Кризис доверия: как повлияло банкротство «Инвестбанка» на экономику области

13 декабря исполняется год с момента отзыва лицензии у «Инвестбанка». Журналисты «Нового Калининграда.Ru» выяснили, как повлияла история с крахом банка на экономическую ситуацию в области и бизнес-климат в регионе.

Пятница 13-е: хроника падения «Инвестбанка». Читайте здесь.

О деньгах забыли

Если кредиторы из первой очереди — физические лица — могли претендовать на возмещение страховой суммы в размере 700 тысяч рублей, то многие предприниматели и юрлица, попавшие в третью очередь, о своих деньгах просто вынуждены были забыть.

«Мне повезло — у двух моих предприятий лежало в „Инвестбанке“ по 20 и 30 тысяч рублей. Потери не такие уж большие, — рассказал „Новому Калининграду.Ru“ предприниматель Александр. — Моим знакомым пришлось хуже. Один из них, „мебельщик“, накануне краха перевел своим партнерам в Польше несколько тысяч евро. Второй — фермер — отправил перевод в сотни тысяч евро партнерам в Германии. Деньги в обоих случаях не дошли. Конечно, партнеры поняли ситуацию, дали отсрочку. Но расплачиваться всё равно пришлось».

По его словам, бизнесмену-«мебельщику» пришлось «вытаскивать» деньги из оборота, продавать товар со склада. Еще один знакомый, бизнесмен-строитель, вынужден был снять крупную сумму со счета обеспечения госзакупок. Теперь он не участвует в госзакупках, а работает на субподрядах, это привело к потере объемов бизнеса. «По миру, конечно, никто не пошёл, в таксисты не переквалифицировался. Но сейчас опять проблема — курс евро взлетел… Хотя для нашего бизнеса это уже привычная ситуация, мы привыкли к постоянным стрессам. И даже если какое-то время всё хорошо, от этого становится ещё хуже — потому что не бывает так, чтобы у нас всё было хорошо, это очень тревожит», — считает Александр.

Из-за краха «Инвестбанка» пострадали не только предприниматели и областной бюджет (напомним, на счетах лежали 45 млн «Корпорации развития туризма». В частности, бюджет Светлого недополучил несколько миллионов. «В этом году нам тяжелее и потому, что один из налогоплательщиков заплатил налоги через „Инвестбанк“, эти деньги не поступили, а это 9 млн рублей», рассказал в интервью «Новому Калининграду.Ru» глава Светлого Сергей Лютаревич.

Тем временем в Калининграде на Ленинском проспекте в бывшем здании «Инвестбанка» открылся «флагманский» офис банка «ВТБ-24», которым руководит бывший министр финансов РФ Михаил Задорнов. 

Сам Задорнов, открывая офис в Калининграде, сказал, что ему трудно оценить, как сказалось падение «Инвестбанка» на бизнес-активности предпринимателей Калининградской области. Однако он признал, что «ВТБ-24» «в какой-то мере» заменил инфраструктуру «Инвестбанка». 

«Разумеется, падение любого столь значимого, кстати говоря, для Калининградской области банка, оно негативно сказывается на ситуации в области. Это все равно порождает определенную неуверенность предпринимателей, потерю какой-то части денег, потому что мы понимаем — какой бы ни была процедура банкротства, кредиторам все деньги-то не вернут, это определенные потери», — отметил он.

При этом Задорнов считает, что ситуация с разорением банков является «абсолютно естественной». «Вот говорят, что Банк России делает зачистку… Но нас же не удивляет, что любое предприятие может открыть, например, парикмахерскую или булочную, и бизнес не пошел, нет клиентов, оно закрылось. Просто банкротство банка воспринимается более болезненно, чем разорение парикмахерской или даже крупного какого-то торгового центра, потому что люди теряют свои деньги, а не только какие-то заказы», — сказал Задорнов.

Крах «Инвестбанка» не сказался в целом на экономике Калининградской области, но ситуация прежней будет вряд ли. Об этом сказал корреспонденту «Нового Калининграда.Ru» министр промышленности Калининградской области Дмитрий Чемакин. 

«Она не выправится никогда, потому что это был кризис доверия. Доверие — такая вещь. Только психологическими методами про нее можно забыть. Она больше сказалась на личности, на людях, на конкретных предприятиях, на мой взгляд, где действительно была просто беда, горе, люди потеряли деньги. Я бы оценил это как сильный удар по доверию банковской системе, стабильности экономики. Здесь ущерб был максимальным, — сказал Дмитрий Чемакин. — А с точки зрения экономики региона… Там была очень большая категория предприятий малого и среднего бизнеса — 80%, по-моему, имели суммы на коммерческих счетах. Это беда… Поэтому у нас вкладчики „Инвестбанка“ имели приоритеты. Все, кто нам обращались по программам поддержки, везде красной строкой шло: приоритет вкладчикам „Инвестбанка“. Это были и янтарщики, одно из предприятий мы субсидировали. Мы просили поддержать вкладчиков и Янтарный комбинат, они, по-моему, двум-тремпредприятиям-переработчикам, которые оказались клиентами „Инвестбанка“, в приоритетном порядке дали сырье, чтобы они могли запустить производство. Везде, где вкладчики себя проявляли, отказов им не было».

Бывший начальник управления экономического развития мэрии Калининграда, а ныне доцент кафедры экономики предприятий КГТУ Владимир Кузин считает, что охарактеризовать эффект последствий банкротства «Инвестбанка» можно одним словом. «Эффект негативный. Понятно, что многие вкладчики-физические лица держали больше 700 тысяч, и всегда обидно терять деньги. Конечно, кроме застрахованных 700 тысяч они получили дополнительные деньги. Но всё равно, знаете, когда у вас лежали в банке доллары или евро, и когда вы получаете через 7 месяцев эти деньги по курсу 7-месячной давности, это тоже не увеличивает ваше благосостояние. Хотя, конечно, хоть что-то — это уже хорошо, — отметил Владимир Кузин. — Гораздо больше пострадали предприниматели и малые предприятия. „Инвестбанк“ многими воспринимался как свой, калининградский, местный банк, с которым сотрудничали с момента начала его деятельности, верили. Исторически всё время с ним работали. У многих там были счета и депозиты. И представьте себе положение какого-то маленького предприятия (я имел возможность беседовать с десятком людей), у которого в один день всё прекратилось. А у них ведь обязательства перед людьми. Это поставило их в позу пьющего медведя… У тебя пять работников, ты им должен заплатить зарплату, плюс обязательства перед поставщиками, которые, конечно, с пониманием, относятся к тому, что „Инвестбанк“ лопнул. Слава богу, у тех, с кем я общался, это не довело до катастрофы. Но это поставило их в такие условия, что многие до сих пор не оправились».

По мнению Владимира Кузина, ситуацию с «Инвестбанком» усугубили «заявления некоторых должностных лиц», которые утверждали, что всё будет хорошо. «Это шаг по подрыву доверия к банковской системе. Кризис финансовый — это всегда кризис доверия», — отметил Кузин.

Уполномоченный по защите прав предпринимателей Георгий Дыханов полагает, что ситуация с «Инвестбанком» еще раз показала непрозрачность госкорпораций типа Агентства по страхованию вкладов. «Госкорпорации типа АСВ по непонятным, совершенно надуманным причинам начинают делить людей на „дробленцев“ и „недробленцев“, и там оказались многие предприниматели со своими личными капиталами. Зато мы сделали услугу всей России — ИП-шникам тоже стали выплачивать по 700 тысяч страховых выплат», — отметил Дыханов.

В целом ситуация в банковской отрасли, по мнению бизнес-омбудсмена, показывает бессилие Центробанка и его неумение работать в качестве регулятора. «Это проблема регулятора — если массово не выполняются его постановления, нормативы, внутренние указания и т. д. Отзывают лицензии, граждане страдают, бизнес, предприниматели. Это депрессивное влияние, неопределенность не поощряет инвесторов. 100 банков закрыто при Набиуллиной (глава Центробанка — прим. „Нового Калининграда.Ru“). Стоит ли удивляться, что инвесторы убегают? Это показывает, что Центробанк не может регулировать банковскую среду. Лишить лицензии — проще всего. Зачем тогда выдавал? Это политика в какой-то степени ошибочная, надо что-то менять. Кроме того, все задают вопросы — а кто следующий?» — отметил Дыханов.

По его мнению, в России необходимо было бы развивать региональные банки, но их «убивают» первыми. «Для бизнеса нехватка финансовых ресурсов — это главная проблема. Но откуда возьмутся финансы, если люди депозиты боятся класть? Региональные банки — важнейшая часть банковской структуры. Если мы „убиваем“ региональные банки, давайте повышать эффективность больших, но и этого не происходит», — полагает Георгий Дыханов.

Деньги превращаются в фантики

Поддержкой вкладчиков «Инвестбанка» в декабре 2014 года решил заняться калининградский юрист Станислав Солнцев. «Мы не были специалистами в подобного рода делах, но ситуация была очень обидной, и к тому же выяснилось, что многие пострадавшие вкладчики просто не знали, куда им податься. Тогда мы вместе с Марией Лагутинской и Владимиром Лемешевским решили взяться за это дело, создали группы в социальных сетях, чтобы разобраться в проблеме и помочь людям — причём практически бесплатно, это было нечто вроде общественной нагрузки, — рассказал Солнцев. — Мы хотели объединить предпринимателей, попадавших в третью очередь кредиторов, начали составлять их списки. Но выяснилось, что многие калининградские предприниматели не хотят огласки. На удивление люди говорили, что им стыдно, что они попали в такую ситуацию, и они готовы даже забыть про эти деньги. Боролись только мелкие и самые отчаянные предприниматели. Потом предпринимателей „под крыло“ взяла Калининградская торгово-промышленная палата. Правда, представителям КТПП не удалось войти в совет кредиторов. Туда попал представитель объединения строителей и крупного некалининградского концерна, который „попал“ на несколько миллиардов рублей».

Солнцев и его коллеги занялись защитой прав вкладчиков-физических лиц, в основном так называемых «дробильщиков» — клиентов банка, которые снимали деньги, делали переводы, дробили вклады, когда «Инвестбанк» уже попал в зону турбулентности. «Ситуация с „дробильщиками“ никак не отражена в законодательстве о банкротстве. Поэтому люди, на счетах которых было больше 700 тысяч застрахованных рублей, увидев, что с „Инвестбанком“ творится неладное, попытались свои деньги спасти. Они пытались их снять или разделить вклады. И ведь нигде в законодательстве не написано, что этого делать нельзя! Но потом пришло Агентство по страхованию вкладов и, ссылаясь на судебную практику, объявило этих людей чуть ли не нарушителями закона, — рассказал Солнцев. — Мы пытались помочь этим людям в судах, и до апреля настроения были радужные — казалось, что суды нас слышат. Но потом все резко изменилось, такие вкладчики начали проигрывать суды пачками».

Станислав Солнцев привел один конкретный пример. За помощью обратилась пожилая женщина, которая в декабре 2013 года сняла со своего счета в Сбербанке 100 тысяч рублей и положила их в «Инвестбанк», потому что там предлагалась ставка выше. «Но в суде нам пытались доказать, что это были не её деньги, что в это же время какая-то клиентка „Инвестбанка“ пыталась раздробить свой вклад, сняла 100 тысяч, и якобы эти 100 тысяч и положила пожилая калининградка. Мы принесли все подтверждающие документы, доказывали, что наша клиентка даже не знакома с этой женщиной, которая „дробила“ вклад. Судья нам поверила, а АСВ до решения суда выплатило деньги», — рассказал Солнцев.

По его мнению, отсутствие в законодательстве четких правил игры в ситуации с банкротством банков ставит клиентов в странное положение — с одной стороны, они вроде все делают правильно, не нарушая закон, с другой — приходит АСВ и начинает ссылаться на судебную практику, с которой большинство простых людей даже не знакомо. «Получается, что люди должны просто догадываться о том, что можно делать, а что нельзя. Это просто рулетка! Люди отдают свои деньги банку, а они превращаются в фантики! — отметил юрист. — Мы, конечно, не правовое управление Думы или правительства, не пишем законы. Но в данной ситуации я все же намерен сесть и написать поправки, чтобы как-то их потом инициировать. Ведь должны быть четкие правила игры».

Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав Ctrl+Enter

Текст: Оксана Майтакова