Калининграду, как архитектурному комплексу, в XX веке сильно досталось

Всякий калининградец знает: нашему городу, как архитектурному комплексу, в XX веке сильно досталось.

Сначала его бывшие владельцы инициировали самую разрушительную войну в истории человечества. По закону бумеранга эта война вернулась туда, откуда пришла, и на город (как и на сотни других германских городов) посыпались бомбы. Исторический центр был разрушен почти до основания. Затем город стал искупительной жертвой за грехи бывших владельцев и был передан как трофей тем, на кого они напали и чьими городами хотели владеть сами. В общем, по русской пословице - «пошли по шерсть, а вернулись стрижены». Город достался нам с вами.

Поначалу мы не очень хорошо представляли, что с ним делать. Всё кругом было чужое и непривычное, и в первую очередь – архитектура. Восстанавливать разрушенный центр не стали, и это было совершенно логично. Сталинград и Варшава здесь ни при чём: там по политическим и культурным мотивам восстанавливали СВОЁ, родное, кровное. В Калининграде такой установки не было и быть не могло: архитектура этого города для наших дедов и отцов «своей» не являлась. Кстати, на мой взгляд, не стоит перегружать вопрос судьбы кёнигсбергских развалин идеологией: здесь всё решала хозяйственная целесообразность, восстанавливали то, что могло пригодиться сегодня или завтра. Королевский же замок, снос которого объясняли политическими мотивами, – лишь исключение, подтверждающее правило. В итоге от старого Кёнигсберга остались жилые кварталы на окраинах и одиночные уцелевшие здания в центре – в основном административного или культурного назначения.

Когда закончилась разборка руин, город представлял собой идеальную площадку для архитекторов и строителей светлого будущего. Осмысленного плана застройки, судя по всему, так и не выработали, но кое-какие контуры просматривались. Калининград должен был расти вширь, а не вглубь. Современные жилые комплексы – в пригородах. В центре же – широкие проспекты, скверы, площади, фонтаны. Гуляют мамаши с колясками, на лавочках отдыхают старички с орденскими планками, вьются стаи голубей. Много солнца и зелени. По времени утверждение этих принципов развития города совпало с «великим примирением» в сознании его жителей: основная масса горожан - как старшего поколения, так и родившихся в Калининграде - воспринимает всё в нём как «своё» – и уцелевшие немецкие здания, и Дом Советов, и новый православный кафедральный собор на площади Победы. Великие потрясения конца века, которые для всего российского общества были бедой и проигрышем, на судьбе города парадоксальным образом отразились положительно. Наше сознание, как представляется, очистилось от ложных догм, и мы можем жить дальше и строить свой город так, чтобы жить в нём было удобно и красиво.

Однако не тут-то было. Жестокий к нашему городу XX век минул, но и начало века нового почему-то не вселяет оптимизма. По всему видать, Твангсте-Кёнигсберг-Калининград ещё не до конца испил свою чашу.

И войны ведь нет, но по последствиям для областного центра нынешний период «развития» его архитектуры вполне может быть сопоставим со знаменитой английской бомбардировкой 44-го года. Период, который, как мне думается, войдет в историю как «башинский», по имени главного архитектора Калининграда. Того самого, который якобы «хочет восстановить Королевский замок».

Сразу хотелось бы внести ясность: достаточно взглянуть на макет, чтобы убедиться: ничего общего с восстановлением это не имеет. Как известно, восстанавливают из аутентичных материалов, по аутентичным технологиям, в том виде, в каком исторический объект существовал в действительности. Александр Башин же планирует сооружение из стекла, алюминия и бетона, в котором от прежнего замка будут только общие контуры. Обоснование не выдерживает никакой критики: оказывается, городу позарез нужны ещё несколько новых кинозалов, ресторанов и музеев. Ресторанный бизнес как будто процветает и без замка, действующие кинозалы даже в дни премьер наполняются не более, чем на треть, городские же музеи нуждаются в поддержке и осмысленной культурной политике, но никак не в увеличении их количества. Ближе к истине другая мотивация: оказывается, «городскому центру нужна архитектурная доминанта». Того, что таковая уже существует в виде собора Христа Спасителя на площади Победы, гражданин Башин в упор видеть не хочет и навязывает нам свою –

в другом месте. В виде исчезнувшего тевтонского замка, внутренний двор которого теперь будет накрыт крышей из стеклянных зонтиков в форме шестиконечных звезд.

Перечитать многочисленные интервью, данные этим официальным лицом калининградским СМИ за время пребывания в должности, – и тихая оторопь берёт. Ну, согласитесь, где ещё в России, постоянно сотрясаемой коррупционными скандалами, будет возможна ситуация, когда городской архитектор на страницах главной региональной газеты откровенничает, что при решении вопросов городской застройки лоббирует интересы принадлежащей ему же архитектурной мастерской? А у нас это нормально, «народ безмолвствует». 100 миллионов долларов хотят выбросить на липовое «воссоздание» замка - в то время как в городе и области из-за отсутствия внимания и средств разрушаются сотни реальных, живых памятников ушедшей эпохи. Логично ли? И, что характерно, сложившееся в городе сословие профессиональных плакальщиков о погубленной прусской культуре молчит, как в рот воды набрав.

Один из любимых героев Александра Башина, по его же признанию – префект Парижа Жорж Осман, который в середине XIX века уничтожил средневековую застройку французской столицы, полностью изменив лицо города по заказу императора Наполеона III. Калининградский культуролог и писатель Александр Попадин, комментируя башинскую «градостроительную политику», констатирует: «Налицо классическое использование служебного положения, придворная архитектура». Позволю себе не согласиться: это не одно и то же. Когда-то решение вопросов облика города по воле правителя было, по крайней мере, законно. Соответствовало существовавшим нормам.

И то это не всегда хорошо для правителей заканчивалось, пример – тот же Наполеон III. Мы же «как бы» живём в демократическом государстве, и, планируя уничтожение последнего оставшегося в центре города места отдыха (окрестностей Нижнего озера), – хорошо бы горожан спросить: согласны ли они с этим?

Но Башин нас не спросил, а повёз макеты своих башен на выставку во Францию. Многие собратья по перу постоянно ошибаются и говорят: «в Канны». Город на Лазурном берегу, где за нас решают, каким быть нашему городу, правильно называется «Канн» – в единственном числе. А «Канны» в числе множественном – это городок в Юго-Восточной Италии, где во Вторую Пуническую войну имеющая численный перевес римская армия была наголову разбита карфагенским полководцем Ганнибалом.

С тех пор это название стало нарицательным, синонимом тяжёлого поражения.

Как бы нам всем не оказаться в таких «Каннах», и детей своих туда не загнать, калеча родной город в угоду чьим-то личным вкусам и административной безбашенности.

Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав Ctrl+Enter