Бельгийский журналист-фрилансер Каспер Гётелс провёл в Калининграде неделю, общаясь с местными политиками, экономистами и прочими экспертами. А ещё — пытаясь уснуть в хостеле с пьяными сибиряками, надеясь взять интервью у врио губернатора и наслаждаясь отличной, по его словам, культурой пития кофе. Результатом работы бельгийца и его друзей должна стать целая серия статей сразу в нескольких европейских журналах — о Калининграде и окружающих его соседях, геополитической обстановке и живущих здесь людях. Главный редактор «Нового Калининграда.Ru» Алексей Милованов помогал коллеге в организации интервью и переводе, а накануне отъезда решил задать ему несколько вопросов.
«Некоторые говорят, что мы на пороге новой холодной войны»
— Давай начнём сначала: зачем ты приехал в Калининград?
— Летом прошлого года я раздумывал о том, над чем мы могли бы поработать вместе с моими коллегами из журналистской группы, которую мы назвали The Caravan's Journal. Это неформальный коллектив журналистов-фрилансеров из разных стран, которые работают вместе над общими темами, помогают друг другу с переводами статей на разные языки, чтобы достичь как можно большей аудитории во всей Европе. Сейчас группа состоит из четырёх журналистов — одного из Германии, двоих из Бельгии и одного из Нидерландов.
Нам хотелось заняться какой-нибудь темой поглубже, затронуть вопросы международных отношений, отойти от сугубо новостной повестки. Чтобы наши читатели смогли понять, что на самом деле стоит за теми сюжетами, которые они читают в разделах вроде «Международные новости».
Мы знали, что бельгийские солдаты отправляются в Литву для участия в миссии НАТО, также американские солдаты отправляются в Польшу. К сожалению, события такого рода зачастую освещаются в формате «столько-то военнослужащих отправились туда-то», без объяснения причин и подробностей. И мы решили отправиться за ними и рассказать нашу историю со всех сторон, включая Польшу и Калининградскую область.
— Калининград оказался в фокусе вашего рассказа или был лишь одним из направлений внимания?
— Все мы трое, я и двое моих коллег, провели по неделе в каждой стране: Польше, Литве и России. То, как распределятся акценты в самой статье, будет зависеть от впечатлений моих коллег — но я думаю, что Калининград наиболее интересен. Нам хотелось понять, какова его роль в сложившейся ситуации, взглянуть на регион с точки зрения соседей. Также мы поговорили с экспертами по международной политике в России, Литве, Польше и США, включая министра иностранных дел Литвы, польских и калининградских политиков и политологов. Так что мы постарались собрать разнообразные взгляды на эту историю, в центре которой находится Калининград.
— Нечасто случается так, что журналисты из-за рубежа приезжают в Калининград не на один-два дня, а на неделю — да и наши российские коллеги зачастую ограничиваются короткими поездками в Калининград. Ты провёл здесь неделю, встретился почти с двумя десятками экспертов. Но тема, о которой вы пишете, как мне кажется, не очень сильно связана с ежедневной жизнью читателей в ваших странах, в особенности Бельгии. Такая практика подробного и детального освещения событий за рубежом — обычное явление для бельгийских медиа сегодня?
— Расходы медиа на освещение событий за рубежом сегодня сокращаются по всему миру, и Бельгия в этом смысле не исключение. 10-20 лет назад наши журналисты ездили во все страны и освещали события, не имеющие непосредственной связи с жизнью обычных бельгийцев. Сейчас это не так.
Но это как раз и есть задача проекта The Caravan's Journal — обучать и помогать журналистам, которые хотят подробно освещать события в других странах. Мы работаем с фондами, которые предоставляют гранты для таких журналистов. Собственно, возможность написать этот материал также появилась благодаря таким фондам — нас поддержали стартап под названием Hostwriter и Национальная лотерея Нидерландов (Postcode Loterij Fonds).
Hostwriter — это проект, организованный по сетевому принципу, вроде AirBnB, в неё входят более двух тысяч журналистов из сотни стран мира. Они оказывают друг другу помощь и поддержку, а сам фонд время от времени выделяет небольшие ресурсы для подготовки больших материалов — до 1000 евро тем журналистам, которые хотят писать статьи на международную тематику, сотрудничая между собой.
Для получения финансовой поддержки в заявке нужно было детально расписать, почему тема, о которой мы будем писать, важна. И она в самом деле важна — некоторые сегодня говорят, что мы стоим на пороге новой холодной войны. И рассказывать об этом нужно подробно и внимательно, изучая все аспекты и отражая все мнения, а не только лишь освещая поверхностно какие-то сенсации.
Поэтому нам было важно узнать, что люди в России и, в частности, в Калининграде думают по этому поводу, да и как вообще живут — ведь писать об этом регионе бессмысленно, если ты не понимаешь, как он живёт.
— Где будет опубликован материал, который вы напишете?
— Сразу в нескольких медиа. De Groene Amsterdammer, расследовательский журнал из Голландии, оплатил перелёты журналистов, они согласились опубликовать наш материал — 5 тысяч слов, это довольно большой объем. С другой стороны, бельгийский политический журнал Knack, в котором я публиковал свои статьи из Украины, Греции и Бирмы, также заинтересован в подобном материале, уверен, они его опубликуют. И потом мы посмотрим, какие ещё материалы мы сможем написать по итогам командировок и куда сможем их продать.
«В Калининграде нужно просто внимательно смотреть по сторонам»
— Ты провёл в Калининграде неделю, имел возможность увидеть город вплотную. Какое общее впечатление он производит? Какое лицо города ты увидел?
— Мне повезло — я жил в центре и много гулял по всем центральным улицам города, по недавно реконструированной набережной Верхнего озера. Конечно, я видел Кафедральный собор, Дом Советов… У Калининграда много лиц, и было очень интересно наблюдать такую разнообразную архитектуру. В смысле хаотичной застройки ваш город в чём-то похож на Брюссель — там на городскую среду сильно повлияла смена исторических обстоятельств: Бельгия находится в самом центре Европы и постоянно была под воздействием самых разных сил — французов, испанцев, немцев, голландцев, Габсбургов… Смесь разных архитектурных стилей в Калининграде напоминает о Брюсселе.
Но также очень любопытно, что здесь встретились несколько глобальных геополитических проектов прошлого — Советский Союз, немецкая гегемония, как в прусском воплощении, так и в национал-социалистическом. Всё это повлияло на лицо города, и это видит каждый приезжающий сюда турист.
— Но город это не только дома, это в первую очередь люди.
— В человеческом аспекте у города тоже несколько лиц. Есть люди из Казахстана, люди из Сибири… Кстати, именно они доставили мне незабываемые впечатления — я поселился в хостеле на Тельмана, там было довольно уютно и недорого, расположение приятное. Но я оказался в 10-местной комнате, где кроме меня жили несколько сибиряков. И они были очень, скажем так, не прочь выпить, особенно по ночам — и обязательно со мной вместе. Они пытались быть вежливыми, но тем не менее — были чересчур настойчивы. Но из хостела мне в итоге пришлось съехать.
— Ты работаешь журналистом-международником, много путешествуешь, а мы в Калининграде довольно сильно озабочены вопросами развития туризма. Насколько Калининград в его нынешнем виде удобен для зарубежных туристов?
— То, что мне прям понравилось — развитая культура кофе. Я очень люблю кофе, и любому европейцу приятно, что в Калининграде можно легко найти массу отличных мест, где можно выпить кофе. Да и еда здесь явно не хуже московской, а цены намного ниже. В целом, Калининград — это прекрасный российский город для туриста, если он решит посетить вашу страну — что не очень просто из-за визовых вопросов.
— Насколько непросто?
— Мой коллега из Нидерландов, который работает вместе с нами над этой историей, хотел приехать сюда. Он обратился в посольство РФ в Амстердаме, указал в заявлении, что он журналист и попытался получить журналистскую визу, даже 50 евро заплатил. Но через неделю ему сказали, что фрилансерам такие визы Россия не выдаёт. Это, кстати, распространённая проблема для европейских журналистов-фрилансеров. В 2016 году около сотни таких репортёров подали жалобу в Швеции. Причём, одно дело — это получить журналистскую визу, а второе, не менее сложное — аккредитоваться в российском МИДе. Мне пришлось аккредитоваться от журнала, но при этом нужно было ехать за аккредитацией в Москву. Весь процесс согласования занял около месяца, что несколько охлаждает желание зарубежных журналистов приезжать сюда.
А ещё, например, гражданину Бельгии для получения российской визы нужно предоставить доказательства финансовой состоятельности, страховку, справку с места работы и самое неудобное — сообщить, где именно он будет проживать во время поездки, иметь на руках подтверждение от гостиницы. Но ведь сейчас многие туристы предпочитают просто путешествовать, не привязываясь к какому-то конкретному месту!
— Ну вообще-то такие же документы нам нужно предоставить для получения шенгенской визы в страны Европы. Но сейчас наш новый врио губернатора Антон Алиханов предлагает Москве ввести для Калининграда электронные и даже бесплатные визы. Это поможет нам повысить количество туристов, которых регион уже, в целом, готов принять?
— Несомненно. Вся Прибалтика привлекательна для туристов потому, что здесь весьма недорогой и в то же время качественный отдых, у городов здесь большая и интересная история. Калининград — географически часть Европы, так что если бы визовые барьеры были сняты или хотя бы облегчены, множество туристов наверняка бы включали его в свои путешествия вокруг Балтики, через Польшу в Литву, Латвию или Эстонию. На самом деле, очень многие совершают такие продолжительные путешествия сегодня, это недорого. Я был в Болгарии в январе — эта страна не входит в Шенген, но она сделала послабления в процедуре получения виз, и даже зимой гостиницы там были полностью забиты туристами. В Турции визы выдают прямо на границе.
Так что решение визового вопроса может помочь вам привлечь дополнительный поток туристов, которые будут пить ваш кофе, ходить по вашим музеям и оставлять вам свои деньги. Серьёзно, Калининград может многое предложить туристам из-за своей истории, и не только немецкой — но и советской и российской.
— Многие калининградцы, напротив, убеждены, что посмотреть-то у нас особо и нечего, многие исторические памятники разрушаются.
— Дело не в том, в каком состоянии находятся ваши исторические памятники — хотя, конечно, плохо, когда они разрушаются. Но туристы просто хотят увидеть всё, пройти через всё, получить впечатление и увезти его с собой. И даже, возможно, вернуться.
Я приведу один пример. После истории с сибиряками в хостеле на Тельмана, я переехал в другой хостел, напротив Южного вокзала. И я оказался в одной комнате с бразильцем, который совершал большое путешествие: Польша, Белоруссия, затем Калининград, потом он собирался в Латвию. Так как он гражданин Бразилии, он может въезжать без визы в Россию и в Белоруссию. И он поехал сюда, в эти страны, которые, поверь, не в «топе» туристических направлений для европейцев.
Одна из прекрасных черт Калининграда — то, что вы можете увидеть Россию внутри Европы. Не совершая при этом путешествия куда-то за тысячи километров на самолёте. Ну а вообще, в Калининграде нужно просто внимательно смотреть по сторонам, и увидишь массу интересного. Это не Европа, это не европейская Прибалтика, это нечто особенное.
— Ты всё же не турист, ты был в Калининграде по работе. Вместе с коллегами вы пытались взглянуть на Калининградскую область и её проблематику через призму непростой геополитической ситуации вокруг региона. Но также ты общался с многими экспертами, занимающимися сугубо внутренними проблемами региона — экономикой, внутренней политикой, социальными вопросами. Что наиболее яркое и явное ты вынес из этих разговоров?
— Я думаю, Калининград борется с собственной идентичностью. «Кто мы? Что мы?» — как мне показалось, многие здесь задают себе такие вопросы. Да, вы русские, это несомненно, вы живёте здесь более 70 лет и никуда не собираетесь уходить, это часть России, вне всяких сомнений. Но ваш регион находится в окружении других государств, и это вызывает вопрос: хотите ли вы быть «окном в Европу» или вы хотите быть быть военным форпостом России в Европе?
— Да и хотим ли мы вообще чего-то...
— Именно.
— Нередко звучит такая мысль: нам не достаёт собственной воли ответить на этот вопрос, сформулировать свою миссию, мы ждём, пока кто-нибудь из Москвы скажет: вы — «окно», вы — форпост или вы ещё кто-то. Из того, что ты услышал в Калининграде, какое у тебя сложилось впечатление — мы самостоятельны в определении миссии или ждём нарратива?
— Мне показалось, что калининградцы до определённой степени смирились с тем, что они всегда будут инструментом внешней политики России. И они перестали думать про эту миссию — и просто живут своей жизнью. И у них это неплохо получается, кстати.
Я заметил, что здесь довольно уникальное население — люди со всей России и всего СССР приезжали в Калининград и привозили с собой свои мечты и перспективы. Но они не были идеалистами, просто хотели сделать свою жизнь лучше, как и все. Для меня как для бельгийца странно и интересно было здесь осознавать, что я всё же в России, хотя и так близко к Европе. Я вырос в Европе без границ, завтра я пересеку одну границу — и дальше отправлюсь домой, обратно в это пространство без границ.
«Даже пьющие сибиряки в моём хостеле были любезными»
— С границами всё понятно, а также с визами, таможней и прочими барьерами. Но насколько велик, по твоим ощущениям, культурный барьер между жителями Калининградской области и сопредельных государств?
— Культурный барьер, как мне кажется, определяется местом существования. На острове Канта вполне можно подумать, что ты в Германии, и люди, прогуливающиеся вокруг, вполне гармонируют с этим ощущением. А там, где был мой второй хостел, в районе Южного вокзала, типичная советская застройка — и какие-то мужики вечером спорили по поводу того, кто кому должен за вчерашнее, и это была вполне себе архетипичная Россия. Я по вечерам заходил в какие-нибудь заведения поужинать, и люди там не знали ни слова по-английски — это, конечно, невозможно представить в большинстве европейских стран.
— А часто такое было, с плохим английским у обслуживающего персонала? Мы всё же в следующим году игры Чемпионата мира по футболу проводим, ждём много гостей из-за рубежа.
— Ну вообще я слышал раньше, что русские — самые недружелюбные люди в мире, но при этом самые гостеприимные. Они пригласят тебя выпить и закусить, но при этом будут смотреть на тебя так, будто тебя ненавидят. В Калининграде всё как-то иначе. Люди тут гораздо более дружелюбны. Даже если они не говорят по-английски, они очень стараются понять, что же ты от них хочешь.
Я, возможно, не самый нормальный путешественник — две трети года я вне дома, так что научился кое-чему и привык к разному обращению. Но тут люди в самом деле стараются, по крайней мере, по сравнению с Болгарией, где я был зимой — всё лучше. И по сравнению с Москвой — там мне показалось, что обслуживающий персонал как-то раздражён тем, что посетители отвлекают их от какого-то важного дела своими вопросами.
Хотя, возможно, мне просто повезло с заведениями в Калининграде, куда я ходил. Даже пьяные сибиряки в моём первом хостеле были любезными. Несмотря на то, что я в конце концов прямым текстом их посылал куда подальше, они даже извинялись за своё поведение поутру. И продолжали пить вечером.
— А что вообще обычные европейцы думают о Калининграде? Если вообще хоть что-нибудь думают. Наверное, многие даже не знают о существовании этого российского эксклава в Европе?
— Именно. Большинство даже не подозревают о вашем существовании. Когда я собирался в командировку, друзья так и спрашивали: «Куда-куда ты едешь? Калини-что?» Так что обычные бельгийцы ничего не знают о Калининграде, о его истории. Они слышат в новостях, что бельгийские солдаты отправляются на границу с Россией и думают, что это где-то под Москвой.
Это, собственно, одна из задач, которые я ставлю перед собой в этой работе. Ведь вы здесь живёте в совершенно уникальном месте, о котором при этом никто не знает. Вопросы вроде «Калининград — это Россия или Европа?» — за пределами сознания европейцев. Единственный вопрос, который у них может возникнуть об этом регионе: «Чёрт, это что вообще такое?» И я хочу ответить на этот вопрос.
Но, как я уже рассказывал, существуют излишние бюрократические барьеры на пути тех, кто хочет приехать сюда и рассказывать людям о Калининграде, в частности. Мой коллега из Голландии не планировал никаких обличающих империалистских статей писать, он просто хотел посмотреть на то, как вы живёте, и написать об этом. Его не пустили в Россию. Так что даже у тех, кто пытается узнать о России, о Калининграде, это не всегда получается. Эта закрытость явно не улучшает отношение к вашему государству.
— Мне кажется, немалая часть наших читателей в Калининграде немедленно ответит: да на кой нам нужны эти иностранные журналисты, пусть там у себя сидят в гнусной Европе и пишут свои гнусные статейки, а сюда приезжать не надо.
— Эта подозрительность ядовита. Если вы хотите привлекать сюда иностранных туристов, не стоит смотреть на каждого приезжего как на злодея, который неизбежно желает сделать пакость. Тем более — на журналистов, которые в основной своей массе просто хотят рассказывать читателям интересные истории про интересные места. А Калининград — это вне всякого сомнения интересное место.
Никакие визовые барьеры не помешают журналистам писать про Россию гнусные статейки из своей страны, если им захочется это делать. Более того, недопущение журналистов в вашу страну наоборот послужит дополнительным аргументом тем, кто хочет критиковать российскую политику. Я же постараюсь просто рассказать то, что увидел и услышал. И я уверен, что среди тысяч читателей моей статьи найдутся те, кто решит приехать и своими глазами посмотреть на этот уникальный регион.
— Или инвестировать сюда — ведь ты в том числе встречался с местными экспертами-экономистами, задавал много вопросов об экономической ситуации в регионе.
— Именно. Мы говорили об экономике, и я уверен, что европейские инвесторы с большим интересом узнают о том, что это не самое плохое место в России для вложения средств. Здесь земля недорогая, Калининград — это удобный способ для «входа» в Россию европейского бизнеса. Вы ведь географически остаётесь в Европе. Из того, что я услышал, я сделал вывод, что местные жители: экономисты, бизнесмены, политики, — весьма заинтересованы в иностранных инвестициях, несмотря на политические разногласия. И даже больше — в период взаимных санкций экономика нуждается в сотрудничестве. Сотрудничество создаёт добавочную стоимость.
Кстати, редактор в журнале, от которого я аккредитовался, сказал мне: статьи о таких местах, куда не так просто попасть, читают не только в день публикации. Их находят позже, через поисковики, люди будут искать что-то про Калининград по-английски — и найдут мою статью. И она повлияет на их решения. Так же и с учёными, политологами и другими специалистами, которые будут делать какие-либо выводы о ситуации в Калининграде.
«Эта накачка страхом воздействует на читателей во всех странах»
— Ты брал интервью здесь у двух десятков совершенно разных экспертов — депутатов, чиновников, политологов и даже у философа. Ты почувствовал их подозрительность к иностранцам?
— Я сначала расскажу о другой подозрительности — с которой я столкнулся дома. Моя мать без особой опаски провожала меня в командировки в горячие точки, в лагеря беженцев и другие неприятные места. Но сейчас, когда я ехал в Калининград, она изрядно волновалась. А мой отец, когда он подвозил меня до вокзала, так и сказал: «Будь осторожен, ведь ты едешь в Россию». Калининград, в самом деле, кажется многим в Европе чуть ли не зоной военных действий. В реальности это полная чушь, это лишь последствия влияния масс-медиа.
Но если вы посмотрите на публикации, как в европейских, так и в российских СМИ, если вы почитаете, что пишут в российских федеральных изданиях в Калининграде, то увидите, что это такое место, вокруг которого постоянно летают самолёты НАТО, ездят американские танки и вертолёты, высаживаются в Польше и Литве солдаты. «Спустя 70 лет немцы вновь у наших границ». Эта накачка страхом воздействует на читателей во всех странах. И на ситуацию в Калининграде, я думаю, влияет не лучшим образом.
В течение этой недели, что я провёл здесь, я чувствовал себя очень расслабленно и комфортно. Но я определённо чувствовал некое особое отношение к себе как к иностранцу: иду по улице, говорю по-английски с тобой, к примеру, или по-телефону — люди оборачиваются. Не то чтобы они смотрели настороженно, но точно обращают внимание. Люди в больших городах обычно невидимы, на них никто не обращает внимания. Но как только ты заговариваешь в Калининграде по-английски, ты сразу перестаёшь быть невидимкой. Такое, конечно, никогда не может случиться в Копенгагене, Париже или Брюсселе.
Но интервью с калининградцами были довольно откровенными. Возможно, потому что я задавал людям вопросы по той теме, в которой они были наиболее компетентны: экономистам — про экономику, депутатам — про политику, историку — про историю, а с философом мы устроили целый диспут про Канта.
Интересно, что когда речь заходила о международной обстановке, о НАТО, некоторые мои собеседники интересовались моим мнением обо всём этом. Хотя я, как журналист, стараюсь не выражать какого-либо явного мнения, не занимать чёткой позиции, но в целом общаться с калининградскими экспертами было весьма удобно и комфортно. С другой стороны, я же не спрашивал у них, где тут у вас спрятаны секретные ракеты.
Впрочем, мои коллеги, которые работали над нашим проектом в Литве, имели возможность общаться напрямую с военными, без каких-либо специальных согласований с пресс-службами. Честно говоря, здесь я не пробовал встречаться с представителями министерства обороны — в первую очередь потому что мне посоветовали этого не делать из соображений безопасности.
Кстати, то же самое было на Украине, когда я был там в командировке. Там советовали: человека в форме просто так, на улице, фотографировать не стоит. Если это, конечно, не какое-то публичное мероприятие. Забавно, я как-то раз сфотографировал на Украине здание железнодорожного вокзала, и немедленно ко мне подошёл какой-то человек и потребовал удалить фотографию. Наверное, это что-то постсоветское.
— То есть, если я получу аккредитацию в МИД Бельгии, я смогу ходить куда захочу и снимать что захочу?
— Ну, почти. Разве что кроме штаб-квартиры НАТО. Офис журнала, где я публикуюсь, находится прямо напротив штаб-квартиры НАТО в Брюсселе. И я как-то раз вышел из офиса и сфотографировал самолёт, который пролетал низко над городом. Тут же ко мне подошёл офицер и потребовал удалить фотографию, потому что на ней оказался угол здания НАТО.
— Так что не такие уж мы и разные.
— Ну да. Но вот у нас нет, к примеру, целых больших районов, куда иностранец не может попасть. А в Калининградской области — есть. Это, наверное, особенность такого милитаризированного региона, как Калининград. Подозреваю, что если российские журналисты поедут в Литву или Польшу, они могут столкнуться с тем же самым. Потому что гибридные войны с использованием масс-медиа и пропаганды — это отчётливое явление нынешнего времени. Но в Бельгии всё иначе — к примеру, журналисты Russia Today могут снимать практически всё что захотят, при этом пользуясь лишь международным удостоверением журналиста, без дополнительной аккредитации.
«Молодёжь задумывается о политике, когда начинает платить налоги»
— Ты пытался взять интервью и у нашего нового врио губернатора Антона Алиханова, напрямую через правительство, через МИД РФ, когда получал аккредитацию. Но он отказал тебе во встрече без объяснения причин. А что ты хотел у него спросить?
— У меня было для него три вопроса, и все три — про отношения. Во-первых, я бы спросил у него о его отношениях с Москвой. Во-вторых — о его отношениях с калининградцами. И в-третьих — об отношениях с соседями.
Он приехал сюда из Москвы, но насколько он успел стать «своим» для калининградцев? Он сейчас в Калининграде, но насколько он остался «своим» для Москвы? И какова его позиция по отношению к соседним государствам? Что он может делать в отношениях с соседями, а чего делать не может? Насколько его самостоятельность ограничена влиянием федерального центра?
Это в самом деле интересно, потому что вы находитесь в центре Европы, но губернатора сюда назначают из Москвы. Не очень демократично, с нашей точки зрения.
— Возможно, причина в том, что здесь не очень-то многие хотят сегодня стать губернатором. Очереди в правительство нет.
— Но ведь это следствие того, как устроена ваша политическая система. Обычно, в других странах, дефицита желающих встать у руля не наблюдается.
— Наш врио губернатора — самый молодой в стране, ему только исполнилось 30 лет.
— Именно поэтому мне так хотелось с ним поговорить.
— Он ещё и по-английски вроде бы сносно говорит. Но я про возраст: в Бельгии человек может занять похожую должность в таком возрасте? Как бы такого молодого губернатора восприняли тамошние жители?
— Самому молодому мэру в Бельгии, насколько я знаю, 36 лет. Его возраст был причиной дискуссий, но его избрали, в конце концов. Он довольно долго участвовал в местной политике, в какой-то момент партия, которую он представлял, выставила его кандидатуру на выборы. Но у нас не всегда итоги выборов настолько же предсказуемы, как у вас.
— У нас в 2011 году на парламентских выборах в Калининграде тоже внезапно победили коммунисты.
— Ого! Но это ведь не выборы губернатора. Вообще, в Бельгии таких молодых политиков, конечно, нет. Но у нас другая система административного устройства. У нас есть провинции, их можно в чём-то сравнить с вашими областями. На севере, во Фламандском регионе их пять, ещё пять — на юге, в Валлонском регионе. Эти провинции имеют довольно слабое самоуправление, основное государственное управление происходит на уровне региона. Конечно, возглавить регион для 30-летнего политика практически невозможно. Но, кстати, действующий премьер-министр Бельгии — самый молодой в истории страны. Ему 41 год.
— Но тенденция к «омоложению» политики в Бельгии также присутствует? Все эти новые инструменты, социальные сети, новые медиа ведь помогают молодым политикам получать поддержку и завоёвывать влияние гораздо быстрее, чем раньше.
— Конечно. К примеру, фракцию зелёных в парламенте Бельгии возглавляет депутат, которому всего 30 лет. Он очень быстро взобрался по политической лестнице, ему было всего 26, когда он уже занимал важные посты в партии. Это ему удалось именно благодаря новым технологиям, но это же и вызывает раздражение у многих граждан. Да, он молодой, быстрый, свободно использует новые технологии, Фейсбук* и Твиттер и это привлекает к нему молодёжь. Но в то же время население в Европе довольно старое. И им не нравятся такие молодые выскочки, которые диктуют, что правильно, а что нет, делают слишком громкие заявления, не имея достаточно жизненного опыта.
— Молодёжь в Европе вообще сильно политизирована?
— Ну как сказать — молодёжь. Определённо, это не 18-летние — возраст, когда в Бельгии люди получают возможность голосовать на выборах.
Но где-то в 21 год, когда молодые люди находят работу, вынуждены искать себе жильё, они начинают платить налоги — тут же они задумываются о политике. No taxation without representation.
(«Нет налогам без представительства» — лозунг британских колонистов Северной Америки времён Американской революции — прим. «Нового Калининграда.Ru».
«Вооружение — это не то, чем стоит гордиться»
— Возвращаясь в Калининград — что из увиденного здесь тебя больше всего впечатлило, если не сказать шокировало? Первое, что ты расскажешь друзьям, когда вернёшься домой? Не считая, конечно, пьющих всю ночь напролёт в хостеле сибиряков. Что-то необычное, что изменило твоё представление о Калининграде.
— Пожалуй, самое впечатляющее — то, что это совершенно нормальный регион. Да, на границах Калининградской области появляется новый железный занавес, но за ним — совершенно нормальное интересное место: Россия в Евросоюзе. И ненормальное в то же время — древний город, где родился один из величайших немецких философов, был полностью опустошён, заселён заново, перестроен, заполнен новой культурой.
И этот чудесный символизм, который ты мне показал: статуя Иммануила Канта, которая приветствует посетителей торгового центра под названием «Европа», построенного на месте кинотеатра «Россия», — символизм, который, наверное, в какой-то степени иллюстрирует отношение калининградцев к Европе.
У вас много всего строится. Да, конечно, новых уродливых зданий хватает. Но есть и старые дома, которые получили новую жизнь. Да и вообще жизнь здесь кипит — общественная, политическая, экономическая, культурная. Это непросто, особенно для бизнеса, создавать здесь что-то новое. Но у вас получается очень даже неплохо, это точно не депрессивный регион.
Что ещё меня удивило? То, что тут почти нет военных на улицах. Да, иногда встречаются люди в униформе, но их и в Бельгии полно, из-за террористических угроз. Так что их здесь не больше, чем у нас. И вот ещё что поразило — у вас тут столько женщин в мехах! У нас это давно уже не модно.
— А насчёт этой самой нашей миссии, про которую ты спрашивал почти всех экспертов? Кто мы — «окно в Европу» или «непобедимый форпост» — ты понял, к чему всё идёт?
— Мне понравился ответ депутата облдумы Александра Мусевича. Он сказал, что Калининград — несомненно «окно в Европу», но всё зависит от того, что вы в это окно видите. От этого зависит, как вы будете реагировать, как себя вести.
И с моей наивной пацифистской позиции я пожелаю людям по обе стороны «окна» перестать размахивать оружием. Внешняя политика во все времена была довольно циничным делом, и очень жаль видеть, как сейчас она превращается в череду взаимных обвинений: «Вы плохие» - «Нет, это вы плохие…» - «Ваши ракеты не для защиты!» - «Нет, это ваши ракеты для нападения…» Это никуда никого из нас не приведёт. Огромное количество денег налогоплательщиков тратится на содержание армий, наращивание вооружений — но это не те достижения, которыми стоит гордиться.
Мой первый репортаж из-за рубежа был из Боснии, и он был о том, как живёт эта страна спустя 20 лет после войны и геноцида. И я постоянно вспоминаю о тех событиях, о том, как соседи могут взять в руки оружие и пойти убивать друг друга, не особо понимая, зачем. Из-за политиков, из-за СМИ, которые настраивают их друг против друга.
По крайней мере, в командировке в Калининград я чувствовал себя свободно и не ощущал отношения к себе как к врагу.
— Хотя и приехал из «столицы НАТО».
— Ну НАТО-то меня не посылало. Я приехал, чтобы задавать вопросы о вашей жизни. Лучше понимать друг друга, чем бояться.
Текст, фото — Алексей Милованов, «Новый Калининград.Ru».
* Facebook — Социальная сеть признана в России экстремистской Тверским судом города Москвы. Запрещена и заблокирована в РФ
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2024