Чем ближе вешка 2008 года, тем жестче и бескомпромисснее борьба. «Свои» борются с «чужими» и между собой. Время сокращается, ставки и страхи растут. Никто не знает, что будет через полтора года. Значит, надо все успеть и урвать сейчас.
Внезапные отставки и назначения, непонятные на первый взгляд слияния и поглощения, интерес к предприятиям, а то и к целым отраслям, «вдруг» потребовавшим «более пристального внимания». Желаний много — времени мало. Время утекает. Команды и кланы, еще недавно выглядевшие монолитными, превращаются в группы и подгруппы, у каждой из которых есть свои, шкурные интересы. Хотя, по большому счету, интерес у всех один: сохраниться после 2008 года, когда произойдет — плавная или резкая, другой вопрос — смена элит. Для одних это лишь политическое сохранение, для других оно порождает деньги, административную значимость, пост. Некоторые из сегодняшнего истеблишмента — политического ли, экономического ли — еще сохранили адекватное восприятие самое себя, а потому где-то в глубине души, «где-то очень глубоко», как говорили в одном советском фильме, догадываются, что вынесены наверх потоком, обстоятельствами, случаем. И более этого может не случиться, потому что ОБЪЕКТИВНО данного места наверху они не стоят. Но таких мало, большинством же движет примитивный животный страх вкупе с безграничными и безосновательными амбициями. Как они пришли, сметя прежних, так и новые придут — и нынешним не поздоровится. Потому как кушать хотят все. А поскольку правил игры нет, процедуры смены/обновления элиты напоминают пещерные, понимание, кто, когда, с кем придет и что делать будет, отсутствует, начинаются «бои без правил». В ближайший год они будут лишь ужесточаться.
К кому идти?
Отличительные черты времени — растут требования к лояльности, быть «ничьим» становится неприемлемой роскошью. Одновременно размывается понятие «команда». В этом плане знакова отставка на прошлой неделе начальника «важников» — руководителя управления Генпрокуратуры по расследованию особо важных дел Владимира Лысейко. Он приложил руку к большинству громких дел, имевших политический привкус, начиная от дела Собчака и заканчивая ЮКОСом. Казалось бы, он делал грязную работу в интересах команды. Ан вот его увольнением генпрокурор Юрий Чайка показал: никакие заслуги перед командой не перевешивают близости к бывшему генпрокурору Владимиру Устинову, от наследства которого он начал безжалостно избавляться. Личная лояльность/нелояльность становится определяющим критерием для сбивания в стаи/фракции.
Все выглядело бы логично — новый пришел — старых убрал, — если бы не более широкая политическая картина: практически все выплывают на новых должностях в других ведомствах. К примеру, про того же Устинова ходят упорные слухи: когда его убирали из прокуратуры, никакого нового поста для него не предполагали. Но пост быстро появился. Чайка, как рассказывают, близок к Путину уже много лет. Но ведь и за Устинова кто-то не последний попросил...
Говорят, Путин при всей внешней строгости, уступает разным просьбам и обращениям. Пример: решили кого-то убрать из команды — не тянет, слишком одиозный, выполнил свою функцию. Но кто-то пришел, попросил, убедил — и Путин изменил решение. Такое бережное отношение к кадрам, как сказали бы в советские номенклатурные времена, с одной стороны, обеспечивает непотопляемость многим в команде. И Устинов при новой работе (а значит, по-прежнему нужен в иерархии), и Чайка. Вот и о двух других уволенных из ГП несколькими днями позже было сообщено, что они совсем не уволены: гособвинители Дмитрий Шохин и Камиль Кашаев переназначены на другие, «равноценные» должности. Но сам принцип, КАК порой ныне совершаются отставки/перемещения, вносит нервозность. Это ведь каждый раз нужно иметь возможность куда-то прийти, кого-то попросить. А если не придут, или идти не к кому будет, или на ТОМ месте чужой появится? И как быть тогда?..
Захват как форма защиты
Следовательно, задача: либо оставить все как есть, либо успеть. Можно выделить три основные цели, которые преследуются.
Первое. Подмять под себя все возможные ресурсы.
Тучных делянок, занятых относительно слабыми игроками, которых можно было бы подвинуть, осталось буквально наперечет. Оттого и борьба за них идет особенно жестокая. Взяли таможню. Присматриваются к экономическим зонам — $5 млрд., между прочим (перво-наперво убрали тамошнего начальника). Вот идут странные телодвижения вокруг автопрома, производителей спирта, цветных металлов. Массированная экспансия «Рособоронэкспорта» в непрофильный бизнес, форсированная консолидация и металлургических активов в руках почему-то Абрамовича. Вот поговаривают, что есть интерес к сферам ведения как-то уж очень вовремя убитого Андрея Козлова...
«Конкуренты» тоже не дремлют. Генпрокуратура сменила начальника и стремительно меняет подчиненных, дали слабину «питерские связисты» — «Газпром» тут же пошел на «Связьинвест». Характерно, КАК он это делает: имея от 2% до 10% акций предприятий холдинга, буквально запихивает в советы директоров своих представителей. И не потому, что по-другому не умеет, а просто времени на изящество уже нет. Захват — это ныне форма защиты. «Что нам оставалось (в ответ на утрату контроля над «Роснефтью») — мы пошли на рынок и купили «Сибнефть» для «Газпрома», — сетовал на встрече с западными русологами две недели назад помощник президента Игорь Шувалов (см. интервью Николая Злобина «Профилю», №34).
Дорогие незаменимые
Второе. Создать плацдарм, который позволил бы обеспечить условия для самостоятельного политического существования «после Путина». Достичь этой цели можно несколькими способами:
— стать несменяемым звеном в системе власти. Вот, к примеру, в Кремле есть Владислав Сурков. Уйди он (или его), и политическое пространство быстро превратится в то, чем оно на самом деле и является, — в кашу из малопродуктивных, подчас просто бездарных политиков, не способных ни к продуцированию идей, ни даже к организованному прохождению строем, скажем, в следующую Думу. То есть, конечно, поставить на место политтехнолога можно кого угодно, принцип «незаменимых нет» актуален и сегодня, а в политике он вообще вечен, но есть вопрос цены. Во сколько обойдется системе (необязательно даже в деньгах) замена того или иного игрока. Да, позитивного содержания в термине «суверенная демократия» маловато, но ведь и Дмитрий Медведев, раскритиковавший термин, не предложил ничего взамен, а его главный нацпроект, «Доступное жилье», впору бросаться спасать всем политическим околовластным миром. А то ведь тонет проект-то, в российском коррумпированном болоте;
— легализоваться в бизнесе. Скажем, тот же Шувалов, по отзывам зарубежных участников встречи с ним, сетовал: дескать, «Роснефть» к концу года приватизируют (только теперь «силовики», а не «либералы»), и государство снова будет над ней не властно. Возможно, конечно, Шувалов решил попугать западных русологов, чтобы те более лояльно относились к газпромовским проектам. Тем более про самого Шувалова говорят, что он уже сделал ставку на Медведева как на преемника-2008, а «Газпром» как раз находится в его ведении. Но если его прогноз верен и приватизация «Роснефти» в интересах «группы заинтересованных товарищей» состоится с соблюдением видимости предусмотренных законом процедур, старой-новой власти понадобится как минимум второе дело ЮКОСа, если она вновь захочет вернуть компанию государству, с тем чтобы затем отдать (или продать) кому-нибудь еще;
— «застолбить» место в большой политике, создав еще одну партию власти, как это сейчас делает спикер Совета Федерации, по совместительству глава Партии жизни Сергей Миронов. Да, программа максимум — составить конкуренцию единороссам. Но даже если не получится занять их место, Миронов может стать спикером, вице-спикером следующей Думы, если вдруг ему не найдется места в сенате...
Откаты оптом
Третье. Превентивно устранить тех, кто в принципе может помешать выполнению первых двух задач. К примеру, через священную борьбу с коррупцией. Правда, как к ней подступиться, если даже сами сотрудники ведомств признаются: растет как на дрожжах, зараза.
Вот, скажем, МВД. В ведомствах все делается через тендеры. А с победителем, соответственно, заключается контракт на поставку. Чего угодно — от пистолетов до компьютеров. Хозяйственники отмечают: если раньше откат получали на одном контракте из десяти, то сейчас его требуют во всех случаях. Более того, сама практика проведения конкурсов сильно изменилась. Прежде были как большие контракты (более 3 млн. рублей), так и малые, сейчас же руководители называют сумму, а подчиненные должны придумать, как ее освоить. То есть хапок «оптом» ныне ценится выше, чем возня с «розницей».
Размер откатов для предпринимателей, работающих непосредственно с милицейскими хозяйственными службами, составляет в среднем 7% (но импортерам приходится платить еще и посредникам, поэтому, бывает, откат увеличивается до 30% от суммы сделки). По нынешним временам, кстати, вообще нищенская премия; говорят, по иным отраслям выходит и 20%, и 30% (к примеру, «госстандарт» для здравоохранения), у контрактов с военными и кое с кем еще в некоторых случаях вообще рвет планку аж до 70%.
Интересно, как сами высокие милицейские чины объясняют такую «доходность» ведомства — прямое следствие укрепления вертикали власти. Начиная с полковничьих должностей в центральном аппарате МВД и в федеральных округах все назначения согласовываются с администрацией президента. Соответственно, и убрать такого чиновника можно только по согласованию с Кремлем. Соответственно, ряд чиновников становятся «неприкасаемыми», но оборотная сторона этого — поддержание интересов. Своих и «куратора».
Однако эти же связки порой могут стать и орудием борьбы одних с другими.
«Использование коррупционных дел в качестве оружия в межклановых разборках может привести к непредсказуемым последствиям, — говорит высокопоставленный источник в силовых структурах. — Это как залп из установки «Град» — можно накрыть и «чужих», и «своих». Дела вроде «Трех китов» можно открывать десятками, а бизнес-связи с чиновниками зачастую гораздо стабильнее, чем принадлежность к той или иной властной группировке, которые создаются и распадаются под влиянием сиюминутных раскладов. В результате некто, кто подбил высшее руководство реанимировать дело «Трех китов» или дело о китайской контрабанде, мог целить в главу ФСБ Николая Патрушева или замруководителя президентской администрации Игоря Сечина, а попадет в конечном счете и в своих потенциальных союзников».
Слоновьи игры на уничтожение
Чем могут закончиться все эти набирающие силу процессы?
«Хуже всего не то, что слоны, пытаясь сохраниться во власти, съели всю травку. Хуже то, что они ее всю вытоптали — и в публичной политике, и в экономике. Нынешняя система власти, с одной стороны, накапливала риски, а с другой — уничтожала институты, которые позволили бы этим рискам рассосаться», — говорит руководитель группы «Меркатор» Института географии РАН Дмитрий Орешкин.
Единственный фактор прочности — рейтинг президента. Но, считает Орешкин, это рейтинг «последней надежды». Путину безоговорочно верят, потому что, во-первых, верить больше некому, а во-вторых, потому что население в принципе утратило веру в существующие институты власти и в свою способность на них как-то влиять.
Поэтому война на уничтожение в путинском окружении, по мнению политолога, может привести не только к распаду существующей системы власти, но и к политическому развалу страны, поскольку созданная властью бюрократическая система управления регионами также держится на одном «гвозде» — авторитете Путина. В то же время у субъектов Федерации накопилось огромное количество претензий к федеральному центру, а институтов, в рамках которых эти противоречия можно было бы снять, практически не осталось. Ведь никому из глав субъектов не придет в голову защищать интересы своего региона от притязаний Москвы, например, в Совете Федерации, место в котором, как говорят многие, можно купить, причем за не бог весть какие деньги.
В регион!
Патрушева и Сечина некоторые относят к одному из самых сильных кланов силовиков. К другому — начальника службы охраны президента Виктора Золотова и двух заместителей главы МВД Рашида Нургалиева — Андрея Новикова и Михаила Суходольского. Про обоих поговаривают, что на свои должности они были назначены по рекомендации Романа Цепова. Он работал в правоохранительных органах Питера, потом создал охранное предприятие «Балтик-Эскорт». Его причисляли к «серым кардиналам Кремля», писали, что он вел переговоры с ЮКОСом. Он умер в 2004 году, похоже, его отравили... Впрочем, про Суходольского говорят также, что за ним стоит один из бывших высокопоставленных сотрудников администрации, все еще располагающий рычагами влияния на ситуацию.
Говорят также, что Новиков метит на место Нургалиева. Правда, есть и другая версия, более распространенная: дескать, Нургалиев может поменяться местами с полпредом по Приволжскому федеральному округу Александром Коноваловым, близким, говорят, к Дмитрию Медведеву. Его уже прочили на место генпрокурора, когда возникла недельная пауза между уходом Устинова и приходом Чайки, но Коновалов остался в Приволжье. С другой стороны, как бывший прокурор, Коновалов слабо представляет себе оперативную работу, а это важнейшая составляющая милицейского ведомства. Так что возможен паллиатив: Коновалов становится министром, но и для креатур Золотова остается пространство. По крайней мере, на какое-то время.
Антилидеры
По опросам общественного мнения, лидером среди органов госвласти в разделе «коррупция» выступает МВД. По данным ВЦИОМа, только 6% россиян считают, что МВД реально сможет что-либо сделать с этим пагубным явлением. «Взяткоемкость» подразделений варьируется. Бывшие милицейские чиновники признают: самые доходные — традиционно Москва и Питер, но ненамного отстают Владивосток и Калининград. Кстати, после реорганизации ГАИ на Украине суммы и количество взяток среди инспекторов дорожно-патрульной службы снизились в разы: если раньше они были в среднем 20—30 гривен (порядка $6), то сейчас 10 гривен, а количество самих взяток уменьшилось в разы. Российская официальная пропаганда, радостно освещавшая первоначальные трудности такой перестройки, об итогах почему-то сообщить забыла.
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2024