«Карьеру ты загубила»: как в Калининграде директор воспитывала 8-классницу

0

0

Штаб Алексея Навального в Калининграде опубликовал на своем канале аудиозапись разговора директора школы № 50 Валентины Гулидовой и 14-летней школьницы Алины С. (фамилия школьницы известна, но не называется, так как она несовершеннолетняя), она является сторонницей политика. Гулидова, судя по аудиозаписи, пугала девочку сотрудниками ФСБ, говорила, что она попала в «черный список» и что «карьера ее разрушена», а также призывала мать девочки, которая присутствовала на встрече, написать на начальника штаба Навального* в Калининграде «заявление в милицию». «Новый Калининград» приводит полную расшифровку диалога.

*****

Алина С. рассказала «Новому Калининграду», что узнала об Алексее Навальном весной 2017 года, когда посмотрела фильм «Он вам не Димон». Фильм ее заинтересовал, школьница стала смотреть другие видео, читать об Алексее Навальном и поняла, что как политик он ей импонирует. Разговор между руководителем образовательного учреждения, восьмиклассницей и ее матерью (к беседе также подключилась классный руководитель) состоялся 9 ноября. До это Алину вызвали в кабинет директора без родителей. «Директор меня упрекала в том, что я — за Навального. Якобы он плохой человек. Ну и так же говорила в целом о всей нашей (штаба Навального* в Калининграде) деятельности. Даже сказала, что мне нельзя ходить в суд», — сообщила Алина. Ученица школы № 50 посещала процессы над задержанными полицией во время акций сторонниками Навального.

Валентина Гулидова на просьбу прокомментировать инцидент сначала бросила трубку, а потом отказалась давать комментарии вовсе. Косвенно факт беседы с девочкой она подтвердила в разговоре с секретарем, которая не повесила телефонную трубку. Гулидова отметила, что ей «нужно посмотреть, что там и как, так как это было почти месяц назад».

Аудиозапись длится 20 минут. Начало беседы на нее не попало.

*****

Алина: — Эм, пикет.

Гулидова: — Пикет на праздник революции в поддержку Навального. Ведёт, проводит агитацию через детей от 12 [лет].

Мать: — Подростков.

Гулидова: — До 18 лет.

Алина: — Нет.

Гулидова: — Давай я с мамой поговорю? Я с тобой уже поговорила, я уже все поняла. Это ты ничего не поняла. Значит, их сейчас ходят по школам, вычисляют. Вчера у них был ФСБшник. Сегодня направления на институты. Ваша дочь принимает участие в этих мероприятиях. Она говорит, что вы в курсе дела. Ну, знаете об этом.

Мать: — Да, я знаю, но с ней разговаривала не только я, папа тоже пытался.

Гулидова: — Это противозаконные действия Навального: вовлечение несовершеннолетних в политические дела. Я попыталась с ней поговорить. Может быть, ей и к психологу. Она настроена агрессивно. Дело в том, что я обязана сообщить в органы, во всех школах их вычисляют. На суде она была, вы знаете? По защите того, кого взяли, там, некоторых студентов. Ваша присутствовала на суде.

Мать: —На суде, да.

Гулидова: — Вы не знаете?

Мать: — Нет, я слышала. Она что-то говорила.

Гулидова: — Вы понимаете, что это вообще дело серьезное? Как мне сказал старшеклассник, что организация эта направлена на изменение строя нашего государства. Я говорю: «А ты у меня спросил?». Он мне: «А при чем здесь вы?» — «А ты у меня спросил, хочу ли я менять строй?». Мне 66 лет. Я совершеннолетняя. Я пойду на выборы. Тебе 17 лет. Вы нас спросите: хотим мы? Я схожу на выборы, захочу — за Навального проголосую, захочу — за Собчак. За кого захочу, за того и проголосую. Но вовлекать... То, что сказал ФСБшник, сегодня я буду разговаривать с родителями, на собрании родительском он будет беседовать. Это просто пока лапша у них висит не такая. Вообще это действия такие: вычисляют они в основном школы детей в районах военнослужащих, ФСБшников, там, где есть дома оружие. Пистолеты у отцов и есть где это, где есть охотничьи ружья. Ну и вот, это вот итог, что в одной из школ Центральной России, когда ученик пришел, он пострелял потом своих. Я не говорю про неё [вашу дочь, Алину], но бунтарить, не подчиняться администрации школ, техникумов, институтов и всё такое прочее. Пока вот они сначала прибегают, там разговоры ля-ля-тополя. А потом там парень девятнадцатилетний у них руководит. А вашей четырнадцать.

Мать: —Угу. Я туда ездила, даже смотрела.

Гулидова: — Где это?

Мать: — Находится? Ну, у них где гостиница «Калининград».

Гулидова: — Ну, это она мне сказала. Мне это ни о чём не говорит.

Мать: — Вот гостиница «Калининград», слева. И в арку туда заходишь, и вот там вот, прям в этом здании, с правой стороны, прямо там, там видно, что у них написано.

Гулидова: — Штаб Навального*?

Мать: — Да.

Гулидова: — Так, скажите, пожалуйста, а вы зачем туда ездили?

Мать: — Посмотреть, что она там делает, чем занимается.

Гулидова: — И что там?

Мать: — Ничего. Нет, ну чтобы мне узнать, где она там, куда ездит, что она делает, чем занимается.

Гулидова: — Они-то работают за деньги?!

Мать: — Да.

Гулидова: — Он даёт, этот.

Мать: — А я ей объясняла.

Гулидова: — Егор этот (речь, судя по всему, идет о начальнике Штаба Навального* в Калининграде Егоре Чернюке — прим. «Нового Калининграда»). Ему-то Навальный платит. Навальный где-то деньги берёт. Вы Навальному не давали деньги? И я не давала. Может быть, вы ему перечислили? Елена Анатольевана (классный руководитель), может быть вы ему перечислили? Я на неё даже не смотрю сейчас, потому что она меня… Я опытный человек, умею разговаривать с детьми, а она меня не услышала и не услышит.

Мать: — Мы тоже пытались.

Гулидова: — Понимаешь, можно слушать…

Алина: — Я это знаю.

Гулидова: — Ты слушаешь, но ты меня не слышишь. Ты не воспринимаешь ни одного моего слова.

Алина: — Я вас слышу.

Гулидова: — Вляпаешься. Ты понимаешь, что сейчас ФСБшники если поставят к себе на учёт, ты не поступишь [в вуз] Вот, например, мальчику я сказала, ему что за это сейчас будет. Ему будут закрыты военные училища, ему будет закрыта работа дальнобойщиком, ему будет закрыта работа на маршрутных такси, на автобусах, в аэропорту. Всё ему будет закрыто. Не ваше дело в четырнадцать лет «бороться с коррупцией», как ты мне сказала. Не ваше дело.

Алина: — Почему?

Гулидова: — Ну потому вы в этом ничего не понимаете. У нас есть общественные 3 организации в школе. Вступай, пожалуйста, ходи. Есть патриотический клуб вечером. И на соревнования ездят, и в походы, и вот ездили сейчас с Еленой Анатольевной в лагерь экологический. Вот, в субботу следующую будут проводить РДШ (Российское движение школьников) вместо учителей уроки в школе. Создавай какую-нибудь общественную организацию по защите животных. Мария Сергеевна создала организацию по защите животных. Собирают корма, кормят этих животных, возят в приюты. Но в политическую вещь в четырнадцать лет лезть не стоит. Это будет бунт. Это будут убийства. И, может быть, пострадаешь ты. Это будет всё с палками, с металлом и так далее… И с зажигательными бутылками.

Алина: — О чём вы?

Гулидова: — Я о чём? О том, что всегда бывает и что есть, когда собирается под взрослое руководство молодёжь. Она собирается для того, что я тебе сейчас сказала. Мама, вы со мной согласны?

Мать: — Да.

Гулидова: — Вы согласны, что везде так. Так было в Германии. Так Гитлер пришёл к власти в Германии, таким образом. С 12 до 16 лет его привели к власти. Так будет и сейчас с вами. Вас будут разгонять дубинками. У вас противоправные действия против государства.

Алина: — Нет. Я так не считаю.

Гулидова: — Ну, ты мало ли что считаешь, а я считаю. Ладно, так, я вас предупредила. Я о ней сообщаю, как положено. Я вчера не знала, а дальше будем вас приглашать, но так уже не получится. Дело вообще серьезное. А вашего руководителя будут привлекать к ответственности. А мама может на него в суд подать. В суд может подать за моральный ущерб (имеется в виду на штаб Навального* в Калининграде).

Алина: — А где тут моральный ущерб?

Гулидова: — А то, что он тебе мозги свернул (Речь о Егоре Чернюке)

Алина: — У меня всё хорошо.

Гулидова: — Нет, у тебя всё плохо. И у Веры Засулич все плохо. Знаешь Веру Засулич?

Алина: — Нет.

Гулидова: Каплан стреляла в Ленина. Каплан. Ты про Троцкого посмотрела фильм? (сериал на Первом канале — прим. «Нового Калининграда»)

Алина: — А какой фильм?

Гулидова: — «Троцкий».

Алина: — Так и называется?

Гулидова: — Да.

Алина: — Нет.

Гулидова: — Сегодня последняя серия. А надо было посмотреть. Чё бывает и чё было сто лет назад в Санкт-Петербурге, в самом богатом красивом государстве в Европе. Россия. Потом Троцкий.

Алина: — А сейчас нет.

Гулидова: — А?

Алина:  —А сейчас нет.

Гулидова: — А сейчас нет. Мы живём материально не лучше всех.

Алина: — Да.

Гулидова: — Вот поэтому и… Так вот Троцкий и Ленин собрали молодежь с дубинками на Зимний дворец и сделали революцию. В крови потопили государство. В крови. Брат на брата пошёл. И вот так же и он сейчас. И убили, премьер-министра застрелили. Потому что он делал реформы правильные. Мама твоя знает, я знаю. Ты не знаешь.

Мать: — На тебе не будет написано, что тебе 14 лет, Алин. Там не будут разбирать… 

Гулидова: — Сейчас же забрали учеников 49-й школы.

Алина: — А вы считаете, что это хорошо?

Гулидова: — Что хорошо?

Алина: — Что так делают?

Гулидова: — Как так? 

Алина: — Ну, вы про дубинки говорили. 

Гулидова: — Тебя ещё никто не побил, но побьют. А как, если ты не слышишь?

Алина: — Ну, это же государство…

Гулидова: — Ты не поняла. Я не хочу переворота! Я не хочу переворота! Почему вы, молодёжь, насильственным путём, вы, будете переворачивать государство, в котором я живу? А мне нравится. Вы у меня спросили? Вы у Елены Анатольевны спросили, у мамы спросили, хотим ли мы? Почему вы правы только, а мы нет? У нас вы почему не спрашиваете? Почему вы собираетесь жизнь нам строить, как вы хотите? Мы вас воспитываем до 18 лет. 18 лет наступает — ты за себя отвечаешь. Мама уже тобой не командует. А пока что я с тобой разговариваю. Тебе 14 лет, а мужикам этим, которые вас дурят, от девятнадцати и старше.

Алина: — Нет.

Гулидова: — Как это нет? Вот этому сколько лет? Девятнадцать этому Егору.

Алина: — Там совершенно разного возраста есть.

Гулидова: — Ты меня не слышишь. Я про Фому, ты про Ерёму. Ты меня совершенно не слышишь. Хорошо, плохо, я не об этом речь веду. А что хорошего на Украине? Развалили государство такие сопляки, как вы. Не спросили ни русских, которые уехали. У нас сколько выходцев сейчас из Донбасса без жилья остались, здесь снимают квартиру. Есть нечего, помогаем питать детей, даём учебники, одежду собираем. Ты не знаешь, я-то знаю. Я — директор школы. Я знаю, какие приехали с Донбасса, какие у них нервные срывы у детей. Это вы тут помахать флажками, выйти поорать за Навального. А ты Навального знаешь? Не знаешь. Откуда ты знаешь, что эти парни про него говорят правду?

Алина: — Я не у них слушаю.

Гулидова: — А у кого ты слушаешь?

Алина: — Я читаю много в интернете.

Гулидова: — В мусорке этой!

Алина: — Смотрю.

Гулидова: — Интернет — это мусорка. Я там ничего не читаю. У мамы спроси. У мамы спроси! Спроси у Елены Анатольевны, учителей спроси.

Елена Анатольевна (классный руководитель): — Ни один документ из интернета не имеет силу.

Далее несколько секунд неразборчиво

Гулидова: — У вас проблема большая.

Мать: — Мы с ней дома беседовали очень много об этом, на эту тему.

Гулидова: — Я читала книгу, немецкую. Называется… меня она потрясла. Вот когда там наши пишут, коммунисты, я не знаю, про приход к власти Гитлера — это одно, а я читала книгу автора — немца, который потом уехал в Финляндию. Два брата было. Один — родной, другой — неродной. И пишет книгу тот, который в немецкой семье был неродным, он евреем был. И вот он описывает, как приходил Гитлер к власти. Что делали молокососы, как врывались в квартиры, за волосы вытаскивали людей, убивали, пинали. Все до шестнадцати лет.

Мать: — Угу.

Гулидова: — Называется «Пивной путч». Так Гитлер пришёл к власти, никто даже не думал и голосовать за него, не собирались. И никто не ожидал, что он пройдет в Рейхстаг депутатом.

Мать: — Заметь, это насильственными способами.

Гулидова: — Совершенно верно!

Алина: — Но мы же ничего такого не делаем.

Гулидова: — Пока.

Алина: — И дальше не будем делать.

Гулидова: — Будете.

Алина: — Нет.

Гулидова: — Будете, потому что мы будем сопротивляться. Вас будет милиция забирать. Вы будете кричать: «Вы не имеете права!», «Я свободный человек».

Алина: — Ну да.

Гулидова: — А?

Алина: — Ну да. А что не так?

Гулидова: — А я тебе чё говорю. И пинаться будешь.

Алина: — Пинаться я не буду.

Гулидова: — Тебя же потащат за обе руки в этот воронок. Будешь упираться, не лезть туда, в эту клетку. Будешь кричать: «Я свободный человек!». Всё мы это знаем и проходили, Алина. Если ты меня не услышала, ты загубишь свою жизнь, а карьеру ты загубила уже, потому что ты сейчас попадаешь в ФСБ. Тебе уже и визу могут не открыть. Ты попала в чёрный список. Неразборичиво. Про браслеты, значки [c символикой Навального] — это они (ФСБшники) мне сказали. <...> Знаки отличия. Все это тайно. Они [сторонники Навального] внедряются в нашу школу. По чуть-чуть, по чуть-чуть. Ну, вот я с одним старшеклассником говорила, да, он как бы сразу это говорит: «Я знаю, это только в интернете»... придавят в кабинете Он как-то ещё меня чуть-чуть услышал, но ваша никак. А вы к ней обращались.

Гулидова: — Они не имеют права вашу дочь без вашего разрешения вовлекать в эти игры. Не имеют права.

Мать: — Они, я думаю, что это понимают, но она сама туда рвётся.

Алина: — Ну да.

Гулидова: — Вот я ничего с ней-то не могу сделать.

Алина: — Меня никто не заставлял.

Гулидова: — Заявление в милицию вы должны написать. Было б ей восемнадцать лет — имеет право, а так  ей четырнадцать, то право имеете вы. А она нет.

Мать: — Да.

Гулидова: — Она (Алиина) не имеют права вовлекать детей в протесты, пикеты.

Мать: — Поняла, Алин?

Гулидова: — Разрешение разве спрашивали на пикеты?

Алина: — Что?

Гулидова: — У вас было разрешение на пикеты? Нет.

Алина: — Мы согласовывали.

Гулидова: — Нет, нет. Иначе бы ваших (неразборчиво) не взяли. Их бы не взяли. Не было у вас разрешения. Нет, вот ты не слышишь. Ваши руководители вовлекают вас в противоправные действия.

Мать: — Поэтому и забирают.

Алина: — Нас никто не заставляет ничего делать.

Гулидова: — Они организовали и Навальный в Москве организовал противоправный пикет. И его посадили, потом выпустили.

Алина: — Было бы мне 18, я бы могла и сама организовать.

Гулидова: — Когда тебе восемнадцать — делай что хочешь

Алина: — Я могла бы и сама организовать.

Гулидова: — Всё правильно, но тебе четырнадцать.

Алина: — Поэтому я не могу, поэтому я иду туда.

Гулидова: — Ты не слышишь меня, алё! Они не имеют права вас вовлекать, несовершеннолетних, в эти действия. Пусть Навальный вовлекает от восемнадцати и старше. Меня пусть вовлекает, маму твою, но не тебя. Права не имеет. Это противоправные действия: вовлечение несовершеннолетних. Это так же как сексуальное насилие, а это называется моральное насилие над несовершеннолетними. Одурманивание, околпачивание и так далее. Я вижу, она там сильно у вас, а почему раньше вы как бы не забили тревогу в школе?

Мать: — Нет, я знала вот про вот эти её, ну я вообще, я как бы никогда в такие ситуации не, не это.

Гулидова: — Так школа для этого и существует.

Мать: — Я даже не знала, как мне вообще, что делать с этим.

Гулидова: — Беседовать.

Мать: — Просто беседовать — я беседовала.

Гулидова: — Не убедите — будет плохо и вам, и ей.

Мать: — Очень много мы беседуем и постоянно практически.

Алина: — Но у меня есть своя точка зрения. Я её отстаиваю.

Гулидова: — Отстаивай.

Алина: — Я её и отстаиваю.

Гулидова: — Ты меня не слышишь. Ты не имеешь права участвовать ни в каких пикетах. Ты меня слышишь? И ни в какой агитации.

Алина: — Где так написано?

Гулидова: — Ты несовершеннолетняя.

Елена Анатольевна (классный руководитель): — Алин, просто я сейчас слушаю всё, что ты говоришь. Ты говоришь, как участник какой-то секты.

Гулидова: — Совершенно верно.

Елена Анатольевна (классный руководитель): — Которой уже мозги все напрочь выветрили. И ничего дельного туда просто не заходит, один бред какой-то. Настоящие ценности растоптаны. Всё. Мама тебе никто и ничего. Ты будешь... вляпаешься в эту ситуацию, а отвечать будет мама, пока тебе нет восемнадцати. Понимаешь?

Гулидова: — За противоправные действия. Смотри, ты разве будешь сейчас голосовать?

Алина: — Нет.

Гулидова: — Голосуют когда?

Алина: — С восемнадцати.

Гулидова: — Вот с восемнадцати лет и принимают участие в агитации. С восемнадцати лет.

Алина: — Ну вот скажите мне, где так написано?

Гулидова: — В Конституции Российской Федерации.

Алина: — Я там такого не видела.

Гулидова: — Почему? Там права юридические наступают с восемнадцати лет. Я не понимаю, как тебе ещё объяснить. Пикет — это что, законная акция?

Алина: — Ну, да.

Гулидова: — Кто сказал глупость такую?

Алина: — Ну, её согласовывают.

Гулидова: — Вы не согласовали. Вам не разрешили, а вы пошли.

Алина: — Нам никогда не разрешат.

Гулидова: — Совершенно верно. А вы идёте.

Алина: — Но мы имеем право.

Гулидова: — Не имеете.

Алина: — Так написано в Конституции.

Гулидова: — Не имеете права. А я тебе приведу один пример, значит, такой умный, как ты, нет, такой умный, как Егор, в Каталонии поднял народ на борьбу за отделение. За свободу и независимость. Народ с лапшой и молодежь вышли на пикеты с флагами, махали, орали. Проголосовали за отделение. А он их кинул, убежал в другую страну, просил политическое убежище. Так сейчас было? Это вот было три дня назад. Его оттуда в цепях вывели, вернули в государство и посадили в тюрьму, а все остались со своим носом. Теперь всех, кто участвовал, уволили с работы и так далее. Он их сагитировал и убежал. И у вас будет так. И отвечать он за это не будет, вас, дураков. Поэтому у меня нету времени. Я не знаю. С ней пусть разговаривают другие люди, но дела у вас плохие.

Текст — Олег Зурман, фото — Виталий Невар, Алексей Милованов, «Новый Калининград».

* Общественное движение «Штабы Навального» (решение Московского городского суда от 09.06.2021) (дата размещения сведений: 06.08.2021); — Организация внесена Минюстом в перечень общественных объединений и религиозных организаций в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности по основаниям, предусмотренным Федеральным законом от 25.07.2002 № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности».

Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав Ctrl+Enter