Губернаторские отставки и назначения в условиях абсолютной таинственности этих процедур для граждан, лишенных права выбирать себе региональных начальников, становятся демонстрацией повадок и комплексов центральной власти.
Каковы же мотивы губернаторских отставок и назначений эпохи расцвета (или, все-таки хочется надеяться, заката «суверенной демократии»)? Не претендуя на исчерпывающий перечень, остановимся только на нескольких, наиболее явных.
Один мотив – пристроить «своих». По такой логике губернаторами стали, например, бывшие члены команды московского мэра Валерий Шанцев и Георгий Боос.
Второй мотив – наказать «обидчиков». Бывший амурский губернатор Леонид Коротков посмел опередить в аппаратной борьбе за этот пост родственника лидера «Единой России» и спикера Госдумы Бориса Грызлова. И, что еще более «криминально» по понятиям нынешней российской политики, создал собственный блок, переигравший «единороссов» на региональных парламентских выборах. Бывший ненецкий губернатор Алексей Баринов осмелился конфликтовать с одной из кремлеобразующих госкомпаний. За это их не просто отстранили, но еще и будут судить по весьма спорным уголовным делам. Михаил Прусак «всего лишь» конфликтовал с полпредами президента, считая их совершенно ненужным институтом власти, поэтому вместо уголовного дела после отставки с поста новгородского губернатора получил предложение перейти в администрацию президента.
Третий мотив – взять контроль над стратегически важным по бизнесу или для политических разводок регионом. По такой логике, как ни странно, переназначили Юрия Лужкова (в обмен на гарантии удачного для Кремля исхода федеральных парламентских и президентских выборов, смену части команды, неминуемое перераспределение городского бизнеса и – можно не сомневаться – возможность отправить московского мэра на пенсию в любой момент после появления в стране третьего президента). По такой же логике только что, даже без соблюдения такой «пустой» формальности, как консультации с местными депутатами и представителями политических партий, сделали губернатором Сахалинской области ставленника конкретной государственной нефтяной компании Александра Хорошавина. Будет даже как-то странно, если теперь эта нефтяная компания не получит преференций в борьбе за сахалинские нефтяные месторождения с другой государственной газонефтяной компанией.
Четвертый мотив – оставить все как есть в тех регионах, где представителям президентского окружения нечем поживиться. На таких основаниях сохранили свои места некоторые ельцинские губернаторы, которые на фоне сравнительно высокого профессионализма демонстрируют абсолютную лояльность и обеспечили хорошие показатели «Единой России» на региональных выборах – например, главы Новосибирской и Томской областей. При этом можно не сомневаться: если бы «Единая Россия» провалилась, о профессионализме Виктора Толоконского и Виктора Кресса вспомнили бы едва ли.
Пятый мотив – показать, кто из преемников и стоящих за ними группировок «круче», часто совпадающий с мотивом номер три. В такой закулисной борьбе группировок губернатором Ленинградской области остался Валерий Сердюков, которого хотела оставить одна часть кремлевских и убрать – другая. Но у проигравших есть еще возможность победить: если удастся добиться слияния области с Санкт-Петербургом, за что ратует губернатор Северной столицы Валентина Матвиенко.
Шестой мотив – снять с федеральной власти ответственность за проблемный регион. Так президентом Чеченской Республики стал Рамзан Кадыров. Российские власти, планомерно сворачивавшие все годы путинского президентства любые проявления федерализма, в этом случае допустили такое исключение из правил, которое не снилось даже Джохару Дудаеву с Асланом Масхадовым.
Даже вышеперечисленных мотивов достаточно, чтобы убедиться, что после отказа от губернаторских выборов в результате кощунственно-спекулятивного использования в качестве повода бесланской трагедии с захватом заложников в школе идет банальный распил России.
Собственно профессионализм или популярность человека при принятии решения о сохранении его в должности главы региона или назначении на нее уж точно не являются сколько-нибудь важными критериями.
Все чаще главами регионов вообще оказываются «инопланетяне», не имевшие никакого отношения не только к данной местности, но и к непосредственному управлению территориями. Достаточно вспомнить хотя бы рядового депутата парламента Татарстана Николая Колесова, спешно «переброшенного» руководить Амурской областью или железнодорожного начальника средней руки Александра Тишанина, которому доверили Иркутскую область. И разговоры о том, что приезжие главы регионов хороши тем, что не связаны с местными элитами, совершенно бессмысленны: поскольку они ставятся вовсе не для борьбы с коррупцией и не за это с них спрашивают.
Такой территориальный распил России кадрами федеральной властью по причинам, никак не связанным с реальной эффективностью управления регионами, вполне объясним. Он является прямым следствием общефедерального распила бизнес-активов и передела рынков в пользу людей, имеющих личные связи с властью. Того, что и составило ядро внутриполитического курса России в первом десятилетии ХХI века.
Региональная власть должна стать такой же собственностью этих людей, как нефтяные скважины или автомобильные заводы. Или по крайней мере не быть препятствием для осуществления их бизнес-интересов.
Вот почему вся проблема преемственности власти в России сводится к проблеме преемственности собственности реально правящей элиты, а пиление активов органично перерастает в распил страны.
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2024