После революции роз казахстанские политологи-политики, как от власти, так и оппозиции, дружно решили, что Казахстан – не Грузия, и у нас такое невозможно.
Но и Украина – не Грузия, и хотя внешне “оранжевая” революция как бы не похожа на “розовую”, легко увидеть, что и по внешнему оформлению, и по глубинной сути это практически тот же процесс, только осуществляемый в не похожей на Грузию стране.
А на кого же похожа страна Украина, как внешне, так и по внутренней сути?
Правильно, среди всех государств СНГ Украина больше всего похожа на Казахстан. И теперь можно совершенно уверенно утверждать, что мы – следующие.
Другое дело, что очевидное для всех внешнее сходство Украины с Казахстаном (сильно “напрягшее” сейчас казахстанскую власть, и столь же сильно воодушевившее оппозицию) имеет и не столь бросающиеся в глаза, но весьма существенные глубинные различия, которые, в конечном счете, и определят своеобразие “розово-оранжевого” процесса в Казахстане.
И хотя отложенный на 26 декабря “окончательный” выбор украинцев между двумя Викторами (родители назвали каждого – Победитель) еще как бы не завершен, самые важные последствия еще не оконченных событий вырисовываются уже настолько очевидно, что пора делать из них принципиальные выводы.
И – извлекать уроки.
Так, еще до 26 декабря ясно, что как раз-таки этот день ни одну серьезную проблему, поднятую этими выборами, не решает. Напротив, именно “окончательность” официальных итогов электорального противостояния двух, в сущности, поразительно схожих именами, фигурами, биографиями и карьерами людей, представляющих, всего лишь, разные “крылья” одного и того же постсоветского правящего класса, пришедшего к деньгам и власти на волне одних и тех же процессов, дает старт фактическому выяснению отношений между теми двумя непримиримостями, на которые действительно альтернативные президентские выборы разделили Украину.
Почти наверняка “окончательным” победителем будет объявлен Ющенко, но никак не Янукович. Уж коль скоро Кучма не стал (точнее - не смог) превращать свое президентство в аналог нашей общеазиатской несменяемости, и коль скоро держащая в руках власть сторона в принципе допустила (точнее – не смогла не допустить) оппозицию к равному соперничеству, действующая власть такие конкурентные выборы проиграла заранее, по определению. Загодя выданная Виктором Ющенко формулировка: “мы на выборах победим, если не будет фальсификаций” - универсально беспроигрышна. Начало и конец этой фразы логически и политически взаимно заменяемы, а противостоять такой постановке вопроса способна только казахстанская технология: “убедительнейшая” победа над оппозицией, которая, якобы, с величайшим трудом набрала свои 10-15% поддержки избирателей.
С этих позиций если бы ЦИК по итогам второго тура даже и “скинул” с результата Ющенко еще процентов пять голосов, а Януковичу столько же прибавил, – и тогда победа оппозиции путем “додавливания” властной стороны была бы обеспечена. Ну, а коль скоро даже официально было показано почти фифти-фифти - то это практическая победа оппозиционного кандидата над действующим Премьером.
По сути, что есть факт назначения нового голосования? Такое решение Верховного суда есть, разумеется, акт не юридический, а политический, и означающий скрытое согласие на то, что новым президентом Украины должен стать Виктор Ющенко. Другими словами, судебно-правоохранительная система и депутатское большинство, по определению сориентированные на власть, такой своей ориентации не изменили, но перенесли ее со “старой” власти уже на “новую”.
Теперь если силы, с этим не согласные, попытаются все же “сделать” победу Януковича (пусть даже и действительно убедительным массовым голосованием в “пророссийских” регионах), ситуация только еще больше запутается и обострится: еще какая-то часть депутатов, судей, силовиков, всей прочей властной номенклатуры и бизнеса публично займет сторону оппозиции, и Украина еще на шаг станет ближе к и без того реальному распаду и гражданскому противостоянию.
То есть – объявление победы Януковича практически равносильно началу разделения Украины на два разноориентированных гособразования с таким завалом нерешаемых проблем по всей границе раздела, что забота о поддержании спокойствия на этой границе силами собственно “разводящейся пары” станет совершенно не возможной. Задача недопущения вооруженных эксцессов внутри двух половинок Украины станет задачей внешней. Она станет задачей сотрудничества-соперничества Европы во главе с США, с одной стороны, и России – с другой. Причем, в отличие от Косова, откуда российские “миротворцы” (несмотря на разовые эффектные марш-броски) процессуально оказались вытесненными, в Украине такое не получится. В результате внутреннее спокойствие будет достигнуто дорогой ценой: через двустороннее присутствие на (в) Украине “голубых касок”, что само по себе станет нескончаемым внутренним раздражителем и вечной головной болью Вашингтона, Москвы и Брюсселя.
В этом смысле официальная инаугурация Виктора Ющенко несколько лучше стабилизирует ситуацию, хотя “отпад” после этого более населенного и промышленно развитого Востока – не менее вероятен. Но – в более “мягкой” форме, что-то вроде Приднестровья при Молдове или Абхазии при Грузии.
Впрочем, кто сказал, что такое “мягкое” консервирование того же распада унитарной украинской государственности лучше?
В принципе же, поскольку президентские выборы уже необратимо ослабили центральную власть и усилили областную “самостийность” (как в “донецком”, так и “львовском” зеркальном исполнениях), при новом президенте у Украины будет на выбор всего два варианта дальнейшей судьбы: либо реальная федерализация, либо реальное разделение на два государства.
На первый взгляд, федерализация предпочтительнее, но это – как сказать. Во-первых, большой вопрос: хватит ли для такого компромисса политической воли, ответственности, выдержки, да и просто мозгов у всех сторон конфликта. Во-вторых, процесс федерализации, по определению, замкнет Украину саму на себя, а в таком виде она потеряет острый интерес как для России, так и для США-Европы. Придется рассчитывать только на собственные силы, а их может не хватить…
Поэтому раздел на два фактических протектората: московский и восточно-европейский, при всей его “хирургичности”, может оказаться (как это ни парадоксально на первый взгляд) наиболее прямым путем к тому, что можно будет считать относительной долгосрочной стабилизацией. Парадокса здесь никакого нет, поскольку тем самым будет восстановлен некий складывающийся многими веками европо-евразийский баланс…
Понимаю, что затрагиваю слишком сложную и чрезвычайно щекотливую тему, а потому рискну “вытащить” из нее всего два аспекта, которые потребуются для проекции украинской ситуации на Казахстан. Впрочем, сами эти аспекты до того щекотливы, что и за них на меня обрушатся многие доброжелатели. Но, извините, иначе мы нашу тему раскрыть не сможем, а так – скользнем по внешней событийной стороне. Придется рискнуть…
Итак, первый аспект – культурно-мировоззренческий:
Дело в том, что государственность – это феномен не только (скорее даже – не столько) цивилизационный, сколько идеологический. Прямо говоря, государства держатся не границами, армиями, судьями и президентами, не предприятиями и не банками, а – верованиями. США – потому самая сильная страна в мире, что в это истинно верят сами американцы. Именно так: сначала вера, а уже из нее – сила. Американцы свято верят в свой флаг и гимн, в права человека, в демократию, а также в то, что американские индейки – самые толстые индейки в мире. Потому оно все так и есть.
Французы знают, что Франция – лучшая страна в мире. Они это не собираются никому доказывать, просто – знают, и все. Англичане это же знают про себя. Немцы знают, что главное – порядок. Вся Германия начинает рабочий день в шесть утра, а в шесть вечера все магазины и лавочки закрываются, и никакой “свободный” предприниматель уже не поторгует. Такая вот рыночная страна.
Объединяет же всю западную цивилизацию идея приоритетности индивидуальных прав личности. Из нее, – именно из этой нематериальной Идеи, вытекает уже такое “технологическое” следствие, как правовое демократическое государство.
Это тот самый случай, когда первично сознание, а не материя. Конечно, любое сознание формируется в материальном мире, и под воздействием той же технической цивилизации оно изменяется. Но, в принципе, сознание – аксиоматично. Закладываемая в систему мировоззренческих координат базовая идея просто постулируется, а уже вокруг нее выстраивается цепь логических доказательств.
Атлантический человек верит-знает, что индивидуальные права человека – первичны, как дарованные ему Господом Богом, или Авраамом Линкольном, старшим или младшим Дж. Бушем – не суть важно.
А вот китаец точно так же твердо верит-знает, что первична семья, - как его собственная, так и Большая Семья-Государство. В семье же, как известно, никакого гражданского равенства быть не может, для семьи демократия - это разрушение, любая семья держится на подчинении прав личности взаимному патернализму. Бог ли так определил, Конфуций ли – тоже не суть важно.
Что же касается России, то она, являясь историческим наследником военно-деспотических завоевательных режимов сначала Атиллы, а затем Чингисхана и киевских князей-рюриковичей, состоялась именно на державной идее. Причем наибольших успехов в “собирании” земель и народов российские самодержцы достигали как раз тогда, когда им удавалось упаковывать эту стержневую идею в овладевающую сознанием масс твердую веру-оболочку. Когда-то такую роль сыграло православие, а в новейшие времена – вера во всемирно-историческую победу коммунизма.
Рациональным образом доказать, какое мировоззрение - правильное, невозможно. Но без консолидированного мировоззрения подавляющей массы населения государство – не состоится. Причем реальный суверенитет и мощь государства появляются лишь там, где соответствующее государственное верование достигает наибольшей силы. А поскольку в идеологическом споре логических доказательств не существует, приведение к общему знаменателю, как правило, осуществляется силовым путем.
Во все времена самыми кровавыми и жестокими были именно религиозные войны, а самыми беспощадными среди них – гражданские резни среди соседей и даже соплеменников, не поделивших такой “пустяк”, как разные представления о смысле жизни. И пока еще человечество не придумало иной формы “выплавления” реально суверенного государства-нации (включая и многоэтническое, как США), способного влиять на ход мировой истории, кроме как взаимно истребительные гражданские войны “за Идею”. Просто для каких-то состоявшихся государств это – уже канонизированная история, для кого-то – текущая реальность, для кого-то – перспектива.
Украина же – это как раз та европо-евразийская “украина”, где последнюю тысячу лет непрерывно и жестоко “схлестывались” противостоящие друг другу религии-идеологии и государственные системы. Исторически так случилось, что примерно половина этой территории оформилась под Белым царем и товарищем Сталиным, другая же половина несет в себе менталитет, “напластованный” еще средневековыми католическими государями, а затем Австро-Венгерской монархией. Причем последний катаклизм, заставивший украинцев поднять оружие друг на друга, случился еще на памяти ныне живущих поколений – в годы Второй мировой.
А поскольку в авторитарных президентских режимах выборы персональных носителей власти буквально судьбоносны, они и вывели на улицы, развели в разные стороны носителей двух половинок исторически раздвоенного украинского сознания.
А уж коль скоро джинн мировоззренческих разногласий выпущен на волю, продолжение, как говорится, следует…
Второй аспект – цивилизационный:
Что ни говори, а во всем СНГ Украина, как реальная граница Европы, оказалась ближе всех к европейским политическим стандартам. Парламент там уже давно реально многопартийный (с мощной фракцией “Наша Украина” депутата-кандидата В. Ющенко), да и выборность местного самоуправления, - глав сел, поселков и городов – дорогого стоит. Тот же мэр Киева Омельченко (“технический” кандидат в президенты в пользу В. Ющенко), – не будь его, майдан Незалежности не смог бы функционировать столь исправно. Одним словом, в атаку на власть демократ Ющенко пошел, располагая властно-административным ресурсом, мало в чем уступающим премьеру Януковичу.
Телевидение, как второй (после административного) по важности электоральный ресурс на любых СНГ-овских выборах: здесь власти тоже не удалось сохранить монополию. Появившийся незадолго до выборов “5-й телеканал” мощно сделал свое дело – донес лица и лозунги оппозиции до всей украинской аудитории.
Наконец (хотя нам в Казахстане в это трудно поверить) в Украине оппозиция смогла отвоевать у властей и такое “святая святых”, как участие в подсчете голосов. По украинскому Закону, избирательные комиссии формируются из представителей кандидатов – по два от каждого (отчего с обеих сторон и было так много “технических” кандидатов). Соответственно, в каждом избиркоме было по 35-40, а иногда и больше членов, взаимно контролирующих друг друга. Конечно, где-нибудь в Виннице люди Януковича старались помалкивать, а в Луганске – наоборот, но, в принципе, жульничать с бюллетенями и протоколами так, как это элементарно делается в Казахстане, в Украине уже невозможно.
Не берусь судить, насколько фактически обосновано признание второго тура выборов сфальсифицированным, - решение это, разумеется, политически мотивировано. Но одно можно утверждать уверенно: по сравнению с казахстанскими фальсификациями украинские – пустяк! Конечно, честными выборы в Украине не назовешь, но пресловутым административным, и информационным, и финансовым ресурсами располагали, и активно пользовались, обе стороны.
Вот эти два аспекта, - ментально-идеологический и цивилизационно-демократический, в совокупности и разделили всю Украину сверху вниз и снизу вверх, от финансово-промышленной и политической верхушки и до собственно населения, на две примерно равные половинки.
Каков же украинский урок для России?
Важно понять: нынешний стратегический проигрыш России в Украине драматичен, прежде всего, для нее самой. Вставший ныне перед нею исторический выбор сформулирован жестко: начатое сейчас постепенное укоренение западных ценностей (не политических технологий, а именно – ценностей!) по иерархиям: сначала – крупная бизнес-элита, затем – средний класс, далее – и “простой народ”, неизбежно приведет к повторению Беловежской пущи и СНГовизации уже и самой России. В конце начатого в 80-х годах процесса смены идеологической парадигмы нынешнюю Российскую федерацию ждет, в лучшем случае, превращение в фактическую Конфедерацию, а наиболее вероятно – провозглашение суверенитетов отдельными ее субъектами.
При этом бывшая евразийская Империя станет, исторически – уже навсегда, эдакой “украиной” атлантической цивилизации, ее вечно недоокультуренной и недоцивилизованной периферией.
Вопрос, должна ли Россия противиться такой перспективе, и сможет ли, сродни вопросам: может ли волк не есть мяса, и должна ли корова есть траву.
Россия не может не сознавать себя Державой, поскольку только такой мировоззренческий постулат оправдывает существование в одном государстве Калининграда и Владивостока. Это иррациональное коллективное самоощущение объективно настолько материально, что даже Чубайс, - 100%-ный “западник”, выдвинул идею “Либеральной империи” (весьма толковую, кстати).
По существу, инициированная администрацией Путина борьба с олигархами, а также административная реформа с укрупнением субъектов федерации и назначением глав регионов, есть попытки противостоять именно такому ходу событий. Причем выраженная негативная реакция “разочарования” Запада (и российских демократов) лично Владимиром Путиным и его политикой есть самое верное подтверждение того, что глубинные мотивы наконец-то проявленного “послеельцинского” поведения Кремля поняты вполне адекватно.
Впрочем, тем, кто опасается “имперского реванша” со стороны России, пока особо волноваться не стоит: никакой административной надстройкой заменить или подменить идеологический базис невозможно.
Если мировая мессианская роль СССР обосновывалась исторической неизбежностью замены капитализма социализмом, то с крахом этой идеологической оболочки с державной идеей Россией произошло то, что происходит с упавшим на пол сырым яйцом: ни цыпленка высидеть, ни яичницы изжарить…
Державность, не оформленная в виде принятой населением внятной и внешне “упругой” государственной идеологии, оказалась чем-то таким, что и показать нельзя, и скрыть невозможно. Вроде как оказаться в плавках на светском рауте.
Наиболее наглядный пример: “умиротворение” Чечни. Идея недопущения дальнейшего распада Державы – единственное идеологическое оправдание этой во всех остальных смыслах бездарной и аморальной гражданской войны, вообще спрятана, подменена сначала рассуждениями о “восстановлении конституционного порядка” – то есть западной же аргументацией о первичности юридического права, построенной на совсем иных идеологических постулатах, а затем и еще более “прозападным” тезисом о “борьбе с международным терроризмом”.
Отсюда ментально-механическое, и бесперспективное по конечному результату, позиционирование Москвы в Приднестровье, Северной Осетии, Абхазии, Аджарии, а теперь вот и в Украине. При том, что реальных ресурсов на проведение активной внешней политики у России сейчас явно недостаточно, скрытая, но не изжитая державность обязывает ее обозначать свое участие в любом конфликте, где унитарность образованных на развалинах СССР национальных государств наталкивается на самопровозглашенную автономию оказавшихся внутри этих государств нацменьшинств. И при этом, столь же автоматически, в союзниках Кремля оказываются режимы, скажем так, малосимпатичные, отживающие свое историческое время и теряющие, в конечном счете, поддержку даже собственных избирателей.
Распадется ли сама Россия, выбирая себе таких “союзников”?
Поскольку История имеет свойства идти по спирали, почти наверняка – нет!
Как природа не терпит пустоты, так и идеологический вакуум в нынешнем российском государстве заполняется, и будет заполнен. Дай бог – не тоталитаризмом, не шовинизмом и не фашизмом. Но положение на этом фронте сейчас, надо сказать, неустойчиво опасное. Наверху воцарились идеологическая невнятица и эклектика, общество же к рыночной и индивидуалистской философии относится, мягко говоря, без восторга. Как форму бытия рынок и демократию никто из нормальных людей ни в России, ни в Украине с Казахстаном не отрицает, но включать их в свои нравственные ценности в массе своей народ отказывается. Неизбежная необходимость – это в лучшем случае. В каковых оценках наши люди (между нами говоря) совершенно правы, поскольку демонстрируемые всеми без исключения постсоветскими “элитами” примеры практического приложения идеалов рыночной демократии потрясают чем угодно, но только не образцами личных и общественных добродетелей.
Впрочем, нам пора к нашим баранам…
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2024