Что будет вокруг России в 2005 году

В прошлом номере «Профиля» мы опубликовали прогноз развития российской экономики на 2005 год, подготовленный Институтом мировой экономики и международных отношений РАН (ИМЭМО) в сотрудничестве с Торгово-промышленной палатой России (ТПП) и Фондом перспективных исследований и инициатив. Сегодня мы публикуем вторую часть прогноза, посвященную внешней политике России в наступившем году.
США: преемственность стратегического курса

Переизбрание Дж. Буша означает: стратегическая линия США, выработанная после событий 11 сентября 2001 года и скорректированная с учетом войны в Ираке, будет в ближайшие четыре года претворяться в жизнь. Ее основополагающие установки сохранятся, если не произойдет кардинальных изменений парадигм и механизмов международных отношений. Последние могут быть вызваны, например, терактом с использованием оружия массового поражения (ОМП); ядерным конфликтом в Южной Азии или на Корейском полуострове; дестабилизацией обстановки в Китае и т.п. История последних 15—20 лет, в том числе распад СССР и небывалый подъем международного терроризма, свидетельствует: события, вероятность которых истеблишментом не принималась во внимание, могут реализоваться на практике.

Приоритеты США в 2005 году будут обусловлены восприятием американским политическим классом наиболее опасных угроз национальной безопасности, источники которых находятся за пределами США: терроризм, порождаемый ростом экстремистских настроений в исламском мире, распространение ОМП. Особую тревогу вызывает возможное обретение ядерного и биологического оружия фанатичными террористическими группировками и его использование против США. Предотвращение и минимизация этих угроз определяют подходы США к отношениям с теми или иными государствами.

В свете этого первоочередное значение для США имеет зона так называемого большого, или «расширенного», Ближнего Востока, включающая в себя Северную Африку, Ближний и Средний Восток и Центральную Азию. Иногда к этому геополитическому региону относят также Южную Азию, Синьцзян, Малайзию и Индонезию. Расширенный Ближний Восток совпадает в основных границах с ареалом исламских стран.

— Именно в этой зоне возникли и набирают силу наиболее опасные террористические движения, ставящие своей целью создание некоего всемирного халифата и видящие в США, Израиле, России и ряде европейских стран главное препятствие достижению этой цели;

— Некоторые страны расширенного Ближнего Востока либо уже обрели ядерное оружие, либо стремятся к его созданию. Это, скорее всего, потребует жестких силовых мер с тем, чтобы устранить опасность применения этого оружия или его расползания по региону;

— Расширенный Ближний Восток, прежде всего район Персидского залива, играет особую роль в глобальной энергетической системе. США, как и другие страны—импортеры нефти, жизненно заинтересованы в стабильности ее поставок на мировой рынок по приемлемым ценам;

— В этой зоне имеется несколько очагов международных конфликтов и внутриполитической нестабильности. При неблагоприятном стечении обстоятельств они могут достичь высоких уровней эскалации, что будет иметь негативные последствия, по масштабам далеко выходящие за пределы региона.

Наряду с расширенным Ближним Востоком первостепенное значение для внешней политики США имеют трансатлантические отношения. Речь идет о выстраивании такой их модели, которая позволит, с одной стороны, минимизировать имеющиеся между США и европейскими государствами расхождения и противоречия, а с другой — использовать экономический, политический и военный потенциал Европы в американских интересах. При этом в США с полным на то основанием рассматривают страны—члены НАТО (а на Дальнем Востоке — и Японию) как единственных союзников, связанных с США общностью основополагающих ценностей и интересов, что является более важным, чем расхождения позиций по тем или иным конкретным международным проблемам.

Менее значимое, но важное место в системе американских стратегических приоритетов занимают Дальний Восток и Тихоокеанский регион в целом. За исключением кризиса, вызванного ядерными амбициями Северной Кореи, ситуация в этой зоне мира относительно стабильна. Китай, разумеется, может стать крупнейшим вызовом американским интересам в бассейне Тихого океана, но это проблема не сегодняшнего, а завтрашнего или послезавтрашнего дня.

Российско-американские отношения в 2005 году

Скорее всего, будут переживать серьезные сложности. Разумеется, в Вашингтоне приветствуют неоднократно подчеркнутую президентом Путиным общность стратегических интересов России и США в борьбе с международным терроризмом, готовность России содействовать США в стабилизации ситуации в Ираке (например, решение о списании практически всех иракских долгов), ее присоединение к Инициативе по безопасности в области распространения ОМП.

Вместе с тем в массе своей нынешний российский политический класс не является для американского истеблишмента интересным собеседником и перспективным партнером. В большинстве своем российская элита не преодолела ностальгические имперские настроения, не сформировала адекватное представление о внешнем мире и не избавилась от антиамериканских стереотипов. Значительная часть российского политического класса не раз демонстрировала свое враждебное отношение к США, давая понять, что Америка по-прежнему воспринимается как соперник. Более того — потенциальный противник.

В таких условиях в Вашингтоне не может не накапливаться скептическое отношение к перспективам конструктивного сотрудничества с Россией. Исключительно сложная ситуация, возникшая в связи с политическим кризисом на Украине, подтвердила, что США не только крайне настороженно относятся к характерным для российской политики попыткам установить доминирование в зоне бывшего СССР, но и активно противодействуют им.

Тем не менее возможность конструктивного развития российско-американских отношений в 2005 году остается. США все же, как свидетельствуют события в Ираке, не в состоянии сами решить все проблемы противодействия терроризму. И в Вашингтоне заинтересованы в политической, а в ряде случаев — и в военной поддержке действий, направленных на борьбу с международным терроризмом, распространением ОМП и другими угрозами, типичными для начала XXI века. Россия могла бы стать партнером США в противодействии указанным угрозам. Однако существенным препятствием на этом пути не только для США, но и для Запада в целом является активизация политики России в постсоветском пространстве.

Большая Европа — большие проблемы

Несмотря на перемежающийся с кризисами застой в отношениях с ЕС, их повестка дня становится все более определенной. Поубавилось иллюзий, обе стороны лучше представляют интересы друг друга, набор инструментов и пределы возможностей.

Главным итогом 2004 года стало преодоление амбивалентности в отношениях РФ—ЕС. Неготовность сторон определить свое место во взаимоотношениях долгие годы скрывалась под формулами «общего европейского дома», «единого европейского экономического пространства», «стратегического партнерства» и (с легким налетом ориентальной числовой символики) «четырех общих пространств». Принятие десяти новых членов, концепция «расширенной Европы», а также начало реализации объявленной в 2003 году программы «нового добрососедства» позволили более четко расставить акценты.

Россия оказалась перед выбором между: а) членством в ЕС в отдаленной перспективе, в случае адаптации национального законодательства к acquis communitare и соответствия так называемым копенгагенским критериям; б) сотрудничеством в рамках программы «нового добрососедства», на равных правах со многими другими странами Евровостока и Средиземноморья, что оценивается российскими политиками как состояние «околоевропейской периферии» и в) особым партнерством, на базе «четырех общих пространств» или на другой основе, которой пока не существует.

Из трех вариантов Россия в 2004 году выбрала четвертый: ускорение интеграционных процессов вокруг собственного ядра. Плохая совместимость «проекта СНГ» в нынешнем виде с заявленным и пока не отмененным «европейским выбором» остается усиливающимся противоречием внешней политики РФ.

По сути, впервые Москва признала невозможность для нее членства в ЕС. Главной причиной чего является неготовность, нереальность передачи отстраивающей национальное государство (притом в централизованной версии) и находящейся в стадии экономического роста Россией части суверенитета в наднациональные органы ЕС. И в России, и на Западе все больше приходят к выводу о ее «неинтегрируемости». Равно недостойным ее весу в мировой политике видится России и статус «соседа».

Несмотря на несоответствие экономических потенциалов, Россия считает, что имеет веские экономические и геополитические основания претендовать на «эксклюзивные» отношения с Брюсселем. Выработка формата таких отношений остается главным вопросом.

Весной 2004 года такой подход был Евросоюзом проявлен. Когда на завершающей стадии расширения необходимо было добиться согласия России на распространение Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС) на новых членов, Евросоюз пошел на открытый размен (в вопросах Калининграда и ВТО), отчасти отступив от своих правил. Но то, что Москва расценила как «прорыв», Брюссель назвал лишь «проявлением политической воли». В 2005 году ни у одной из сторон не будет ни стимулов, ни причин идти на принципиальные уступки, и ожидать «эксклюзива» от ЕС нереалистично.

Еще более остро проявится параллелизм приоритетов и интересов сторон. Для России ключевыми останутся вопросы экономики, торговли и инвестиций, а также безвизового режима. Решение этих вопросов снимает и остроту проблемы Калининграда. Для Евросоюза, при условии стабильного энергообеспечения, приоритетными останутся европейские ценности, укрепление Союза и его позиций в мире.

Внутреннее развитие расширенного ЕС в 2005 году будет зависеть, в частности, от того, насколько гладко пройдет процесс ратификации новой Конституции. А судить об эффективности работы нового состава Еврокомиссии можно будет лишь спустя некоторое время. Однако в отношении России позиция ЕК с большой вероятностью станет еще жестче, особенно по вопросам обеспечения демократических свобод.

В ближайшем будущем позиция новых членов будет играть существенную роль в формировании внешней политики ЕС на двух ключевых направлениях — трансатлантическом и восточном. Однозначная ставка новых членов на США в вопросах международной безопасности может послужить дополнительным стимулом и инструментом восстановления трансатлантических связей, их окончательного выхода из кризиса.

Данный сценарий означает, с одной стороны, повышение профиля деятельности НАТО, продолжение усилий с целью адаптировать альянс к противодействию новым угрозам. С другой стороны, при таком сценарии и дальше снижаются стимулы и предпосылки для укрепления собственного военного потенциала ЕС, что противоречит видению и интересам ведущих членов ЕС, в первую очередь Франции и Германии.

Еще более значимую роль страны—новые члены играют в «восточной» политике ЕС. Это обусловлено двумя главными причинами:

— первая — накопленный столетиями антироссийский заряд, инерция восприятия России как угрозы. Обретя столь желанный суверенитет, страны—бывшие советские сателлиты сознательно пошли на его частичную потерю, вступив в ЕС и НАТО, и прилагают все усилия, чтобы, во-первых, сохранить нацеленность этих институтов на снижение «опасности с Востока» и, во-вторых, отодвинуть «фронтир» дальше на Восток от своих границ. Политика России, которая в 90-х годах не прилагала усилий, чтобы преодолеть фобии в странах ЦВЕ, а в начале XXI века стала проводить активный курс в европейских «новых независимых государствах» (ННГ), воспринимается в ЦВЕ как неоимперская. Страны ЦВЕ еще острее, чем страны Западной Европы, реагируют на развитие внутриполитической ситуации в России. Вместе взятые внутри- и внешнеполитические тенденции в России воспринимаются новыми членами ЕС с растущей настороженностью;

— вторая — отсутствие внятной «восточной» политики ЕС, что позволило новым членам позиционировать себя в Брюсселе как знатоков России и активных проводников «восточного» курса. В экстремальном варианте их участие проявилось в посредничестве при урегулировании кризиса на Украине.

В 2005 году, учитывая столкновение интересов России и Евросоюза на Евровостоке, прежде всего на Украине, страны—новые члены ЕС будут играть активную роль, причем не только в Европе.

Нельзя исключить, что в результате а) политического кризиса на Украине, б) активизации российской политики в СНГ и в) обострения отношений между Россией и Западом Евросоюз в 2005 году пересмотрит концепцию «добрососедства», по крайней мере в отношении стран Евровостока, и сделает ее более привлекательной, включив в программу обещание либо членства в отдаленной перспективе, либо иного формата участия стран-соседей в ЕС.

При любом сценарии в 2005 году Евросоюз, несмотря на трудности, связанные с «перевариванием» новых членов, будет уделять значительно больше внимания европейским ННГ, в первую очередь Украине, Грузии и Молдове, при поддержке США и ОБСЕ. Скорее воспринимавшаяся как нейтральная, программа «добрососедства» в новых условиях становится противовесом политике России по созданию интеграционных структур в СНГ.

В условиях, когда более половины российской внешнеэкономической деятельности связано с Евросоюзом, являющимся главным экспортером российских энергоносителей и ведущим инвестором в России, отказ от приоритетных отношений с ЕС невозможен. Равно нереальными являются как быстрая переориентация ЕС на другие источники энергоносителей (особенно в условиях неурегулированного конфликта в Ираке), так и вывод европейских инвестиций из России (при условии сохранения экономического роста и предсказуемости государственной политики в отношении ведущих компаний ТЭК).

В то же время снижение в 2004 году уровня «энергодиалога» между Россией и ЕС свидетельствует о нежелании Брюсселя усиливать взаимозависимость в этой сфере. Для обеспечения энергобезопасности Евросоюз активизирует усилия по диверсификации источников энергоносителей.

В этой ситуации перед Россией еще более остро встает необходимость строительства мощностей для производства сжиженного газа, транспортировки энергоносителей, а также проблема диверсификации энергоэкспорта, в первую очередь принятия решения о направлении нефтепровода в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке.

Большая Россия

Постсоветское пространство, или СНГ, вновь выходит на первый план в повестке дня отношений России и Запада. Это обусловлено рядом объективных долгосрочных факторов. Главные из них — глобальное распространение интеграционных тенденций и послекризисное восстановление России.

В течение последнего десятилетия парадигма расширения вполне оправдала себя как способ поступательного развития в условиях глобализации. В условиях расширения крупных международных «хабов» соседствующие с ними страны, не вовлеченные в процесс интеграции или «неинтеграбельные», либо оказываются в положении периферии, либо ощущают «сжатие», либо то и другое вместе. Стремление быть интегрированными в расширяющиеся международные структуры — естественная реакция небольших и тем более слабых, чувствующих свою внутреннюю неустойчивость и внешнюю уязвимость стран.

Неинтеграбельная Россия в полной мере ощутила «сжатие» и имела все шансы, особенно после финансового кризиса 1998 года, перейти в разряд периферийных. Однако

— потребность в России как активном факторе в международной безопасности, резко возросшая после терактов 2001 года в США,

— высокие темпы экономического роста и реализованные в 2001—2003 гг. экономические реформы,

— беспрецедентно высокие и удерживающиеся длительное время цены на нефть

и, наконец,

— политическая стабилизация

создали принципиально иную ситуацию. С одной стороны, Россия почувствовала себя достаточно сильной, чтобы всерьез рассматривать сценарий расширения как оптимальный вариант развития. С другой стороны, наладившееся сотрудничество с Западом, общность интересов в борьбе с терроризмом, возросшее в 2001—2002 годах доверие рассматривались в Москве как гарантии того, что восстановление позиций России в СНГ не вызовет идиосинкразии или серьезных попыток сдерживать ее (особенно на фоне сосредоточенности усилий США на Ираке, а ЕС — на предстоявшем в 2004 году расширении).

Похоже, в 2004 году была сделана заявка на концепцию Большой России (по аналогии с Большим Ближним Востоком и Большой Европой).

К интеграции Россию активно подталкивал и крупный российский бизнес, который, собственно, и служил ее основным инструментом. Интеграционные усилия России были сосредоточены преимущественно в экономической сфере, что и определяло позицию и стилистику российской политики. Коротко российский подход можно было определить как прагматический (или словами президента Путина, адресованными А. Лукашенко: «Котлеты — отдельно, мухи — отдельно»).

Однако к концу 2003 года позиция России стала претерпевать изменения. Объективно основными факторами, обусловившими их, были, с одной стороны:

— назревающая в связи с выборами смена правящих элит в ряде ключевых государств СНГ;

— активная дискуссия о будущем Евровостока в Евросоюзе и США;

— связанные с этим (и усиленно педалируемые частью влиятельных политиков в кремлевской администрации и близких к ней политтехнологов) опасения резкой переориентации государств СНГ в сторону европейской и трансатлантической интеграции, иными словами — безвозвратной утраты этих государств для интеграционных планов России,

а с другой стороны:

— нерешенность проблем безопасности, в первую очередь на юге и юго-востоке;

— «китайский фактор».

В результате начали более активно реализовываться два основных направления:

— укрепление экономических и военно-политических интеграционных структур (Единое экономическое пространство, ЕврАзЭС, ОДКБ, ШОС) и

— политика по содействию приходу к власти тех, кто, как считалось, будет проводить линию на интеграцию с Россией.

При этом первое направление в его экономической части стало преимущественно рассматриваться как финансово-экономический инструмент и стимул второго. Выдерживая стилистику, в отличие от прежней концепции «отделения мух от котлет», новый подход ближе к известной американской формуле поддержки «наших сукиных сынов».

Китай: «мирное наступление»?

В 2004 году в китайской стратегии на мировой арене усилилась линия на обеспечение мирных, политически благоприятных условий для осуществления модернизации экономики и армии. Можно предположить, что в китайском руководстве, особенно после утверждения Ху Цзиньтао на посту председателя Центрального Военного Совета КПК, отдают себе отчет в том, что быстрый рост китайской экономической и военной мощи на протяжении последних 15 лет не может не вызывать озабоченность в США, Японии и других странах Азиатско-Тихоокеанского региона. Такая озабоченность скорее рано, чем поздно приведет к формированию относительно устойчивых региональных коалиций, нацеленных на сдерживание возможной китайской экспансии. При этом в Пекине может особенно тревожно восприниматься то, что формирование таких коалиций может произойти раньше, чем китайская военная и экономическая мощь достигнут необходимых, по мнению китайского руководства, уровней.

В этих условиях наиболее рациональной политикой со стороны Пекина, естественно, является убеждение мирового сообщества и особенно стран АТР в том, что Китай твердо взял курс на мирное разрешение споров и в целом является ответственной и конструктивной силой, уверенно сотрудничающей с широким спектром партнеров во имя мира и безопасности. В частности, одним из важнейших примеров этой линии обычно называют усилия Пекина по организации шестисторонних переговоров в Пекине по решению ядерного кризиса на Корейском полуострове.

Вместе с тем Китай наращивает — и будет наращивать — усилия по созданию современных эффективных вооруженных сил. В частности, имеет место рост военных расходов, обгоняющий по своим темпам рост экономики. По оценкам Международного института стратегических исследований, в последние годы Китай вышел на второе-третье место в мире по объему расходов на военные цели, обойдя такие страны, как Япония, Франция, Великобритания и Германия. При этом темпы роста китайских военных расходов в 2000—2004 годах, пересчитанных в доллары США, заметно выросли по сравнению с предыдущим десятилетием.

Продолжаются крупные закупки современной военной техники и вооружений в России, прежде всего боевых самолетов Су-27 и Су-30. Высокими темпами идет производство ракет М-9 и М-11 дальностью соответственно 300 и 600 километров, которые развертываются в зоне, прилегающей к Тайваньскому проливу. Большое внимание уделяется созданию современного военно-морского флота. Хотя уровень внешней военной угрозы для Китая невысок, его военное строительство направлено на создание потенциала ядерного сдерживания крупных государств, способных вмешаться в конфликт Китая по периферии его границ. Взят курс на создание современных вооруженных сил, способных успешно действовать в крупных сухопутных, а возможно, и морских региональных войнах в прилегающих к Китаю районах, в том числе с применением ядерного оружия. Это свидетельствует о том, что по завершении модернизации вооруженных сил и достижении прогресса в экономическом развитии Китай, скорее всего, будет вести в АТР экспансионистскую политику, подкрепленную военной силой.

В Китае не снята цель сдерживания «гегемонистских» устремлений США как главного потенциального противника. Там усматривают в американском военном присутствии в Азии угрозу своим интересам. В свою очередь, в США видят в Китае будущего глобального конкурента, не оставившего коммунистические идеи и наращивающего военную и экономическую мощь.

Пока пекинское руководство не сочтет основные задачи экономической и военной модернизации решенными, заметного изменения сложившейся модели американо-китайских отношений не произойдет. Китай жизненно заинтересован в получении инвестиций из развитых государств и в расширении экспорта в эти страны. В Пекине не будут рисковать этими интересами, обостряя отношения с США. Единственным исключением может стать военный кризис в зоне Тайваня. Но даже если такой кризис возникнет, он вряд ли дойдет до уровня военных действий, поскольку в них не заинтересованы ни Пекин, ни Вашингтон, ни Тайбэй.

Скорее всего, до конца этого десятилетия сохранится нынешний характер российско-китайских отношений. Пока не будет решен принципиально важный для Китая тайваньский вопрос, китайские усилия, в том числе военные, будут концентрироваться на юге, а Пекин будет заинтересован в стабильной обстановке на северной границе и не пойдет на обострение отношений с Россией.

Российско-японские отношения

Предстоящий в 2005 году визит президента Владимира Путина в Японию вновь поставил вопрос о перспективах российско-японских отношений. Высказывания российской стороны относительно советско-японской декларации 1956 года может сдвинуть с места решение территориальной проблемы, отравляющей отношения России и Японии в последние 50 лет. По сути дела, речь идет о возвращении Японии двух из четырех спорных островов, которые на протяжении пятидесяти лет требует Япония.

Необходимость решения территориальной проблемы не вызывает сомнений. Расчеты на то, что с течением времени ее острота снизится и какой-то компромисс найдется сам собой, иллюзорны. Чем дольше ситуация остается нерешенной, тем более настойчивой становится политика Токио. При этом усиливается потребность России в сотрудничестве с Японией. Последняя обусловлена ухудшением социальной, экономической и демографической ситуации на российском Дальнем Востоке, а растущий вес Китая и его военный потенциал делают сближение России и Японии естественным и необходимым.

Прецедентом компромиссного решения территориальной проблемы во имя гораздо более существенных стратегических выгод является передача Китаю в 2004 году ряда островных территорий на Амуре. Но публичное объявление позиции до переговоров противоречит дипломатической практике. Если на переговорах страна готовится пойти на те или иные уступки, то их нужно держать в полном секрете до последнего момента и «выложить на стол» тогда, когда партнер будет уверен, что переговоры проваливаются. В этом случае уступка сработает и, более того, можно надеяться на получение от контрагента встречных уступок. Такова азбука дипломатии. Но руководство российского МИДа решило ознакомить японскую сторону со своей позицией заранее. Токио немедленно сделал ответный ход и потребовал все четыре острова. В итоге будущие переговоры могут потерять смысл, поскольку Россия не готова сегодня согласиться с передачей Японии всех Южных Курил.  

Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав Ctrl+Enter

[x]


Источник: Профиль

Полулегальные методы

Замглавреда «НК» Вадим Хлебников о том, почему власти скрывают от горожан свои планы по застройке.