О том, как Литва воспринимает свое окружение и прежде всего отношения с Россией, мы беседуем с главой комитета по международным делам Сейма, доктором философских наук, социал-демократом Юстинасом Каросасом. Его взгляд во многом отражает точку зрения нового многопартийного правительства Литвы.
– Как изменились внешнеполитические приоритеты Литвы после того, как страна стала членом НАТО и Европейского союза? Как вы себя ощущаете в этих структурах?
– После того, как 1 мая прошлого года мы вступили в Европейский союз (а еще раньше в НАТО), мы снова начали обсуждать наши стратегические цели во внешней политике, поскольку цели, которые мы ставили перед собой ранее, реализовались. Мы, конечно, понимаем, что сам по себе факт вступления в Евросоюз еще не означает полноценного членства. Я расскажу вам такую историю. Первого мая мы с коллегой из Германии посещали мой избирательный округ, и я тогда спросил избирателей: «Чем отличается первая ночь в Европейском союзе от первой брачной ночи?». Тогда я сказал в шутку: «В первую брачную ночь получаешь все, а в первую ночь членства в ЕС не получаешь ничего». Но важно понимать – и от этого зависит наша дальнейшая ориентация во внешней политике, – что членство в ЕС и НАТО обеспечивает в первую очередь нашу экономическую и национальную безопасность. Мы смелее чувствуем себя, и понятно, по каким причинам. Я думаю, что некоторые российские политики заметили, что тон некоторых политиков Литвы стал более уверенным и громким. Это понятно, потому что ситуация теперь иная.
– Как вы воспринимаете своих соседей, не входящих в Евросоюз?
– В смысле отношений с другими государствами мы придерживаемся политики Европейского союза, то есть улучшение отношений с соседями является для нас одним из приоритетов. Должен сказать, что эти отношения, во всяком случае с нашими соседями, я считаю нормальными. Нет таких проблем, на которыми бы мы сегодня ломали голову. Слава Богу, что мы успешно решили проблему транзита в Калининградскую область. Мы поддерживаем хорошие отношения с Украиной. Белоруссия – это уже исключение. Но это, естественно, зависит не от нас. И все-таки мы заинтересованы в том, чтобы отношения с Минском улучшились на основе развития демократии в самой Белоруссии. При этом мы считаем – и очень часто говорим об этом с коллегами из Евросоюза – что политика изоляции Белоруссии лишь помогает Лукашенко укреплять свои позиции. Кстати, в последнее время я все чаще слышу от западных политиков, что надо начать диалог с официальными властями в Минске.
– Какова ваша стратегия в отношении России?
– В отношении России мы будем придерживаться той же стратегии, что и ранее. Отношения должны быть нормальными – как политические, так и экономические. Естественно, мы чувствительно воспринимаем некоторые нюансы, которые появляются в современной политике России в смысле демократии. Например, после трагических событий в Беслане был скорректирован порядок избрания губернаторов. Мы понимаем, что нужно бороться с терроризмом, но мы не думаем, что подобные корректировки способствуют укреплению демократии. Скорее наоборот – это шаг в сторону тоталитаризма. Схожие процессы происходили и у нас в первые годы правления Ландсбергиса.
– Считаете ли вы решенной проблему калининградского транзита?
– В принципе проблему транзита удалось решить нормально. Теперь остается решить – и это очень важно для наших отношений с Россией – проблему социально-экономического развития Калининграда. Мы считаем, что нельзя сводить проблему Калининграда только к транзиту. Если не будут решаться социально-экономические вопросы, возникнет опасность неких процессов внутри этой области, которые окажутся куда хуже, чем, скажем, неполадки в функционировании транзита. Если говорить конкретно о транзите, я должен сделать маленькое замечание. В подсознании ряда российских политиков, похоже, осталась установка, что Литва не является нормальным государством. Все российские пожелания, связанные с корректировкой функционирования транзита, сводятся к тому, чтобы не было никакого контроля с литовской стороны. По сути, российские политики хотели бы проезжать по Литве, как по собственному двору.
– А как вам идея скоростного поезда?
– Даже идея скоростного поезда сводится с российской стороны к тому, что поезд не остановился бы ни при въезде в Литву, ни при выезде, а пассажиры не везли бы никаких документов. С этим Литва никогда не согласится. Это противоречило бы условиям шенгенского пространства и признанным нормам отношений между равными государствами. Даже скоростному поезду пришлось бы останавливаться на въезде и выезде из Литвы. Кроме того, не стоит забывать, что скоростной поезд – это большие деньги. Европейский союз, видимо, на это не осмелится, потому что, кроме всего прочего, нужно менять рельсы и т. д. Но я думаю, что и русские откажутся от такой идеи.
Есть еще одна проблема. Российская сторона не платит за упрощенные документы, которые нужно иметь пассажирам, едущим в Калининград через территорию Литвы. Эти расходы покрывает Евросоюз. Русские требуют, чтобы в будущем бесплатно предоставлялись и визы. Я думаю, что стоит готовиться к тому, что придется платить определенную цену за визы.
– Во время кризиса на Украине мы наблюдали литовское посредничество в действии. Как вы намерены строить отношения с этой страной?
– Основное достижение в том, что удалось избежать силового сценария. И это как раз показывает, в какую сторону ориентируется политика Европейского союза. Можно сказать, что ЕС является гарантом демократической безопасности. Демократия помогает избегать конфликтов. Украина – очень важный партнер для нас. Ее существование в европейской семье имеет большое значение как для самой Украины, так и для Европы. Я думаю, что после этих выборов Украина может стать членом Евросоюза быстрее, чем это казалось раньше. Вот такие «революционные ситуации» придают силу для движения демократии вперед.
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2024