Такую грустную перспективу не исключает вице-спикер Калининградской областной Думы, доктор политических наук, профессор Сергей Козлов, если, по его словам, федеральный центр не изменит нынешнего отношения к проблемам российского анклава на Балтике.
— Давайте начнем с понятийного ряда, — предложил Сергей Козлов в беседе с корреспондентом «Росбалта», — и определимся, что из себя представляет сегодня Калининградская область. Потому что главная ошибка Москвы, на мой взгляд, заключается в подмене понятий, когда эту территорию называют отдаленным регионом страны, приравнивая ее таким образом к Сахалину, Камчатке, Чукотке, до которых сложно добираться, или просто к приграничным территориям. На самом же деле мы имеем более сложный вариант: мало того, что область отделена от метрополии территориями иностранных государств, так еще она находится внутри единого политического и экономического пространства Евросоюза, который после принятия Конституции станет супергосударством, имеющим единую правовую и нормативную базу. Это первое.
Во-вторых, мягко говоря, мы постоянно лукавим, когда говорим лишь о частичной отделенности Калининграда от основной части страны и называем регион эксклавом. Хотя периодически — летом — это, действительно, эксклав, а зимой, когда морская связь с ней через штормящую Балтику и замерзающий Финский залив резко ограничена, а то и вовсе прерывается — это анклав. То есть, виртуальная возможность транспортного сообщения области с основной частью России как бы существует, так как теоретически можно к нам добраться пароходом и зимой, — например, из Новороссийска, совершив круиз вокруг Европы. Но на самом деле мы имеем сегодня постоянно контролируемый иностранными государствами транзитный путь, что и делает нас полным анклавом.
При этом не учитывается федеральным центром и такой важный критерий, как прямая зависимость повседневной жизнедеятельности, нормального функционирования региона от законодательства и нормативов соседних государств и Евросоюза. Это, пожалуй, главное его отличие от других субъектов РФ, что подводит область под понятие заграничная территория.
Иными словами, если собрать все критерии, которые характеризуют аналогичные отделенные или приграничные территории страны, то станет совершенно очевидным, что по их совокупности ситуация с Калининградской областью совершенно уникальна. И, следовательно, для ее разрешения требуются неординарные шаги, которые помогли бы региону подстроиться, адаптироваться под эту доминанту.
— А разве Москва этого не делает?
— Делает, но не так, как следовало бы. К сожалению, в российской политике до сегодняшнего времени преобладает нехорошая тенденция — это когда калининградский фактор используется как своеобразный инструмент давления на Европу для решения тех или иных общероссийских проблем.
— Например?
— Скажем, коль скоро мы находимся в ином экономическом и политическом пространстве, чем остальные регионы, по идее, надо предоставить право безвизового въезда сюда граждан ЕС, а калининградцам — свободно проезжать в страны Шенгена, что необходимо для нормального функционирования экономики региона. Ведь в области действует почти 2 тыс. совместных предприятий, многие из которых имеют тесные хозяйственные связи с соседними странами, получая там сырье, комплектующие и оборудование и отправляя туда готовую продукцию. И коль скоро мы говорим о регионе сотрудничества, пилотном проекте, давайте сделаем хоть один маленький шаг в этом направлении.
Нет, говорят нам. Мол, раз есть такая проблема Калининграда, давайте инициировать ее решение для всей России. Фактически в этой ситуации регион становится заложником проблем общероссийских, которые будут решаться годами, постепенно, в то время как области, больше, чем другие регионы, включенной в процессы экономической интеграции, где действуют отличные от российских европейские стандарты, надо жить и развиваться уже сегодня.
В итоге, нерешенность вопроса в глобальном масштабе, оборачивается значительными потерями региона, которые отрицательно сказываются на жизни миллиона живущих здесь россиян. Это дополнительные затраты, связанные с транзитом пассажиров и грузов, необходимостью более ускоренной модернизации техники, введения тех или иных нормативов. Это огромная экономическая нагрузка на бизнес — финансовые, промышленные и транспортные структуры, на региональный и муниципальные бюджеты, а, в конечном счете, — на всех жителей российской Балтики, вынужденных подстраиваться под все более ужесточающиеся требования объединенного Евросоюза.
Я бы хотел, чтобы все происходило наоборот — надо опробовать технологию будущих взаимоотношений сначала на небольшой территории, выработать систему доверия, убедиться, что два огромных государства способны соблюдать правила игры на этом локальном пространстве. Из чего впоследствии и может сложиться полноценный, всесторонний, долговременный с далеко идущими последствиями нормальный союз России и ЕС. Но пока Москва действует по принципу — давайте создадим болевой узел и через него будем продавливать решение общих для страны проблем. Это неправильно! Нельзя, недопустимо использовать калининградцев в качестве тарана и делать их заложниками ситуации.
— А что можно и нужно?
— Законодательно, де-юре закрепить то, что уже есть де-факто. Признать, что Калининградская область — это заграничная территория России. И закон о такой территории должен сформулировать особенности региона, его отличие от других субъектов РФ, которое заключается в его зависимости (подчеркиваю, не России в целом, как это пытаются представить некоторые московские политики, а только населения отдельно взятой области) от внешнеполитических и экономических условий. Не надо обобщать: есть локальная проблема, и ее надо решать. Тем более что в мировой практике есть работающие достаточно эффективно модели решения подобных ситуаций на других заграничных территориях.
Сохраняя главное — целостность страны, ее обороноспособность, защиту стратегических интересов, что, безусловно, относится к прерогативе федерального центра, следует предоставить этому субъекту РФ права, связанные с возможностью его участия в международном рынке труда, товаров, услуг и свободы передвижения капитала, грузов и людей. Этот этап в эпоху общего рынка проходил Евросоюз, и такая модель применима к Калининграду. Другими словами, необходимо обеспечить условия для интеграции региона в окружающее его единое европейское экономическое пространство, дать ему возможность работать как своеобразному экономическому мосту, открытому как в сторону соседей, так, разумеется, и России. Тем более что это единственная область, окруженная границами, что позволяет обеспечить полноценный пограничный и таможенный контроль за этим процессом, вплоть до передвижения людей, которое отслеживается стопроцентно и поименно.
Надо честно сказать, что закон об особой экономической зоне, устанавливающий особый порядок экономической деятельности в регионе сыграл на определенном этапе свою положительную роль, но на сегодня он и в проекте новой его редакции, подготовленной комиссией Игоря Шувалова, отражает лишь одну из многих составляющую — повышение инвестиционной привлекательности региона. Но этого недостаточно: совершенно очевидно, что мы должны пойти по пути интеграции в то экономическое пространство, внутри которого область оказалась волей исторических судеб.
На мой взгляд, расширение Еросоюза и связанная с этим новая ситуация вокруг Калининградской области — огромный исторический шанс для России. Благодаря наличию ее заграничной территории внутри ЕС, она обязана и должна отрабатывать здесь механизмы отношения с объединяющейся Европой, технологию будущего союза с ней. И делать шаги в этом направлении лучше через экономическую интеграцию этой части России. Лично я убежден, что европейский путь развития — благо для нашей страны, потому что после распада советской империи доминантой экономического, культурного и духовного развития, гуманитарных ценностей на нашем континенте является сегодня Европа. Тем более что до 75% внешнеэкономического оборота РФ приходится на европейских соседей.
Не надо также забывать и того, что мы практически уже перешли от искусственно сформированных в советские времена международных хозяйственных комплексов к созданию сообщающихся с ЕС «кровеносных систем» в форме железнодорожных и автомобильных путей, нефте- и газопроводов. Да, технологически Европа впереди нас, но без наших сырьевых и энергетических ресурсов ей не обойтись. Сегодня мы имеем уникальную ситуацию: если несколько лет назад надо было говорить с каждой страной отдельно, то сейчас переговоры могут иметь двухсторонний характер — между Россией и Евросоюзом. Поэтому первым и естественным шагом по сближению сторон должно стать всеобъемлющее, а не только грузотранзитное, соглашение по Калининградской области, которое помогло бы не только решить ее проблемы, но и наработать на небольшой территории основы для будущего, более глобального договора.
Пока же продолжается иная политика, проблемы региона будут нарастать как снежный ком. Уже сегодня необходимость передвижения любого товара через границу, да еще и транзитом через два государства по международным, а не российским тарифам связана с немалыми издержками — оборачиваемость его замедляется, снижается его конкурентоспособность, а эффективность экономики падает. Серьезного анализа этих острых для области процессов, фундаментальных исследований новой ситуации со стороны Москвы не делается, соответственно не восполняются потери, настоящей цены которых никто не знает. А то, что делается на федеральном уровне, носит субъективный характер, открывая простор для любых волюнтаристских решений и действий.
— Может, это происходит потому, что в федеральном центре никто конкретно не занимается именно калининградским вопросом?
— Вы отчасти правы. Все-таки хотя нами периодически занимались и Дмитрий Рогозин, и Игорь Шувалов, по итогам деятельности которых принимались решения, к сожалению, не по всему сложному и многогранному блоку калининградских проблем. Они носили фрагментарный характер. В области работает помощник полномочного представителя Президента в Северо-Западном федеральном округе Андрей Степанов, чьи функции, однако, ограничены координацией деятельности региональных представительств федеральных структур. Несть числа делегациям Совета Федерации и Госдумы, которые по итогам визитов принимали соответствующие постановления, в основном, рекомендательного характера.
Есть лишь одна структура, стоящая над ведомственными и сиюминутными интересами, которая может и, скорее всего, должна этим заниматься вплотную. Это — Совет безопасности РФ, который еще три года назад сделал первый качественный анализ ситуации и сформулировал цели социально-экономического развития региона. Это правильно, потому что проблема Калининграда — это вопрос безопасности государства, сохранения его целостности, и СБ под силу охватить ее масштабность и сложность, выработать решения, которые могут вывести нас в перспективе на глобальные договоренности с Евросоюзом, принести не только региону, но и стране большие экономические и политические дивиденды.
И начинать надо с выработки четких и понятных нашим партнерам в Европе основ федеральной политики по отношению к Калининградской области, инструментом которой и должен стать закон о заграничной территории. Кстати, несмотря на то, что СБ РФ еще в 2001 году принимал решение, основ такой политики до сих пор нет. Отсюда и все нынешние беды. Причина этого, как мне кажется, в том, что не было назначено и нет по сей день конкретного исполнителя, который бы занимался вплотную только этим вопросом. Возможно, следовало поручить это заместителю главы администрации Президента РФ или заместителю секретаря СБ, который занимался бы только этим вопросом. Иначе говоря, должен быть координатор, который отвечал бы не только за выработку, но и за реализацию, причем в оперативном режиме, этой федеральной политики, напрямую подчиняющийся Президенту.
У России есть печальный опыт заграничных территорий: Аляска продана, Порт-Артур потерян, Крыма мы тоже лишились. Мне, как жителю Калининградской области, очень не хотелось бы повторения этого опыта в Калининграде.
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2024