Германия против Гитлера: кем были немцы, штурмовавшие Кёнигсберг (фото)

По мере того, как советские войска приближались к границам нацистской Германии, ряды немецких антифашистов, занимавшихся в составе советских войск на фронте не только агитацией, но и выполнением боевых и разведывательных задач, продолжали пополняться за счет военнопленных. Этнические немцы принимали участие и в Восточно-Прусской наступательной операции Красной армии и непосредственно в штурме Кёнигсберга. В канун 79-й годовщины взятия города «Новый Калининград» рассказывает о солдатах вермахта, развернувших оружие против своих бывших сослуживцев, и объясняет, почему они пошли на такой шаг.

Попытки создать сеть антифашистских ячеек из немецких военнопленных руками немецких коммунистов, эмигрировавших в Советский Союз после прихода к власти Гитлера, увенчались успехом лишь после того, как под Сталинградом в плен попала 6-я армия Паулюса (до этого случаи вербовки были лишь эпизодическими и крайне незначительными). Из прошедших идеологическую обработку солдат и офицеров вермахта в июле 1943 года в подмосковном Красногорске был создан Национальный комитет «Свободная Германия» (НКСГ) во главе с поэтом-политэмигрантом Эрихом Вайнертом, а в декабре того же года специально для работы с офицерами и генералитетом вермахта создали еще одну организацию — «Союз немецких офицеров» (СНО). Возглавил СНО генерал артиллерии Вальтер фон Зейдлиц-Курцбах, командовавший ранее 51-м корпусом 6-й армии Паулюса. В августе 1944 года в эту организацию вступил и сам Фридрих Паулюс, который принялся активно выступать по радио, призывая солдат вермахта переходить на сторону Советов.

Одновременно с созданием Национального комитета «Свободная Германия» был выпущен манифест этой организации, в котором вина за развязывание войны была возложена на «Гитлера, его покровителей и приспешников» (пункт «Гитлер тащит Германию в бездну»). Там же указывалось на необходимость создания нового правительства, которое «беспощадно разделается с террором и коррупцией, установит твердый порядок в стране и с достоинством представит Германию перед лицом внешнего мира». Несмотря на то, что организация создавалась на территории СССР, в ее манифесте не было речи о социализме и коммунизме. Будущий режим в Германии, по словам авторов манифеста, должен стать «сильной демократией», «не имеющей ничего общего с бессилием веймарского режима». Он должен был «ликвидировать все законы, основанные на ненависти к другим народам и расам».

В символике НКСГ, как и в манифесте, не было намеков на советскую идеологию. Более того, фоном для логотипа комитета стали цвета чёрно-бело-красного имперского флага Германии, бывшего официальной госсимволикой с 1871 по 1919 и с 1933 по 1935 год.

В числе подписавших манифест Национального комитета «Свободная Германия» в июле 1943 года были как минимум трое военнопленных из Восточной Пруссии. Самым старшим по званию стал майор Карл Хетц, служивший в штабе 371-й пехотной дивизии вермахта. В 1936 году инженер-транспортник Хетц переехал в Тапиау (сегодняшний Гвардейск Калининградской области), где стал чиновником. В декабре 1937 года он подал заявление о приеме в НСДАП, а в плен попал под Сталинградом, где переосмыслил причины развязанной войны. В дальнейшем Хетц был избран первым вице-президентом Национального комитета, а после войны вернулся в Германию (в советскую зону оккупации), где возглавил «Deutsche Reichsbahn». Также в числе подписантов значились лейтенант Эрнст Келлер, командовавший 4-й ротой 428-го батальона связи (до войны он работал почтовым инспектором Пиллау (Балтийска)) и обер-ефрейтор Фриц Люденейт, служивший до пленения в 6-й батарее 293-го артполка (он до войны работал в одном из лесничеств Восточной Пруссии).

Поначалу главным лозунгом НКСГ было изгнание нацистов с территории СССР, но уже в январе 1944 года у антифашистов появилась новая задача — побудить немецких солдат и офицеров к прекращению сопротивления и переходу на сторону Национального комитета, чтобы спасти жизни военнослужащих и ускорить поражение Гитлера. Часть офицеров вермахта, вступивших в «Союз немецких офицеров», такое положение дел не устроило, так как они боялись хаоса на фронте. Более того, как писал в своей книге «На стороне Красной армии» Вилли Вольф (книга посвящена деятельности НКСГ на советско-германском фронте с 1943 по 1945 год — прим «Нового Калининграда»), некоторые военнопленные рассчитывали на сепаратный мир с западными союзниками СССР и предполагали, что между США и Англией с одной стороны и Советским Союзом с другой уже начинаются неразрешимые разногласия, которые могут быть на руку Гитлеру.

Ближе к концу войны у Национального комитета появились заметные трудности: на своей земле вермахт стал сопротивляться намного упорнее, и немецким солдатам, попавшим в плен, нужно было объяснять, почему гитлеровцам необходимо складывать оружие, если речь идет о защите их родины. Идеологическая обработка в этом направлении началась накануне перехода частями Красной армии немецкой границы. 23 июля 1944 года в официальном печатном органе комитета, газете «Freies Deutschland», вышла публикация, в которой сообщалось, что фронтовые уполномоченные НКСГ «столкнутся с новыми задачами, как только военные действия перенесутся на немецкую территорию». «Они сами окажутся на немецкой территории, — говорилось в публикации, — и должны будут, как до того немецким солдатам, убедительно и понятно разъяснять населению, что гитлеровская война никогда не была справедливой, но с самого начала была войной, направленной на порабощение, ограбление и уничтожение других народов, и вследствие этого будет тем более антинародной, чем дольше будет вестись Гитлером на немецкой территории».

Во второй половине 1944 и начале 1945 годов находившиеся на фронте уполномоченные комитета и выпускники антифашистских фронтовых школ вынуждены были разрываться между работой с немецкими военнопленными, которых становилось все больше, и оказанием помощи гражданскому населению, почувствовавшему на себе гнев наступающей армии (Восточная Пруссия первой приняла на себя удар, и проблем тут было намного больше, чем на территориях, занятых позднее). Вскоре необходимый эффект был достигнут, и к написанию пропагандистских статей и листовок стали подключаться перебежчики, вновь поступающие военнопленные и жители занятых Красной армией районов Восточной Пруссии. Например, 12 марта 1945 года 50 жителей общины Лабагинен (сегодня Заливино Полесского района — прим. «Нового Калининграда») обратились к немецким солдатам с заявлением, в котором сообщалось, что нацистские функционеры принуждали их к борьбе с Красной армией, однако впоследствии сбежали из поселка первыми. «Красная армия проявила больше понимания к нашей жизни, чем наше руководство», — говорилось в обращении. По данным Вилли Вольфа, 248 жителей таких восточнопрусских городов и поселков как Фридланд (Правдинск), Удерванген (Чехово), Кройцбург (Славское) и Цинтен (Корнево) поставили свои подписи под открытым письмом к немецким солдатам, выдержки из которого были приведены в листовке, отпечатанной тиражом 200 000 экземпляров и распространенной на передовой. Тот же Вольф упоминает священника Шнайдера из Тапиау (Гвардейск), опубликовавшего в газете «Freies Deutschland» статью, в которой также подверг критике действия немецких властей. В конце февраля 1945 года в Кёнигсберг при помощи самолетов и артиллерийских агитационных снарядов забрасывали листовки с обращением 49 жителей Кёнигсберга, эвакуированных из города до его окружения. В нем содержался призыв «спасти город и его жителей, объявить немедленную капитуляцию и оказать сопротивление верным гитлеровскому режиму солдатам и офицерам».

В подмосковном Красногорске, где располагалась штаб-квартира НКСГ, в 1985 году по инициативе руководства ГДР был создан Мемориальный музей немецких антифашистов (сегодня это филиал Музея Победы). Основная экспозиция там развёрнута в бывшем здании Центральной антифашистской школы военнопленных. Заведующая отделом фондов музея Ольга Флид сообщила «Новому Калининграду», что фронтовые антифашистские школы и курсы создавались седьмыми отделами (они отвечали за пропаганду среди войск и населения противника — прим. «Нового Калининграда») политуправлений фронтов, начиная с 1944 года. Такие школы были созданы на шести фронтах, в том числе на 1-м Прибалтийском, участвовавшем в операции по ликвидации прижатой к морю восточнопрусской группировки противника на Земландском полуострове и в районе Кёнигсберга.

«Их цель состояла в том, чтобы с помощью немецких антифашистов в тылу вермахта, в котле, сагитировать возможно большее количество солдат сдаться в плен, — говорит Ольга Флид. — План операций разрабатывался в седьмом отделе политуправления 1-го Прибалтийского фронта. Курсанты школы совершали постоянные выезды на фронт, участвовали в пропагандистско-боевых операциях в Курляндии и под Кёнигсбергом».

В частности, на 1-м Прибалтийском фронте действовала группа НКСГ под командованием лейтенанта артиллерии Альфреда Петера, служившего до пленения под Сталинградом в 13-й роте 208-го полка 79 пехотной дивизии вермахта (входила в 6-ю армию Паулюса). Петер окончил Центральную антифашистскую школу в Красногорске, после чего преподавал в антифашистской школе 1-го Прибалтийского фронта. Далее офицер попросился на передовую, и ему доверили руководство ротой антифашистов, заброшенной в Кёнигсбергский котел.

Главной задачей подобных групп были не боевые действия, а агитационно-разъяснительная работа, которая бы побуждала гитлеровцев прекращать сопротивление. Тем не менее, все участники рейда были хорошо вооружены: подразделение насчитывало 58 человек, которым выдали 47 советских автоматов, 11 винтовок, 5 пистолетов, 40 ручных гранат и 2 сигнальных пистолета. Также группу оснастили радиостанцией. Командирами взводов под началом Петера были унтер-офицеры Гебхард Кунце и Гарри Лау. Командиром ударной группы назначили фельдфебеля Арно Борнманна, а командиром отделения управления роты — ефрейтора Гюнтера Кляйна.

«В ночь на 22 марта 1945 года рота перешла линию фронта вблизи станции Гольдшмиде (между сегодняшними Чкаловском и Холмогоровкой — прим. „Нового Калининграда“), — пишет о рейде историк Вилли Вольф. — По радио она поддерживала связь со штабом советского полка, где находились начальник седьмого отдела политического управления 1-го Прибалтийского фронта подполковник Е. А. Бродский и начальник фронтовой антифашистской школы майор В. Л. Мартенс. Ударная группа примерно через 300 метров наткнулась на немецкую пулеметную огневую позицию, выдала себя за отбившийся от части разведывательный дозор, разоружила расчет и вывела пулемет из строя. Оба взвода выдвинулись через образовавшуюся брешь и, подойдя к немецким окопам, обратились к солдатам, заявив, что они являются представителями движения „Свободная Германия“ и намерены спасти их жизнь».

Агитация дала мгновенный эффект — немецкие солдаты поодиночке стали вылезать из окопов, дали себя разоружить и отвести к пункту сбора пленных. Однако на этом рейд не закончился.

«К ефрейтору Кляйну, который обеспечивал брешь, во время проведения этой акции обратился унтер-офицер с группой солдат из саперного батальона дивизии за получением боевой задачи, — продолжает Вольф. — Кляйн разоружил унтер-офицера, рассказал ему о происходящем и потребовал, чтобы его солдаты сложили оружие, что они незамедлительно и сделали. В это время ударная группа достигла командного пункта роты, где разоружила обер-лейтенанта Грюнвальда и семерых солдат. Все это происходило почти без единого выстрела, поскольку немецкие солдаты были застигнуты врасплох».

На рассвете группа Петера вернулась в расположение советских войск с 35 плененными немецкими солдатами. Потери, хоть и небольшие, но были: во время рейда погиб обер-ефрейтор Рюдигер и ранения получили штабс-ефрейтор Граберт и солдат Мюллер. К тому же, нескольким захваченным солдатам вместе с командиром Грюнвальдом удалось сбежать. Кроме пленных антифашисты захватили 6 пулеметов, 4 автомата, 12 карабинов, 3 автоматические винтовки, 10 пистолетов, 3 бинокля и другое снаряжение. Кроме того, на немецких позициях антифашистами Сциоссеком, Шмидтхеном, Кирхмайером и Мюллером были разбросаны листовки и газеты Национального комитета.

Рейд группы Петера имел и другой неожиданный эффект: четверо из взятых в плен солдат заявили о своей готовности вернуться в котел, чтобы убедить своих товарищей прекратить сопротивление. Еще двенадцать солдат из роты Грюнвальда обратились с просьбой о принятии их в состав антифашистской группы.

За день до начала штурма Кёнигсберга группа Петера, получив пополнение, должна была выполнить еще одно задание. В ночь на 5 апреля его рота численностью 79 человек попыталась вклиниться в боевые порядки 367-й пехотной дивизии в районе вокзала Нойхаузен-Тиргартен (Гурьевск). Антифашисты выдали себя за отбившийся от своей части боевой дозор, но на этот раз легенда не сработала.

«В командный пункт роты был немедленно послан связной и поднята тревога на всем участке. Хотя ударной группе антифашистов и удалось обезоружить один пулеметный расчет, по ней был открыт такой сильный ружейно-пулеметный, минометный, артиллерийский огонь и огонь зенитных, противотанковых средств и реактивных установок, что она была вынуждена немедленно отойти назад».

В итоге ранения получили Гарри Лау, Тассилов Куммеров, Эгон Доберт, Фриц Шилке, Хельмут Фиркант, Герберт Шварц, Манфред Турнеретшер, Вернер Зиг и Герберт Сузалла.

Усилия членов НКСГ, отправляемых в кёнигсбергский котел, признавались противником на самом высоком уровне. Комендант города-крепости генерал от инфантерии Отто Ляш впоследствии писал в своих мемуарах, что советские войска активно пользовались неразберихой и «засылали многочисленных шпионов».

«Несомненно, противник не раз сбрасывал в Кёнигсберг на парашютах немецких военнопленных и гражданских лиц. Кабель на улице Арндта прослушивался двумя представителями клики Зайдлица, — писал Ляш. — На нашей передовой стали появляться немецкие солдаты — перебежчики, вырвавшиеся из русского плена. Однако среди них попадались и посланцы „комитета свободной Германии“ с письмами от немецких генералов, находившихся в русском плену, в частности, от Винцента Мюллера. Они призывали наших командиров к капитуляции и прекращению борьбы. Поэтому было подчас трудно определить, кто эти перебежчики — то ли честные немецкие солдаты, совершившие смелый побег из плена, то ли предатели, состоявшие на службе у русских».

Также Отто Ляш рассказывает, как в конце марта перед сторожевым охранением 561 дивизии народных гренадеров появилась большая группа солдат в немецкой форме.

«Они сказали, что бежали из плена и потребовали отвести их на командный пункт роты, — продолжает бывший комендант. — Часовой, думая что так оно и есть, показал им дорогу. Войдя в бункер командира роты, они вытащили припрятанные у них пистолеты-пулеметы и открыли огонь. Наступило замешательство, используя которое они захватили около 20 солдат и сумели уйти с ними на русскую сторону. Так мы узнали, что теперь, когда нам приходилось вести тяжелейшие бои за нашу Восточную Пруссию, немецкие солдаты группы Зайдлица боролись столь коварными методами против своих соотечественников. Как в подобных случаях поступать нашим солдатам, мы не знали. Видно, борьба потеряла смысл, если немцы воевали против немцев».

Упомянутая выше группа Петера — далеко не единственная, принимавшая участие в силовых акциях. 9 апреля, когда большая часть Кёнигсберга уже была захвачена частями Красной Армии, в районе Штегеманнштрассе (сегодня — улица Чернышевского) оставался небольшой очаг сопротивления. Туда в целях предотвращения бессмысленного пролития крови были направлены две группы парламентеров-антифашистов в составе 71 человека. Как сообщает в своей книге Вилли Вольф, их ввел в курс дела подполковник Ефим Бродский.

«В первую группу во главе с лейтенантом Теске входили обер-ефрейтор Герман Бергманн, ефрейтор Кунибальд Рааб, обер-ефрейтор Курт Тальке, во вторую — обер-ефрейтор Фриц Вольф, обер-ефрейтор Леопольд Гарски, ефрейтор Фридрих Петрозески и солдат Германн Каудаш, ее возглавлял обер-лейтенант Шварц, — пишет он. — Несмотря на два белых флага, по группе лейтенанта Теске был открыт огонь, в результате был убит обер-ефрейтор Тальке и ранен лейтенант Теске. Теске скомандовал отход к советским позициям, но был убит при возобновившемся обстреле. И группа обер-лейтенанта Шварца была вынуждена прекратить акцию также вследствие сильного огня со стороны немцев».

О более удачной акции, состоявшейся уже после капитуляции гарнизона, рассказывал офицер 4-й районной военной комендатуры Кёнигсберга Петр Чагин. По его словам, один из последних очагов сопротивления в городе находился в районе Параденплатц (сегодня — улица Университетская), где в здании университета Альбертина засели полицейские и эсэсовцы, не пожелавшие сдаться даже 10 апреля.

«Чтобы не подвергать опасности жизнь советских солдат, окружавших это здание, на помощь подразделению подошли танк, САУ и машина с радиоустановкой, - писал Чагин. — Воины установили динамик наверху обгоревшей коробки здания, а немецкий антифашист, оказавшийся в группе воинов, зачитал текст ультиматума о сдаче в плен ввиду бессмысленности сопротивления. Спустя некоторое время стрельба утихла, а в окнах здания появилось белое полотнище».

Впрочем, бывали и случаи не совсем добровольного участия немцев в штурме города. О таком эпизоде журналистам 8 июня 1945 года рассказывал заместитель командира 21-го гвардейского стрелкового полка 5-й гвардейской стрелковой дивизии, гвардии майор Фёдор Котов. По его словам, некий майор Ершов при форсировании реки Прегель заставил немецкого артиллериста открыть огонь по своим.

«Нас было человек 100, а пленных тысячи, — говорил Котов. — Пошли немцы в контратаку. Около нашего дома стою, возле стояло немецкое орудие 105-мм. По улице танк идет. В каждом окне автоматчики появились. Ну, думаем, сейчас пленные разбегутся. А тут нас накрыли минометным огнем из глубины обороны — некуда деваться. Пленные вой подняли. Дома разваливаются. Часовых убивает, пленные по двору болтаются. Такой момент наступил — того и гляди пленные нас передушат. Немецкие танки пошли в контратаку, автоматчики, пехота бьет с крыш. Видим, что танк немецкий ведет огонь по домам, насквозь прошивает. Ершов взял орудие 105-мм немецкое, а как зарядить его, не знает. Подобрал пленного артиллериста, показывает ему — заряжай. Тот говорит: „Моя не стреляйт“. Под силой оружия заставили его стрелять. Немец работает заряжающим, а Ершов стреляет по немецкому танку. Немецкую контратаку отбили. Но на следующем квартале Ершов был убит автоматной очередью с чердака».

Текст: Иван Марков / Новый Калининград, фото: архив Красногорского филиала Музея Победы, архив Кирилла Попова, Bundesarchiv Bild 183-P0926-309, Sowjetunion, Sitzung des NKFD / Wikimedia Commons (CC BY-SA 3.0 de)

Бродский Е.А. Это известно немногим / Издание Мемориального музея немецких антифашистов. — Красногорск, 1996 г. ;

Вольф В. На стороне Красной армии / Военное издательство Министерства обороны СССР. — Москва, 1976 г.;

Ляш О. Так пал Кёнигсберг. — Москва, 1991 г.;

Чагин П. А. Город нашей молодости / Калининградские архивы, выпуск № 3. — Калининград, 2021 г.;

«За Германию — против Гитлера». Документы и материалы о создании и деятельности Национального комитета «Свободная Германия»/ Издание Мемориального музея немецких антифашистов. — Москва, 1993 г.;

«Я путь прошел тяжелый до Восточной Пруссии...». Стенограммы и записи бесед с военнослужащими 11-й гвардейской армии: сборник документов / Калининградский областной историко-художественный музей. — Калининград, 2023 г.

Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав Ctrl+Enter