Николай Цуканов: «Я чувствую, что кто-то нас пытается столкнуть»

«Есть и секс, и любовь»
— Николай Николаевич, как известно, скандал, смерть и секс есть три главные темы для масс-медиа. Поэтому начну с секса. В последние дни горячо обсуждаются вещи, которые ранее оставались «под одеялом». То ли депутат Госдумы Елена Мизулина запрещает пропаганду орального секса, то ли не запрещает. И определённости нет, но если такого заявления и не было, то его стоило бы ожидать. Предложенная Мизулиной концепция государственной семейной политики до 2025 года определённо касается семейных отношений — разводов, понятия гражданского брака, неполных семей и права женщины на аборт. Их концепция предлагает сделать непопулярными через косвенные запреты, ограничения и налоги. Как вам кажется, должно ли государство в лице законодателей так глубоко и резко проникать в личную жизнь своих граждан?

— Я бы не стал комментировать высказывания депутата Госдумы. Но если вы спросите меня о том, насколько важно сегодня для каждого человека публичное обсуждение его частной жизни — не важно, в рамках семьи или за её пределами, то я скажу, что это не важно. Тем не менее, мы слышали уже в советские времена, когда кто-то говорил, что в стране секса нет.

— Мы помним такое время, это как раз на грани развала Советского Союза, начала молодой России. Но, тем не менее, рождались дети. Сейчас, наконец-то, во многих субъектах Российской Федерации смертность проигрывает рождаемости. Дети появляются, значит есть и секс, и любовь. Надо ли каким-то образом это регламентировать? По-моему, прошли те времена.

Другой вопрос — доступность этой информации для детей, чрезмерная пропаганда этого. Об этом стоит говорить, но ни в коем случае о запрете. Что запрещать, если сейчас любой ребёнок может в интернете найти любую информацию? Надо понимать главное: все основы закладываются в семье, в правильном воспитании ребенка, в том, как родители объяснят ему некоторые вещи.

«Посмотрим, кому это нужно» 

— Ну, во-первых, кампания не заканчивалась.

— Ни для кого не секрет, что все эти два с половиной года шла активная кампания. Можно назвать её выборной, можно как угодно её называть. Ничего нового не происходит. Есть ощущение, что в регионе появились некие игроки, которые к региону не имеют никакого отношения.

— Мне сложно сказать, кто это. Но мы видим, что, хотя Ярошук в политике столько лет, и никто вопросов о его зарубежном имуществе никогда не поднимал, сейчас они поднимаются. Колесник — тоже вопрос интересный, все знали его историю, никому она не была интересна, но кто-то её достал. Опять вопрос по моей диссертации, диплому — всё это перетрясается.

Мы сейчас все вместе пообщаемся, посмотрим, кому это нужно. Потому что в последнее время мы с городом, со всеми политиками говорили об одном: нам нужно всем вместе объединиться для того, чтобы осилить те задачи, которые поставлены в госпрограмме, и вопросы, связанные с проведением матчей Чемпионата мира по футболу. Если мы будем сейчас устраивать какие-то политические дрязги, мы не сможем этого сделать. Инвестор ведь идёт туда, где стабильная власть. Сегодня, если вдобавок к рискам 2016 года власть будет между собой сталкиваться, ни один нормальный инвестор сюда не придёт. Поэтому мы сегодня озадачены именно этим вопросом.

Сегодня, не побоюсь этого слова, система работает как часы. Городские власти, региональный парламент, городской совет, правительство региона... Мы работаем над одним — определить правильно приоритеты и инструменты, с помощью которых мы будем решать задачи. Выборы... Я чувствую, что кто-то нас пытается столкнуть. Что-то в этом есть. Такие же опасения высказывает и Ярошук, и Колесник, и Власенко.

— По крайней мере, в последние полгода о конфликте города и области вопросов никто не задаёт.

— Ну как можно относиться к такой оценке? Настороженно. С обеспокоенностью. Потому что любая оценка, позитивная или негативная, требует корректировки отношения к работе. Если позитивная, то ты должен посмотреть, значит что-то, возможно ...

— Именно. А если оценки негативные, то их тоже нужно учитывать, корректировать работу. Я прочитал данные отчёта. Нужно будет пригласить тех возможных экспертов, представителей элиты, которые давали свои оценки, чтобы обсудить эти вопросы.

Я готов скорректировать свою работу, если в чём-то я неправ. Даже если у кого-то есть сомнения по поводу объективности этих опросов, для меня это значения не имеет. Если они стали публичными, значит необходимо с ними работать.

— На самом деле, очень здорово, что одновременно на одном мероприятии собрали всех губернаторов.

— Все, кажется, только одного не заметил, а так все, до одного. Был президент, приехал, рассказал, дал некое видение ситуации в стране, цели, задачи на ближайшее время. Сказал, что, конечно, нужно использовать эту возможность получить дополнительную информацию. Тем более, что туда были приглашены самые лучшие преподаватели, профессоры американских и российских ВУЗов, менеджеры компаний — Boeing, Сбербанк. Все, кто мог поделиться опытом управления, подбора кадров, управления персоналом. Если вы спросите меня, понравилось ли мне — однозначно да.

— Если хотите, могу дать прочитать, о чём речь. Многие вещи, когда их пытаешься сформулировать самостоятельно, не всегда выстраиваются в систему. Но на семинаре все излагалось настолько понятным языком... Помимо этого, была уникальная возможность пообщаться с другими губернаторами неформально, мы никогда больше часа вместе не собирались. А уж тем более поговорить о проблемах регионов, о путях их решения, о финансировании тех или иных программ.

— Я чувствовал себя тем человеком, который наконец-то смог получить информацию, которую не мог получить ранее.

— Там всё же больше говорили о бизнес-моделях, и Тис пытался трансформировать их в государственное управление. Конечно, ограничения есть — допустим, связанные с принятием решений. Мы можем принимать решения в бизнесе самостоятельно: какое жалованье платить, кого уволить, а кого принять на работу, что и как закупать — в госслужбе же гораздо больше ограничений. Но на лекции Тиса я исписал больше трёх страниц в большой тетради.

— Это первый опыт, впервые была предложена такая модель. Помимо прочих выступлений, я услышал слова президента, они были очень короткими, но я убеждён: президент, отвечая за страну, понимает, что сейчас есть некие ограничения. Ограничения в части управления территориями, не в части государственной вертикали, а в части внутреннего содержания. Вот два региона, находящиеся рядом — Иваново и Владимирская область. В одном ВРП и уровень жизни одни, в другом — другие. Земля одинаковая, близость к Москве, инфраструктура такие же. Почему разное качество жизни?

— Да, человеческий фактор. На мой взгляд, Путин призывал больше общаться с людьми, чтобы программы были не оторваны от земли, а генерировались жителями региона, тогда они будут поддержаны населением, а после этого и федеральным центром. Президент говорил не о вертикали управления, а о вертикали общения с жителями. Сегодня есть оторванность власти от реального человека, и президент просил обратить на это внимание. Но ещё больше это был шаг навстречу губернаторам для формирования команды.

— Да справедливо воспринимается, мне даже по этому поводу нечего сказать. Цифры — вещь неумолимая, мы видим, что исполнение ФЦП за прошлый год — всего 67 процентов, это означает, что у нас осталось нереализованными примерно 2 млрд рублей, которые мы могли бы быстрее и правильнее инвестировать в инфраструктуру. Деньги не пропали, они перешли на этот и на следующий год. Но вопрос не в этом, а в том, что объекты, которые мы строим, крайне нужны жителям региона.

Безусловно, правительство формирует ФЦП, исходя из запросов муниципалитетов. Муниципалитеты, каждый на своём уровне, должны подготовить проектно-сметную документацию вместе с правительством. Отсутствие связи между муниципалитетами и правительством является очевидной проблемой.

— Её и не было никогда. Если вы посмотрите результаты выполнения ФЦП в 2009, 2008 году — они чуть лучше были, 72-74 процента, но на 100 процентов она никогда не исполнялась. Потому что закон чётко регламентирует муниципальные и региональные полномочия. Я мог бы взять и построить одним «пулом» 20 детских садов, понимая, что эта программа нужна нам. Но закон относит детсады к муниципальным полномочиям, на них я не могу объявлять конкурсы, поэтому вынужден завязываться с муниципалитетами. А они должны сформировать земельный участок, спроектировать и привязать к участку детсад.

— Тогда, когда оно начинает быть управляемым, сразу говорят, что губернатор вмешивается в дела муниципалитетов и давит на местное самоуправление. Это и есть основная проблема: сегодня все муниципалитеты разные, разные главы, кто-то более активен, кто-то чуть менее. В большинстве случаев они хотят, чтобы их территории выглядели лучше, но по-разному подходят к этому.

Мэры оценили работу министерства строительства как самого худшего во всём правительстве. Это тоже свидетельствует об отсутствии коммуникаций. Что могло бы здесь измениться? Допустим, Балтийск говорит, что у него нет денег на проектирование чего-либо. Смотрим на их бюджет — там количество чиновников на душу населения самое большое во всём регионе, почти в 2,5 раза больше, чем в соседнем Светлом, а средняя зарплата — 40 тыс рублей. При этом Светлый исполняет все программы, а Балтийск — не исполняет. Миллиард рублей почти в Балтийске неосвоенных денег.

Но неправильно валить всё на муниципалитеты, я спрашиваю и у своих министров — а где вы были? Знали, что проект стоит в ФЦП, видели, что они не делают проектно-сметную документацию, почему дальше с ними не работали? Почему не давали им на это денег, если им не хватало?

— Если бы мы говорили не под диктофон, я бы вам сказал, как у нас построены диалоги. Но, как бы то ни было, мы проследили причинно-следственную связь по каждому объекту, поняли, почему задержка — из-за некачественного проекта ли... Мы выяснили, что в регионе нет ни одной нормальной проектной организации, которая бы могла качественно спроектировать объект и нести за это ответственность. Следующий вопрос — как прошла экспертиза, почему после начала строительства выясняется, что необходимы дополнительные работы и дополнительное финансирование? Я хочу привлечь к ответственности хотя бы одного проектировщика объекта, где потом появились допработы.

— Мы договорились, к примеру, с компанией «Мостовик», выигравшей конкурс на проектирование стадиона на Острове, что они создадут здесь два филиала своей проектной организации, у них достаточно серьёзная профессиональная база. Я договорился с президентом Татарстана, все проектные организации, работавшие на Универсиаде, будут работать на наших площадках. И я попросил Минстрой РФ вернуться к вопросу создания здесь нормального, современного проектного института.

Но даже если мы имеем хороший, качественный проект, прошли экспертизу, затем мы выставляем подряд на аукцион. В нём может участвовать любая компания, одна из 5-6 жалуется в Федеральную антимонопольную службу, идут разбирательства, они могут затянуться на месяцы. Это тоже может затянуть процесс. В прошлом году антимонопольная служба участвовала в десяти судах по объектам ФЦП, правда мы все выиграли. Но это послужило причиной переноса сроков.

— На что?

— И до сих пор у них нет никакой позиции, кстати. Сам лично звонил и просил: помогите, они продолжают строить, я каждый день туда отправляю сотрудников...

— Теперь уже не продолжают. Но пять дней мне понадобилось направлять туда все службы, а антимонопольная служба не может обратиться в суд, чтобы разорвать контракт. Говорят, нет инструментов.

Но и когда конкурс прошёл успешно, никто не может дать гарантий по поводу квалификации победителя. Мы понимаем, что компаний, которые могли бы приехать в регион с техникой, со специалистами, крайне мало — если не будет большого подряда. Не привезёт сюда компания на подряд в 1 млрд рублей 200 строителей, инженеров и конструкторов — нужен объем строительства. Поэтому на конкурсы выходят странные компании.

А расторжение контракта занимает год. Но делать это должны муниципальные власти. Почему Балтийск не расторгает контракт по детсаду? Выясняется, что один из депутатов города Балтийска владеет этой компанией.

— Ну, для меня это новость, я не знал, кто там за кем стоит. Это вторая причина — некачественные подрядчики.

— Я говорю там о том, что в регионе нет компетенции, проектной и строительной. Я говорил с главой Минрегиона о возможности разработки новых строительных норм и правил, которые позволили бы нам работать по европейским строительным требованиям, не только проектировать, но и строить и сдавать объекты. Этот вопрос я обсуждал и с премьер-министром, такое поручение есть Минрегиону.

— Вы правы. Сейчас мы в начале пути, но мы сделали несколько шагов вперёд, с Минрегионом. Я понимаю, что это очень сложный вопрос, только стройки на острове Русском сдавали по специальным требованиям и несколько объектов в Москве. Это тяжелый процесс, но мы понимаем — никто через две границы сюда людей и технику не повезёт. Там, где не могут строить калининградцы, надо дать возможность работать полякам, белоруссам. Пусть на субподряд, пусть выигрывают наши компании, но субподрядчиками берут тех, у кого есть опыт. К примеру, строительство объектов к Чемпионату Европы 2012 года. Поляки только отстроились, у них есть люди и мощности, пусть наша компания идёт на конкурс и берёт на субподряд наших соседей, которые своим ходом могут приехать сюда вместе со всей техникой.

— В этом году, до его завершения, мы должны выйти на 100 процентов. Такую задачу ставим.

— Нужно понимать, что бюджет 2013 года принимался в 2012 году, поэтому деньги, на которые мы рассчитываем, нужно заложить на стадии формирования бюджета 2014 года. Сейчас мы имеем на часть объектов проектно-сметную документацию, часть объектов проходят экспертизу, часть проектируются. Мы договорились, могу показать даже резолюцию премьера, дана команда министерствам проработать.

— Да. Больше того, предварительно мы обсудили этот вопрос с министром финансов, то же самое — часть средств на проектирование мы возьмём в кредит, Минфин нам готов дать кредит.

— Мы обсуждаем, нужно понять, какая сумма нужна. Речь идёт о дорогах, прежде всего.

— Не такое серьёзное, но лучше об этом вам расскажет министр финансов. Кредит в размере 2,2 млрд рублей, который мы брали на аэропорт «Храброво», мы возвращаем, а вместо него берём 3 млрд на эти цели и задачи. Кредит мы брали целевой, на приобретение части аэропорта, но его приобрёл инвестор, так что мы деньги вернём, а возьмём новый кредит уже без целевой привязки. И мы работаем с Госдумой, с нашими депутатами Жуковым и Бурыкиной, они будут помогать нам.

Мы понимаем, что федеральный бюджет тоже тяжёлый, но на часть сумм мы можем претендовать. Без этих действий регион будет крайне сложно подготовить к 2016 году. Прежде всего, мы просим средства на подготовку объектов именно для этой цели — индустриальных парков в Храброво, в Черняховске, IT-парка и технопарка «Янтарь» в Калининграде. То есть, объектов, которые смогут создать новые, благоприятные условия для инвесторов и новые рабочие места.

— Я был на заседании, которое проводил Владимир Путин. Оно было посвящено энергетической безопасности региона в целом. Там был дан ряд поручений: о возможности строительства отвода от второй ветки «Северного потока», о возможном увеличении поставки газа через газопровод «Дружба». Изучались возможности подачи электричества в случае, если Литва выйдет из общей энергетической системы, это возможно в 2016 году, есть определённые риски. И поставка или экспорт электроэнергии с Балтийской атомной станции.

(пауза) Информации о том, что (пауза) строительство атомной станции вестись не будет, у меня нет. Таких решений не принималось. Я о таких решениях не слышал, письменной информации у меня нет.

Сейчас меня волнует больше другой вопрос. Я уверен, что сейчас даны поручения Минэнерго, «Росатому», проработать возможности экспорта электроэнергии. Меня волнует прежде всего региональный вопрос. Балтийская атомная станция строилась, там были подрядные организации, это сотни человек, выделялись на это деньги, они провели работы — но с ними не рассчитались.

— Генподрядчик. Эти компании высказывают обеспокоенность в части того, чтобы с ними рассчитались. Поэтому сейчас мы будем обращаться в «Росатом», мы должны защитить наши компании, это наши налогоплательщики. Сейчас мы смотрим, какие там долги, я буду обращаться к Кириенко с тем, чтобы он взял вопрос на контроль, это очень важно. Деньги «Росатом» выделил, только где они, почему они не дошли? Нужно разобраться, возможно, работы ещё не заактированы, возможно, нужны какие-то процедуры. Но, тем не менее, ко мне обращались несколько организаций, которые работали на субподряде. Это вопрос в моей компетенции.

Дальше — ждём решения, для нас оно очень важно. Мы понимаем, что атомная станция даст дополнительные возможности региону, как энергетические, так и налоговые. В любом случае, этот вопрос решается за пределами региона.

— Я вчера проехал Неманский район, заехал в пять посёлков и в сам город. Дом культуры отремонтирован, сейчас заканчиваются работы. Больницу мы отремонтировали ещё в прошлом году и продолжаем приобретать туда оборудование. Школа — мы выделяли деньги на теплотрассу, стадион потрясающий...

— Безусловно, они рассчитывали на это. Но это решение не в компетенции региона или муниципалитета, это решение, которое будет приниматься из экономической целесообразности или каких-то других факторов. Пока решения нет. Кириенко позвонить — он тоже не ответит на этот вопрос.

— Даны поручения всем министерствам федеральным.

— Регион не сможет потреблять столько электроэнергии, сколько будет производиться двумя энергоблоками 1150 МВт. Поэтому нужно будет найти возможность сбыта этой электроэнергии.

— Лично я? Нет.

— Почему за счёт?

— Во-первых, нужно понимать, что все государства борются за свой экономический суверенитет, за извлечение прибыли. Когда кто-то посягает на их суверенитет, они принимают меры регулирования, что и делают сейчас поляки. Они ограничивают ввоз сигарет, бензина, тем самым давая меньше возможности приграничному бизнесу получать прибыль. Помимо познавательного туризма, помимо экскурсий, в первую очередь соглашение используется для приграничной торговли.

Оба государства должны получать одинаковую прибыль. Сегодня поляки получают её — строят гипермаркеты, мы покупаем у них продукты, у них идёт расширение торговых площадей. Да и мы получаем прибыль — в стоимости бензина заложены акцизы, плюс это налоги топливных компаний. Задача — сделать так, чтобы они смогли что-то ещё приобрести, пусть жвачку, пусть булочку, пирожок. Органы местного самоуправления должны этим заниматься.

— Привести в порядок в этих муниципалитетах хоть что-то. Допустим, в Мамоново всё более-менее прилично, правда, туда поляки редко доезжают. Глава муниципалитета понимает, о чём речь, он старается затащить их вглубь своей территории, чтобы хотя бы кто-то там переночевал, зашёл в бар, ресторан, выпил бутылку пива. В других муниципалитетах всё чуть похуже. В Озёрске мы стали приводить в порядок городскую площадь, чтобы она имела презентабельный вид. Туда пришёл инвестор, делает гостиницу. Мы поддерживаем компанию, которая занимается сплавом по рекам, мы в том же Озёрске восстанавливаем кирху, которая так же может быть точкой притяжения, даст возможность продлить своё пребывание. Это мы делаем, такие программы есть.

Как дальше будет развиваться это сотрудничество? Если Польша будет продолжать защищать свои рынки, то, по всей видимости, это может привести к снижению потока. Но, в то же самое время, это может привести и к ответной реакции наших федеральных служб. Допустим, к нам обращались сетевые торговые компании, с тем, что они несут определённые финансовые потери — они могут точно так же обратиться в федеральные структуры, чтобы они ограничили ввоз сюда польской продукции. Здесь сейчас вопрос неоднозначный, мы будем обсуждать его в рамках совета «Россия-Польша». Ограничения не должны быть односторонними, либо мы расширяем приграничное сотрудничество, либо мы его сокращаем.

Но самое главное — сделан первый шаг к безвизовому въезду. Европа боится России и русских, якобы будут какие-то неправомерные действия, нарушения закона, поедут туда граждане каких-то республик, поедет криминал... Вот, пожалуйста: приехало 500 тысяч поляков, 100 тысяч наших граждан, нарушений фактически нет. Всё равно, это первый шаг, эти документы ложатся на стол в Брюссель, поляки дают отчёты, они видят, что опасения рисков снимаются.

— По всей видимости, литовцы также хотят защитить свои рынки, они понимают, что счёт будет такой же, как и с Польшей, в пользу Литвы, а не российского туриста. Будут ездить сюда челноки за бензином и сигаретами, поэтому литовские власти не торопятся. Они стоят на своей позиции — безвизовая зона от 30 до 50 километров, не больше. Мы ждём, мы высказывали свою позицию, но это их право. В этой части особых успехов нет. Но в рамках партнёрских отношений с городами Литвы у нас всё хорошо, муниципалитеты общаются, детский, молодёжный туризм развиваются — в этой части с Литвой всё очень здорово. Литовцы сами говорят, что на 70 процентов их турбизнес живёт за счёт русских туристов.

— Для меня это также было неожиданностью, более того я задавал вопрос, почему прессу оттуда убрали. Я уже распорядился передать СМИ стенограмму заседания. Я разбирался потом с пресс-службой. На мой взгляд, этот проект не может быть закрытым в принципе. Этот вопрос требует публичности, требует высказывания всех мнений, пусть полярных, но мы должны убедиться, что действуем правильно, это не может быть кулуарное решение. Вопрос касается всех жителей Калининграда.

— Ну, во-первых, нужно понять, что это концепция. Во-вторых, они говорят о том, как было бы в идеале, если бы были воссозданы эти исторические районы. Сегодня этот проект крайне интересен со всех точек зрения: исторической, культурной, инвестиционной. Если там решить несколько вопросов, связанных с судьбой Дома советов, если город Калининград закроет вопросы с арендой земельных участков вокруг него, и мы, наконец, примем решение по судьбе Королевского замка, там образуется достаточно интересная инвестиционная площадка.

Если мы говорим о некоей экспозиционной площадке, то расходы по её организации может взять на себя бюджет — и муниципальный и региональный. Там могут расположиться отели, какой-то деловой центр, какие-то магазины сувениров, как и в любой другой столице европейского региона. Поэтому от концепции будет зависеть наличие инвестора. Сегодня такие инвесторы уже проявляют интерес. Что-то мы должны построить, к примеру, мосты на Остров. Сегодня почти все объекты включены в госпрограмму, мы рассчитываем получить часть денег из федерального бюджета, часть — от инвесторов, часть выделить из регионального и муниципального бюджетов.

— Сейчас будет закончено формирование для международного конкурса. Вместе мы проведём публичные, общественные слушания, в большом зале, пригласим всех жителей, пригласим специалистов. Чтобы ещё раз обсудить техническое задание и выйти на международный конкурс. Мы поставили сроки, задание и слушания должны быть в июле. Затем — конкурс, нам будут предложены конкретные идеи. Всю эту работу мы хотим завершить к концу 2013 года. Следующим шагом начнётся проектирование.

— Я очень благодарен городским, областным и федеральным властям за то, что там никто ничего не делал. Ведь «Сердце города» это не просто название, это, в самом деле, сердце Калининграда. Оттуда начиналась Восточная Пруссия, оттуда начинался Кёнигсберг, оттуда начинался Калининград. И здорово, что там никто ничего не делал. Люди должны были осмыслить историю, историческую миссию и Калининграда, и Королевской горы.

Были разные споры; двадцать лет назад сложно было представить, чтобы кто-то задал вопрос о том, чтобы назвать город Калининград Кёнигсбергом. Сегодня он обсуждается. Обсуждаются вопросы, связанные с воссозданием Королевского замка. Идёт совершенно иная полемика, не в плоскости политики, а в плоскости целесообразности воссоздания исторического облика, применения современного стиля — всё что угодно, но не политика. И то, что сегодня будет вовлечено максимальное количество экспертов, специалистов из Европы, даст нам возможность сдвинуть вопрос с мёртвой точки.

— Сейчас ищутся инструменты участия города, правовые аспекты. Но, в принципе, мы все эти вещи делаем с городом Калининградом. Да и вообще, мы не делим ничего, мы понимаем прекрасно, если мы не будем иметь общей позиции, мы не сможем ничего сделать. Мы, муниципалитет, горожане. Или даже наоборот: горожане, муниципалитет, правительство региона. Мы этот процесс возглавили, безусловно, потому что у нас есть возможность вести дискуссии на всех площадках, есть возможность найти средства. Но мы бы не хотели делить, это наш город, мы здесь проживаем.

Я уверен, что к 2018 году мы что-то предъявим людям, у нас иных шансов нет. Приедут тысячи туристов, которые должны увидеть другой город. Я не сомневаюсь, что к этому моменту там будет, что показать. И самое главное: городские власти как никогда озадачены этой проблемой и озадачены важностью этих действий.

— Тогда не было сегодняшних возможностей. Тогда были разногласия между правительством и бизнесом, между правительством и городом. Сегодня эти разногласия сняты полностью. Сегодня город все земельные участки очищает от притязаний третьих лиц, есть возможность создать единую концепцию.