Руководство Башни Врангеля: власти не любят сборище волосатых людей в косухах

Спустя полгода после закрытия Башни Врангеля корреспондент «Афиши Нового Калининграда.Ru» встретилась с организаторами концертов и других мероприятий в стенах памятника Олегом Константиновым и Дмитрием Гусаровым, чтобы вспомнить, какой была жизнь этого места, узнать, где теперь скитаются около 600 молодых людей, творивших в Башне, а также уточнить, почему может не окупиться «Кубана» и зачем властям поддерживать областную культуру.

«Детский сад для музыкантов»

— Дмитрий, Олег, можете вспомнить, когда в Башне начались первые концерты?

Дмитрий Гусаров: Лет 12 назад. В 2002 году выступал «Вейдер» — привезли из Польши — достаточно знаменитый среди слушателей рока. Потом были «Behemoth», которых уже анафеме предали во всем мире.

Олег Константинов: Из Бразилии даже были исполнители, отовсюду приезжали. Из наших — «Коррозия металла». Даже Егор Летов здесь был. «Король и шут» дали первый концерт в Башне Врангеля. В принципе, «КиШ» после концертов в Калининграде стали узнавать. Многие крупные российские рок-музыканты говорят, что у Калининграда визитка была — Башня Врангеля. Сейчас Башню отобрали. Но многие артисты не в курсе. И продолжают звонить. Так, из Питера звонит девочка из проекта Сургановой. Она скрипачка, и у нее свой проект. Она говорит: еду к вам в июне-начале июля. Хочу у вас еще один концерт. А некуда ехать. Все, Башни нету. А в том году она записывала клип у нас на Башне. Из Москвы мы привозили группу «Собаки Качалова» недавно. Они ехали, думали — на Башню, а попали в КДЦ «Москва». Потому что нет уже Башни. Многие так…

— По вашему мнению, альтернативы Башне сейчас нет?

О: В том-то и дело, что нет. Сначала говорили, что будет — госпожа Волова говорила. Она была по связям с общественностью у Цуканова (на тот момент Елена Волова занимала пост вице-премьера областного правительства — прим. «Нового Калининграда.Ru»). Как-то он позвал нас на встречу, сам пригласил. Мы пришли, а губернатор сделал ход конем, не пришел и ее подставил. Волова нормальная тетка была. Адекватная. Она тогда передавала от него, что, если Башню заберут, нам предоставят другую площадку хорошую. Вся суть в чем — Башня была бесплатной площадкой. То есть у арендаторов были свои договора с государством. А все, что делала молодежь внутри Башни, — это было бесплатно. Это входило в концепт «Арт и Ко» — развитие молодежного творчества.

Д: Там очень много было вечеринок — и тематических, и не тематических. И зазывали туда творческую молодежь. И многие выходцы оттуда стали и писателями достаточно известными. Во всяком случае, многие публикуются. Многие люди, которые приходили и на гитаре три аккорда играли, сейчас играют во многих калининградских группах. Был в мире калининградского андеграунда известный человек Сократ, лидер группы «Иерархия». Он как-то сказал, что Башня Врангеля — своеобразный детский сад для музыкантов. То есть там постоянно что-то происходит. Туда постоянно приходят люди, они учатся друг у друга. Там, грубо говоря, был своеобразный творческий цех. Люди ходили друг к другу на концерты, обменивались опытом.

О: Я сейчас пытаюсь проводить какие-то мероприятия. Но надо понимать, что сейчас распалось это все. Пытаюсь собирать в арт-кафе «Зеленый кот». проводить творческие, поэтические вечера, акустические концерты. Но дух, который был в Башне, та атмосфера, ее нигде нет. Просто нигде. Я много мест смотрел, договаривался с владельцами, но не то. Приходишь и понимаешь, что ты пришел в точку общепита. А в Башню приходили не как в кабак. Там атмосфера была, как дома. Заходишь — и ты дома. Сейчас развиваться негде. Единственное, что осталось в городе, — «Кури Бамбук». Это большая площадка, там все прекрасно. Но там очень платная площадка. Туда можно привозить музыкантов из Москвы и делать билеты по 500–700 рублей.

— В Башне ценник ниже был?

О: Когда в Башне приезжие играли, билет никогда не поднимался выше 250 рублей. А все калининградские концерты были почти бесплатными. По 100 рублей максимальная стоимость входа. Были и по 500 рублей билеты. Но это на фестивали в несколько дней, где несколько хедлайнеров было. Но оно того стоило. И вообще, в Башне было правило — все знают, кто ходил: неимение денег — это не повод не попасть на концерт. И люди иногда приходили и говорили «нет денег», и мы их пускали. Потому что нельзя не ходить на концерт только из-за того, что у тебя нет денег. Это неправильно.

Д: Там всегда была атмосфера дружеская. Туда можно было в любой момент прийти на концерт или просто посидеть.

Д: В Башне у групп было маленькое негласное правило: за 2 дня перед концертом готовится площадка. Собирается человек 20–30. Это даже в интернете уже не писалось. Стабильно собирались. Прибирались, помогали. На следующий день приезжали, выставляли звук, потом концерт. Следующее утро после концерта собираются люди и опять прибираются.

— Какие еще мероприятия помимо концертов проходили в Башне?

О: А выставки же были. И фотовыставки, и живопись. Союз дизайнеров там выставлялся. Всероссийская выставка кузнецов была.

Д: Башня Врангеля служила домом и байкерам, и музыкантам, и поэтам, и художникам, и благотворительным фондам. Там абсолютно любой человек мог прийти и провести абсолютно любое мероприятие. Там проходили благотворительные фестивали, на которых собиралось и по 60, и по 70 тысяч рублей для благотворительных фондов. Таких, как «Верю в чудо», «Дети солнца». Там постоянно проходили серьезные концерты, выставки, в том числе рисунков больных деток. Выставлялись скульпторы, художники. Их всех было очень много. Сотни человек. Это только художников. Более 500 музыкантов со всех уголков России. Там был очень большой перечень всего. Выделить что-то конкретное очень тяжело. Выделить просто музыку не совсем правильно.

О: Неправильно и говорить, что это было место только рок-тусовки. Там были не только рокеры, даже по стилю. Там были и регги, и одно из любимых мест «Комитета охраны тепла». Саша Верешко приходил и говорил: «Я дома». Это факт. И готы были, и панки, и рэперы были. Причем мест, где одновременно они были, не так много.

Д: Не было ни одного стиля, который бы туда не пустили. Там все дружили. Никогда не было конфликтов.

О: самое главное, что за более чем 12 лет концертов, за все это время ни одного вызова полиции или милиции не было. Дежурили всегда рядом наряды, но наши. Открою тайну: в милиции тоже работают нормальные парни. И несколько нормальных полицейских каждый концерт следили за порядком. Я не помню, чтобы кого-то приходилось оттуда удалять. Никогда ни одной драки. Ни одного случая употребления или попытки продать наркотики или что-то такое. Ни одного. Только когда нас обижали, мы сами вызывали полицию. Это было исключительное место с исключительной атмосферой.

— Бытует мнение, что в Башне проходили мероприятия не самого высокого уровня…

О: Низкоуровневый и высокоуровневый — относительные понятия.

Д: Это утверждение легко очень сломать. Например, аппаратуру, свет, звук на все мероприятия ставили люди, которые ставят День города, «Территорию мира». Есть Александр Маевский, он же Сафер. Это человек, который является лучшим по звуку в области и который стоял у истоков концертов в Башне Врангеля. И он тоже стал профессионалом, учась на этих концертах. Это раз. Момент второй. Буквально недавно Рома, один из основателей театра «Князья Хаоса», самого сильного театра огня в области, поехал на всероссийский фестиваль каскадеров и привез оттуда первое место. Человек, который начинал на мотовечеринках в Башне Врангеля. Там он только начинал заниматься огнем. И это был низкий уровень. Группы, которые там выступали, очень многие в этом году едут на «Нашествие», на «Доброфест», на фестиваль в Петрозаводске.

О: Ксения Петрова — «Эхо тишины». Они начинали в Башне Врангеля, сейчас она в Москве работает с достаточно известной группой как вокалистка. У нас выросло очень много музыкантов, которые уже сейчас в стране достигают достаточно больших высот. А начинали они именно в Башне. Еще одна группа, которая выступала в Башне, недавно приехала из турне. Она выступала в Швеции, в Чехии, Словакии, Германии. Они проехали половину России, Литву, Латвию, Эстонию. Это та самая низкая культура. Для Швейцарии это хорошо, а для нас низкая культура. На Башне достаточно часто давала концерты группа «Пахомов-Bend». В ней лучший гитарист и лучший вокалист России играют. Признанные. И они не сами себя так назвали. И в Башне выступали люди такого ранга. И говорить, что это низкий уровень, нехорошо. Когда выходят ребята 15 лет, да, это начинающие. Но если им хотя бы не мешать, я уже не говорю помогать, возможно, мы ими когда-нибудь будем гордиться.

«Кричим, что мы почти европейский город, а ведем себя, как татаро-монгольское иго»

— Башня Врангеля — это, кажется, не первая ваша попытка организовать сообщество в стенах памятника…

О: Да. Мы начинали в бастионе «Прегель». Провели чистки, вырубки, привели в порядок. Вывозили мусор, который туда завозили самосвалами перед этим. В этот момент, когда мы все очистили, начался отбор под какими-то непонятными предлогами. И что мы имеем на бастионе? Что там сделал Цуканов со всей своей командой и со всеми деньгами? Ничего. Поставил калитку. Чтобы милиционерам, которые там сидят, не страшно сидеть было. В это же время с другой стороны все открыто, и бомжи внутри спят. Обыкновенная заброшка. Зачем тогда отобрал?

— Но тогда делались заявления о том, что здание аварийное и в нем нельзя проводить массовые мероприятия.

Что значит аварийное состояние? Аварийное состояние забора (имеется в виду ограждение бастиона «Прегель» — прим. «Нового Калининграда.Ru»)? Да, он в очень плохом состоянии. Но только потому что там овощебаза была в советские годы, и когда не проходили фуры большие, то ничего лучше наши руководители не придумали, как разобрать этот вход. Но из-за этого нельзя мероприятия проводить? Это глупо. Это все можно починить.

Когда наше руководство Калининградской области подписывает документы на приватизацию предприятию, которое встраивает себя в бастион «Прегель», в памятник архитектуры, часть памятника забирая себе, и власти разрешают это предприятию, которое занимается ремонтом машин, которое делает слив мазута в дренажную систему памятника, тем самым блокируя его канализацию — это преступление, я считаю. И когда обращаюсь в прокуратуру с заявлением об этом, а приходят отписки — это тоже преступления. Но уже должностные. И все равно «Прегель» забрали, закрыли и ничего не делают. И Башню закрыли, и ничего там не происходит. Они говорили: «У вас растут деревья на заборе». Но и сейчас они продолжают расти. А ведь уже почти полгода как забрали. Ребята, вы радели очень сильно за состояние Башни, почему ничего не делаете? Здесь полгода ничего не делается, в «Прегеле» уже 2 года. Так может быть, для чего-то другого отобрали? Может, им было не очень важно это восстанавливать?

— У вас получается сейчас подыскать другие площадки для выступлений?

О: Я не знаю, как объяснить. В этом году мы обратились в дирекцию одного из парков. Говорим: «А позвольте у вас концерт провести. Просто весенний концерт, просто поиграем. С нашей аппаратурой». Нам сказали: «В принципе да, очень хорошо. Но. Все музыканты, кого вы хотите выпустить на сцену, сначала должны дать запись. Кто нам понравится — оставим. А остальным — нет». Потому что в прошлом году в этом парке проходил один из туров отборочных международного фестиваля «Эмергенза», и директор парка сказал: «Меня до сих пор шпыняют за то, что была такая музыка в парке». Понимаете? А губернатор говорил: «Мы вам предоставим». А они шпыняют даже тех людей, которые помогают нам.

Д: Не пускают никуда сейчас. Для того, чтобы провести мероприятие, нужно огромное количество согласований. В этом году 5 лет фестивалю «Рок ради жизни». Он собирает достаточно неплохие денежки для «Верю в чудо». Мы пытаемся его в очередной раз провести. Его очень надо провести, потому что тяжеловато у них в этом году с финансами. Сейчас мы ищем площадку. И камень сдвинуть легче, причем весом тонны в 4, чтобы в нашем городе что-то согласовать. Поэтому, скорее всего, это будет парк 40-летия (Южный парк — прим. «Нового Калининграда.Ru»). Это единственные люди, которые более или менее отзывчивы в плане каких-либо мероприятий. 

О: Очень обидно. Сейчас лето настает. Нам придется выходить и делать какие-то свои локальные опен-эйры. С поэтами будем где-то собираться на улице. Я понимаю, что это чревато вызовом милиции, какими-то арестами. Это же можно назвать несанкционированным митингом, если 10 человек собрались и что-то декларируют. Это значит, будут прецеденты. Это плохо. А на это нас толкнул кто? Товарищ Цуканов и больше никто.

Д: У нас музыкантов, которые не серьезно играют, а именно молодежи, я в свое время провел перепись и насчитал 625 человек. Именно из молодых ребят, которые занимались в Башне. Которых постоянно там была очень-очень большая компания. Там чаша возле сцены пустой никогда не была. Всегда стабильно каждый концерт 300–400 человек собирались. Это стандартный концерт. Если случалось какое-то знаковое мероприятие или сильные концерты, было в несколько раз больше.

О: Музыкант, он, конечно, может репетировать в подвале, играть в подворотне, в своей структуре. Но зачем же вот так? Зачем заставлять идти опять в подвалы, как это было? 21-й век. Кричим, что мы почти европейский город, а ведем себя, как татаро-монгольское иго.

— На ваш взгляд, почему закрываются неформальные площадки?

Д: Я понимаю, что все это будет звучать как теория заговоров, но вообще власти не очень любят большое сборище людей волосатых и в косухах. Потому что, как бы там ни складывался стереотип, но современный человек, увлекающийся неформальной культурой — это человек думающий, читающий, много читающий, это человек со своим мнением. А сборище людей со своим мнением власть в последнее время не очень любит.

Д: Это очень грустно, потому что российская рок-поэзия, как бы смешно это ни казалось, признана самой поэтичной рок-музыкой в мире.

О: Можно делать концерты, а мы занимались некоммерцией. Мы варили свое. Вот площадка предоставлялась всегда бесплатно и никогда не бралась оплата за электричество. Организатор договаривался, чтобы был звук. Минимально поставить звук на один концерт — 15–20 тысяч рублей. Чтобы концерт был более-менее нормальным, нужен свет. Это от 5 тысяч рублей. В среднем уже 25 тысяч рублей затрат. Плюс если вы привозите кого-то, то вы оплачиваете дорогу всему коллективу туда-обратно, проживание, питание и гонорар. Но часто к нам приезжали серьезные люди и без гонорара. Вот не собирали денег, а приезжала «Умка и Броневичок», кидала сумку и говорила: «Соберите на проезд». И играла концерт. Просто за то, чтобы у нас поиграть. А если все расходы суммировать — 70–80 тысяч концерт обходится. А средняя цена билета пускай 200 рублей. Пришло 300 человек. Вы в убытках минимум на 20 тысяч. Это можно было бы делать так, как Цуканов проводит «Кубану»: взял из бюджета денег и позвал «Him». Молодец, красавчик. То, что «Him» будет в Калининграде, это здорово. Но не может «Кубана» все за свои деньги… Площадка, подводка коммуникаций к сцене — это наверняка область делает. Не знаю, окупится у них это или нет.

— Вы считаете, что «Кубана» может не окупиться?

О: «Кубана» в Краснодаре проходила. Доехать можно на электричке из Москвы. «Кубана» в Калининградской области — загранпаспорт-виза либо самолет. То есть несколько тысяч человек, которые могли бы поехать туда, не поедут в наш регион. Насколько убыточным будет фестиваль, покажет время. А самое досадное — то, что хотелось бы спросить у господина Цуканова: зачем подбирать «Кубану», которую кто-то выбросил, а не пытаться делать свое, калининградское?

«Кин Рок» — чудесный наш фестиваль, но не такой, как, допустим, «Wave-Gotik-Treffen» (крупный рок-фестиваль в Германии — прим. «Нового Калининграда.Ru»). Потому что его делают не только организаторы, но и власти Германии в него вкладывают достаточно много. У нас вкладывают небольшую сумму денег. И я знаю, как Андрюша (Андрей Феоктистов, организатор фестиваля «Кин Рок» — прим. «Нового Калининграда.Ru») в этом году добивался разрешений, согласований. И я помню его нервы, когда в последний день ему говорят: «А что-то тут не так». Конечно, «Кин рок» хороший, и его надо развивать. Так же, как надо было развивать Башню Врангеля. Почему провожу аналогию сейчас — потому что в арендном договоре на Башню Врангеля и «Арт и Ко» был один пункт, на который ни в суде, нигде никто не обращал внимания. О том, что восстановительные работы у «Арт и Ко» совместно с правительством Калининграда должны были проводиться. Вложите. Если вы видите, что у людей не хватает средств на интенсивные работы, выделите деньги, обяжите отчитаться и выполнить определенный вид работ. И это можно наладить и получить хороший результат. Также и фестиваль.

— Можно ли говорить о том, что Башня Врангеля умерла?

О: Как сказать «она умерла». Она не умерла. Она умирает как культурный объект. А в моральном смысле... Наверно, тоже уходит. Это произошло меньше чем полгода назад (закрытие Башни Врангеля и выселение арендаторов — прим. «Нового Калининграда. Ru»), и мы еще не оправились от этого. Если быть совершенно честным — мы не оправились от этого удара. До самого последнего момента была какая-то надежда. Была надежда что, может быть, в Москве нас услышат. Мы же писали и Мединскому, и Путину несколько раз писали. Не верили, что просто так можно взять и отобрать. Рассчитывали все-таки, что будет диалог. Надеялись на адекватный диалог с тем же «Арт и Ко». Что найдется точка соприкосновения. Что для города объект будет восстанавливаться теми темпами, о которых говорили Цуканов с Копцевой.

Но я так понимаю, что не была задача восстановить Башню. Почему-то была задача ее отобрать. Но в итоге проиграл и город, и проиграла очень большая часть молодежи. Обидно, что многие планы сорвались. Вот у меня был договор о проведении в Башне Московским Тевтонским орденом большого международного турнира из разных Тевтонских орденов со всей России и Европы. Мы планировали все это, они сюда приезжали. Он должен был пройти в конце мая. А теперь они отказались от нашего города. Потому что думают, что опасно, когда вы в городе договариваетесь о мероприятии, а через полгода места уже нет.

Фото — Виталий Невар, «Новый Калининград.Ru»