Лучше ад, чем ничто: как прошло первое «кафе смерти» в Калининграде

В рамках фестиваля «Город прав» в антикафе «Сухомятка» провели Death café — встречу, на которой незнакомые люди говорят о смерти за чашкой чая. Подобные беседы проходят в разных странах с 2011 года, в России — с 2016. В нашем городе Death café организовали впервые. «Новый Калининград» выяснил, зачем людям говорить о похоронах, ушедших родственниках и лишний раз напоминать себе о конечности собственной жизни.

«Вы на мероприятие, да?» — сотрудник «Сухомятки» то ли стесняется произносить вслух «Death café», маскируя название встречи, то ли правда забыл, что за «мероприятие» будет сегодня вечером. А сегодня незнакомые люди три часа подряд будут говорить о смерти за чашкой чая и брусничным пирогом. Нет, это не секта, не собрание готов и не групповая психологическая консультация. Здесь самые обычные люди — симпатичные, современно одетые — долго и подробно обсуждают тему, которой, как правило, нет места в жизни.

«Тема смерти в обществе табуирована. О ней не заговоришь на ужине у бабушки или на вечеринке», — начинает встречу основатель Death café в России, психолог Катерина Печуричко. Она работала на горячей линии, помогающей онкобольным и их близким. Тогда же и поняла, что людям, по большому счету, негде да и не с кем внятно поговорить о смерти — о страхе перед ней, об осознании конечности собственной жизни, о боли за близких. Друзья отмахиваются: «Ой, давай не будем». Родственники тоже: «Ну что ты такое говоришь!». И часто человек остаётся со своими мыслями один на один.

«Мне очень хотелось, чтобы люди могли поговорить о смерти легально и чтобы это был не психологический формат. Когда я обнаружила формат Death café, я очень обрадовалась, потому что здесь нет задачи кого-то лечить, психотерапевтировать, просветлять или формировать правильное, позитивное отношение к смерти, продвигать идеи death positive, которые сейчас популярны, — рассказывает Катерина. — Моя задача — создать некое пространство, в которое люди могли бы приходить и разговаривать на темы, касающиеся смерти, и чтобы это пространство как-то легализовывало тему, выводило её из демонических представлений, снимало запреты и показывало, что это нормально — говорить о смерти, хотеть говорить о смерти. У нас нет задачи рассказать, что человек неправильно горюет, почему он неправильно кого-то хоронил или, наоборот, правильно, молодец, всем так надо. У нас задача быть услышанными и услышать других людей».

Первое Death café психолог организовала в Москве в 2016 году по гайдлайну, написанному автором идеи «кафе смерти», британским веб-дизайнером Джоном Андервудом. Оказалось, что найти площадку для встречи, в названии которой фигурирует слово «смерть», пусть и на английском языке, весьма непросто. Печуричко отказали даже такие, казалось бы, тематические места, как Дом Гоголя, Библиотека Данте Алигьери, Музей философа Алексея Лосева. «Они мне сказали: „Это не наша тема“. Ребята, ключевой экзистенциальный вопрос человечества — не ваша тема? — вспоминает организатор Death café. — Так что мы начинали как сегодня в Калининграде — в антикафе, снимали психологические центры, потом нас позвал к себе центр общественных инициатив „Благосфера“, и теперь мы там раз в месяц проводим встречи. Ещё одна моя коллега проводит в библиотеке Некрасова. За два года страх в общественной повестке, мне кажется, немного поуменьшился».

В Калининграде на Death café пришли 15 человек. Больше 20 организаторы не записывают — каждый должен иметь возможность высказаться, хотя и это необязательно — в «кафе смерти» можно прийти, чтобы просто послушать других. Катерина Печуричко завершает вводную часть и передает слово гостям, предлагает рассказать о каком-то переживании, воспоминании, размышлении, связанным со смертью. Говорить начинает молодой человек, приехавший в Калининград по работе. По его словам, никакой особой истории о смерти у него нет, к конечности жизни он относится спокойно, сторонник эвтаназии, кремации, человек неверующий. «Это такая вводная, чтобы все расслабились и начали что-то говорить», — резюмирует он. Люди смеются. Слово берут две девушки, спутавшие Death café c лекцией по паллиативной психологии. Ещё один мужчина признаётся, что ему просто было интересно узнать, о чём будут говорить люди на такой встрече, поэтому он здесь, а смерти совсем не боится.

Самым смелым оказывается 14-летний школьник (обычно организаторы Death café не работают с несовершеннолетними, но калининградскому парню повезло, да и родители были в курсе). Мальчик первым признаётся в своём страхе смерти. Из-за него он порой сжимает кулаки так, что на коже остаются царапины от ногтей. Он пытается с ним справляться, и у него получается, но факт остается фактом: смерть — это ужасно страшно. «Мне это знакомо, — вдруг произносит девушка лет 26, — У меня в таком же возрасте был дикий страх, что родители умрут. Я помню, у меня были похожие приступы в моей повседневной жизни».

К разговору подключается ещё один молодой человек. Говорит, что отрицает смерть, что смерть — это болезнь, и мы, люди, как вид должны от неё избавиться, перейти на какую-то новую эволюционную ступень. «Мне кажется, это ненормально жить и умирать, потому что жизнь клёвая. Я не видел ещё ни одного человека, который бы сказал: „Что-то я нормально пожил, уже можно и отчаливать“. Я считаю, что трансгуманизм — это единственно правильный ответ. В том или ином виде — цифровая революция, биологическая или духовная», — уверен он.

«Можно и отчаливать» — все смеются над этой забавной по отношению к смерти формулировкой. В Death café, оказывается, вообще много смеются. Отказ ходить на похороны здесь весело называют «читерством», веру в лучшие миры, куда отправляется душа человека после смерти, оценивают как неплохой бонус православия, а идеальный формат дома престарелых в шутку описывают как «sex, drugs, rock’n’roll». И снова смеются. Бывает, здесь плачут, потому что невыносимо тяжело переживать историю о том, как человек решился поговорить со своей старенькой мамой о том, в каком платье она хочет быть в гробу, а не отмахнулся очередной раз. Наступают несколько секунд тишины, и ты молчишь не потому, что тебе нечего сказать, а потому что не можешь говорить. Чуешь, что твоё слово сейчас превратится в некрасивый протяжный рёв. И вдруг тот, кто только что шутил про похороны и читерство, с трудом, буквально по слогам начинает вырывать из себя рассказ о больной маме.

«Я был на опознании тела до похорон, — спотыкаясь в словах, вспоминает ещё один участник Death café. — Это был очень близкий человек, четырехмесячный разложившийся труп. А я не знал, я просто пошёл, никто больше не хотел, у меня все в семье женщины, никто не пошёл больше. После этого… в анатомический музей я хожу, но на похороны не хожу, потому что это очень тяжело. Например, на похороны бабушки я не поехал. Я понимаю, что это уход от проблемы, но для меня она остаётся живой».

Другой способ избежать боли, связанной со смертью, в шутку озвучивает тот самый 14-летний мальчик: «У меня была раньше глупая идея: к 40 годам купить корги, дом на колёсах и уехать. Сменить имя, покраситься в фиолетовый, не ради более интересной жизни, а для того, чтобы не видеть смерти близких и чтобы они не видели моей смерти. Скорее всего, я так не сделаю, но идея интересная. Мне будет приятно, если я никого не огорчу своей смертью. Тут самому обидно, а ещё и других огорчать нет никакого желания».

 — Это бессмысленная хрень, — подводит итог своих мыслей о целесообразности смерти кто-то за столом.
 — Главное — прожить жизнь осознанно, — вступает другой.
 — Да это понятно, но ведь это не так, когда ты думаешь, что тебе лето надо провести как-то весело, чтобы потом вспоминать его. Эта концепция тут не работает, потому что после лета у тебя есть осень, зима, весна, снова лето, а после жизни у тебя нет ничего. Ничего! Лучше миллиарды триллионов лет пыток, чем ничто.

Конечность человеческой жизни, первобытный страх смерти, её принятие, попытка осознать то, что ты умрешь, а всё вокруг продолжится, мир потери даже не заметит, закапывание в землю и кремация, неизлечимые болезни, булгаковское «человек смертен, но это полбеды, плохо то, что он иногда внезапно смертен», планирование собственных похорон (и не говорите, что вы никогда об этом не думали), жизнь после смерти и прочие религиозные обещания, трансгуманизм, фотографии на похоронах, смерть кота, хомячка и собаки, утешение маленькой дочери, которая вдруг осознала, что мама и папа умрут. За три часа мы успеваем поделиться многим, но обсудить действительно всё так и не получается, если это вообще возможно. И разговор продолжается уже на крыльце антикафе. Оказывается, всю жизнь внутри людей копились самые разные мысли о смерти — от нелепых, когда ты выходил на улицу в потёртых штанах и на долю секунды в голове вдруг мелькало: «Вот собьёт сейчас машина, буду в морге в старых трениках лежать», до тех, из-за которых они читали Кьеркегора и Метцингера. Просто они не артикулировали эти мысли и часто избегали разговоров о смерти не только с близкими, но и с самими собой, а тут нарыв наконец-то вскрыли. И «операция» эта оказалась не самой страшной. В разговорах о смерти обнаружилось, как ни странно, много жизни, ведь трудновато существовать по-настоящему осознанно, игнорируя факт скорого или не очень конца.

Текст — Алина Белянина, фото — Виталий Невар, «Новый Калининград».