Худрук драмтеатра: страсть к охвату аудитории губит потрясающие идеи и цели

В интервью «Афише Нового Калининграда» художественный руководитель Калининградского областного драматического театра Михаил Андреев рассказал о том, как учреждение собирается воспитывать нового зрителя, какие режиссеры будут работать в новом сезоне на малой сцене и что за премьеры можно будет увидеть на большой сцене, с кем сейчас приходится конкурировать театру и почему нельзя запрещать антрепризы.

 — Михаил Анатольевич, прошлый сезон у вас оказался довольно сильно растянут по срокам. Насколько оправдал себя этот эксперимент, и планируете ли вы его повторять?

 — Никакого особенного эксперимента не было, просто так сложилась жизнь, что мы чуть раньше, чем на полмесяца начали сезон в прошлом году, а затем продлили его на месяц в связи с двумя обстоятельствами. Во-первых, это связано с гастролями БДТ (Санкт-Петербург), а во-вторых, мы решили немножко увеличить детский компонент и дополнительно выпустили спектакль по правилам дорожного движения «Дорожные истории». К тому же туристы, в расчете, видимо, на хорошую погоду, были достаточно активны, и мы с удовольствием показали им свои взрослые спектакли. Всегда есть смысл показывать спектакли, когда они востребованы.

Если сложится такая возможность, то мы и в следующем году будем продолжать работать в июне и показывать спектакли. Правда, на следующий год у нас есть большие амбициозные планы по ремонту планшета сцены (это вся сцена и сложнейшие механизмы, которые на ней находятся). Но, скорее всего, какую-то часть времени мы будем работать на зрителя, который приедет в Калининград на Чемпионат мира по футболу, а планы по ремонту планшета придется корректировать и соотносить их с планами по удовлетворению запросов людей не только в спорте, но и в театральном искусстве.

 — Случились ли у театра какие-то промахи в предыдущем сезоне, которые хотелось бы исправить в предстоящем?

 — Вы знаете, в искусстве всегда с этим сложно. Я далек от того, чтобы называть какие-то цифры, но всегда на какое-то количество шедевров есть еще большее количество нешедевров. Хотелось бы, чтобы все спектакли были удивительны и интересны с точки зрения искусства, и чтобы в то же время был кассовый результат. Хотим мы того или не хотим, любой провинциальный театр — и не только провинциальный — в той или иной степени является заложником кассы. Это нужно не только для того, чтобы платить заработную плату и осуществлять какие-то проекты, но и для того, чтобы заниматься своей основной деятельностью, ставить новые спектакли. Когда мы хотим поставить спектакль, в котором сложные технологии, сложные костюмы, как, например, в «Маленьких трагедиях», то для этого нужно иметь неплохие финансовые обороты, которые бы позволяли это сделать.

Кроме того, театр за последние годы активно стал заниматься экспериментальной работой на малой сцене. Пока я недоволен количеством зрителей, которое проходит через малую сцену. Но с точки зрения работ, которые там были созданы, с точки зрения интереса, который они вызывают у театральной общественности, с точки зрения развития актеров, я бы сказал, что это очень необходимое дело. Мы сделали на малой сцене в том числе и спектакль «ТройкаСемеркаТуз», который в этом году был отмечен на фестивале в Екатеринбурге. Для театра это тоже достижение, когда мы, во-первых, имеем возможность послать людей на фестиваль, а во вторых, когда нам удается не просто отметиться там, но и получить признание.

Мне бы хотелось, чтобы привлечение и воспитание нового зрителя, как бы это тривиально ни звучало, продолжалось на малой сцене, и для этого мы придумали определенные вещи на будущее.

 — Раз уж мы заговорили о малой сцене, планируете ли вы возобновление экспериментальных театральных лабораторий?

 — Да планируем. В любом российском театре, на мой взгляд, существуют проблемы с постановкой современной пьесы. Нам кажется, что работа над современной пьесой — серьезное поле для рассуждений и экспериментов. Большей частью работа над современным материалом будет проходить на малой сцене в рамках лаборатории. Начинаем лабораторию мы совсем скоро приездом режиссера со звонкой фамилией — Сергея Чехова, выпускника новосибирского театрального института, который он закончил в 2014 году. Название материала, над которым он будет работать, я по определенным причинам пока не могу озвучить. Но уверяю, что это будет очень любопытно. Вторым будет тоже необычный режиссер — Александр Серенко, выпускник санкт-петербургской театральной академии, мастерской очень известного мастера Анатолия Праудина. А во второй половине театрального сезона с нашими актерами будет работать молодой режиссер из Польши — я думаю, что здесь будет не столько постановка, сколько открытая читка пьесы, — и это тоже будет любопытно.

Что касается большой сцены, то у нас будет работать известный немецкий режиссер Ральф Зибельт. Произведение мы с ним выбирали несколько лет, оно очень тесно связано с нашим городом. Нам хотелось выбрать такой материал, чтобы с одной стороны он не был тривиальным, а с другой — подчеркивал нашу связь с историей, с этим местом. В Кенигсберге в свое время ставилось очень много работ известного немецкого драматурга Германа Зудермана. Мы выбрали его пьесу, которая и для россиян будет понятна, и для режиссера будет ясна с точки зрения постановки задач актерам — «Огни Ивановой ночи». Действие происходит во время празднования Ивановой ночи — ночи Ивана Купалы, само содержание — естественно, о немецкой семье, но проблемы, которые там подняты — все те же, они волнуют человека независимо от его национальности и вероисповедания. С одной стороны это любовь, обман, предательство и сложные отношения в семье, а с другой — невероятная атмосфера и неожиданная развязка сюжета. Ну и очень яркие драматические персонажи. В середине сезона, ближе к весне, мы готовим премьеру — как мне кажется, к этому времени человек созревает для того, чтобы немного пофилософствовать и задуматься о серьезном.

 — Я сейчас ловлю себя на мысли, что в последнее время громкие премьеры обходят стороной двух штатных режиссеров театра Вячеслава Виттиха и Михаила Салеса.

 — Я с вами отчасти соглашусь, но здесь про каждого надо в отдельности говорить. У Виттиха в прошлом году были премьеры «Острова дураков» и «Дракулы». Я вам скажу, что на «Дракулу» ходят очень активно. На «Остров дураков» приходит в основном молодежь, которой этот спектакль оказался ближе, но мы и не ставим задачу, чтобы все спектакли были похожи друг на друга. Если говорить о Салесе, то «Поминальная молитва» у людей не просто на слуху — они берут билеты во второй, в третий раз, чтобы сходить на этот спектакль. Остальные постановки — они тоже нужны. Хотя тот же «Власть тьмы», мне кажется, еще не до конца понят зрителями. Чтобы понять, что из себя представляет спектакль, нужно, чтобы он наигрался, какое-то время «пожил». Мы его всего четыре раза сыграли, этого недостаточно.

В общем, не до конца соглашусь. Это нормально, чтобы спектакли были разными, и нормально, чтобы штатные режиссеры делали материал, который работал бы на кассу. К таким спектаклям я, например, отношу смешной, хороший, добротный «Пижама на шестерых». Что «Номер 13», который мы показали порядка 100 раз, что «Ключ для двоих», что «Шикарная свадьба» — нет необходимости их называть шедеврами, но это спектакли, которые занимают свое место в театральной афише. Зрители идут в театр с разными целями — просто потому, что подарили билет, хорошо провести время, пообщаться, себя показать… Штатные режиссеры — заложники штатной работы, но такова их судьба — выпускать шедевры немножечко реже, чем им самим бы этого хотелось.

Как и в прошлом сезоне, сейчас мы тоже открываем театральный сезон работой приглашенных режиссеров «Маленькие трагедии». Я бы не хотел до премьеры ему оценку давать. Но, собственно, подход к классическому материалу с точки зрения философии, с точки зрения технологии, процесса работы и выбора актеров наверняка даст какие-то новые, с точки зрения искусства, результаты. Ожидания очень большие.

И, кроме того, у нас есть еще несколько работ в первой половине сезона. Работа над современным комедийным материалом у Михаила Салеса — «Два мужа по цене одного». Это современная пьеса российского драматурга Лилии Моцарь, и я очень рад тому, что мы выбрали именно её в качестве легкого материала. Понятно, что треугольники, ключи, пижамы — это все просто меняется время от времени, но людям нравится, и их настроение от этого улучшается. Нам показалось, что материал, несмотря на всю легкость, все-таки изысканный и к тому же показывает, что не только иностранные сэры и леди, но и обычные российские женщины и мужчины могут становиться героями такого жанра.

А любая поездка на фестиваль не должна оставаться просто галочкой, но и должна приносить в жизнь самого театра какие-то новые оттенки. Вот Вячеслав Виттих подсмотрел одну из пьес и предложил нам поставить её в качестве творческой заявки. Сейчас, несмотря на то, что это вне театральных планов, все идет к тому, что проект состоится, это будет пьеса Николая Коляды «Птица Феникс». Николай Коляда как драматург зарекомендовал себя на театральном пространстве страны достаточно ярко, создал свой театр и фестиваль, который поддерживается на государственном уровне. Можно относиться к нему совершенно по-разному, но те пьесы, которые в том числе и на площадке нашего театра ставились («Баба Шанель», «ТройкаСемеркаТуз») — они с серьезным философским подтекстом. Поэтому почему бы и нет?

Впервые в этом году мы попробуем сделать сразу две детские работы на Новый год. Первая — плановая, которую делает Вячеслав Виттих, «Финист — ясный сокол». А вторая… Мы давно видим, что современный драматический театр не сильно балует детского зрителя, и именно поэтому возникла идея с помощью режиссера Натальи Степаненко сделать бэби-театр для детей в возрасте до 5–6 лет. Решили сделать пока зимнюю скоморошину — я думаю, что потом она перерастет в скоморошину всесезонную — для детей и их родителей на малой сцене. Это для нас тоже в какой-то степени эксперимент.

Кое-ктопочему-то воспринимает это так, будто мы на детях заработать хотим. На детях не заработаешь! Никогда детские билеты не будут продаваться по своей реальной цене, потому что сегодня средняя цена на билет в театр — 600–800 рублей. Не будет никто в Калининграде на детский спектакль ходить за эти деньги, тем более, что конкуренция на Новый год огромная. Поэтому такие спектакли делаются не ради выгоды, а ради того, чтобы охватить аудиторию, которая потом станет нашей. Театр — искусство долговременное, здесь планировать надо надолго.

 — На сегодняшний день театр — пожалуй, одна из немногих сфер культурной жизни, которая не стесняется задавать власти вопросы, высказываться на актуальные темы. Насколько наш театр заинтересован в привлечении таких злободневных проектов?

 — Мне кажется, что мы и сейчас этим активно занимаемся. Например, когда мы стали делать «Поминальную молитву», никакой речи о сложных событиях, которые сейчас происходят на Донбассе, не было. А в этом спектакле очень много вопросов задается, которые адресованы и политикам, и управленцам. Если чуть внимательнее отнестись к тому, что происходит в жизни, можно найти на поверхности обращения к тем, кто принимает ответственные решения, и в «Острове дураков». «Ревизор» современен всегда. А «Мнимый больной», мне кажется, весь актуален.

Мы же живем не на необитаемом острове, не в райской пуще, а ходим по улицам, платим коммунальные платежи, сталкиваемся с бездушием, черствостью и коррупцией. Театр часто, как минимум, задает вопросы, но нередко и предлагает ответить на них. Другое дело, что не все себя видят в плохом персонаже, в то время как в хорошем узнают себя намного чаще. Но есть надежда.

 — Давайте поговорим о конкурентах. С одной стороны, в Калининграде с точки зрения более или менее искушенного обывателя у драмтеатра их нет, с другой, сейчас на многие площадки привозят довольно большое количество антрепризных спектаклей. Насколько вообще они вам конкуренты, и сложно ли с ними соперничать?

 — С одной стороны, сложно. Ведь антрепризы идут и у нас, но за последние два года очень сильно минимизировалось их количество. Количество востребованных нашим калининградским зрителем спектаклей таково, что мы можем себе позволить спокойно играть большое количество своих постановок. Но есть же выходные дни, когда, помимо репетиций, можно было бы использовать сцену для того, чтобы заработать так необходимые деньги. И, безусловно, мы сдаем [в аренду] свою сценическую площадку в таких случаях.

С другой стороны, количество антреприз в целом очень сильно выросло, и они составляют конкуренцию самим фактом своего существования. Просто потому, что у людей количество выделяемых ресурсов в месяц на развлечения или посещение театрально-концертных организаций имеет свои определенные рамки. Для того, чтобы понять это, нужно ответить на вопрос «Сколько я как потенциальный зритель готов в месяц из своей зарплаты выделить, чтобы моя семья ходила на спектакли и концерты?». Когда мы отвечаем на этот вопрос, то понимаем, что, безусловно, все зрелищные и концертные организации, а антрепризы в особенности, составляют друг другу конкуренцию. Потому что у них есть как минусы, о которых мы можем говорить — неполноценные декорации, довольно легкий материал, — так и плюсы — медийные лица из телевизора или из ярких киноработ.

Безумно плохими были антрепризные спектакли на нашей площадке с участием Ларисы Гузеевой, хотя она — замечательная актриса. Но ведь идут-то туда люди для того, чтобы ее увидеть. У нас в кассе одна бабушка покупала билет за 5 000 рублей, выделенных с пенсии, прямо сказала: «Мне все равно, что они там играют, я хочу хотя бы раз в жизни на нее посмотреть!». О чем это говорит? О том, что у людей есть необходимость в удовлетворении вот такого рода потребностей.

С точки зрения искусства это чаще всего другой зритель. Не тот зритель, который ходит на «Вишневый сад», «Поминальную молитву» и «Мастера и Маргариту», а тот, который смотрит телевизор, которому интересен не столько материал, на который он идет, сколько личность самого исполнителя. И, собственно говоря, отказывать людям в этих желаниях мы не вправе. Но мы должны искать пути информирования их о своей работе. Поэтому, безусловно, конкуренция есть, нужно просто думать, как с ней жить.

Но я бы поставил вопрос шире. С одной стороны, вы правы: драматический театр в городе один, и чистой конкуренции здесь немного, с другой — мы сегодня конкурируем со всей инфраструктурой, касающейся проведения свободного времени: с футболом, с кафе, с ресторанами, фестивалями. Посмотрите, сколько информации кругом! Мне кажется, что у власти долгое время была погоня за массовостью: не успел один фестиваль закончиться — начинается другой. То ли человеку ехать на бои какие-то смотреть, то ли на спектакль, то ли на кинофестиваль. Погоня за некими нецелесообразно сформулированными показателями в дорожных картах ведет к тому, что средства распыляются, и конкуренция возрастает. А зритель-то один и тот же.

И мне очень нравится, что сейчас у нашего нового объединенного министерства (министерство культуры и туризма — прим. «Афиши Нового Калининграда») есть попытка каким-то образом соотнести происходящее. Я хочу, чтобы меня поняли: я не сторонник того, чтобы министерства культуры и туризма были вместе, но в контексте некой централизции меня это сейчас начинает устраивать. Координации стало больше. Я ею не могу в полной мере насладиться, но она мне нравится. Потому что я вижу какое-то движение вперед, и это вызывает у меня прагматичное чувство удовлетворения. А вот страсть к охвату порой губит потрясающие идеи и цели.

Текст — Денис Туголуков, фото — Виталий Невар, «Новый Калининград»