Чёрный квадрат: премьера о смерти на экспериментальной сцене драмтеатра

В калининградском драмтеатре сыграли «Спички» — первую премьеру сезона на малой сцене. Создавала спектакль молодая приглашённая команда. Московский режиссёр Елизавета Бондарь поставила пьесу минского драматурга Константина Стешика, декорации придумала художник из Петербурга Павла Никитина, а музыку сочинил, простите за пафос, мэтр современного академического направления Владимир Раннев. «Афиша Нового Калининграда» побывала на премьере и не узнала знакомую труппу. А теперь советует посмотреть спектакль даже тем, кто давно зарёкся ходить на местные постановки.

Перед входом в зал зрителей останавливает тоненькая блондинка с бархатным голосом. Это актриса Любовь Орлова, и она будет играть в сегодняшнем спектакле: «Добрый вечер! У нас есть небольшая просьба к вам. Нужно сказать в микрофон несколько слов, которые вы увидите на экране перед собой. Не волнуйтесь, нецензурной лексики не будет, мы не оскорбим чувства ни одного существа, живущего в этом прекрасном мире». К незатейливой просьбе большинство гостей относится с подозрением, но всё же покорно её выполняет. По очереди зрители заходят в зал через крохотную комнату, где расположилась импровизированная студия звукозаписи. Там они произносят в микрофон обрывки текста — что-то про деревню, в которой не было огня, торчащий из земли лес, волков, живущих глубоко в нём.

На сцене — ничего из вышеперечисленного. Только чёрные рамки, располагающиеся одна за другой по принципу матрёшки: чем меньше рамка, тем глубже она находится. Получается объёмная конструкция, напоминающая меха старинного фотоаппарата — «гармошку», что помогает фокусироваться на разных объектах. Ну а в случае «Спичек» — на разных персонажах. В центре «кадра» оказывается то главный герой Толя, внезапно потерявший друга, то его приятель Антон, то жена погибшего Маша, а то и вовсе одни лишь нервно дрожащие машины руки — так настраивает оптику режиссёр.

Репетиция спектакля «Спички»

Всем персонажам около тридцати лет. Это уже не подростки, верящие в свою неуязвимость, а взрослые люди, осознающие или хотя бы пытающиеся осознавать конечность собственной жизни, но с настоящей смертью они столкнулись, кажется, впервые. Нет, наверняка они помнят, как умерла старушка-соседка, отец кого-то из коллег, дальний седоволосый родственник, в конце концов, но не ровесник и друг. 60 минут спектакля — попытка принять то, что принять невозможно, смириться с тем, с чем смириться нельзя, найти силы, чтобы справиться с невыносимым чувством вечности, и просто занять себя более-менее важными делами до прихода собственной смерти. Например, покурить или купить собаку.

О смерти здесь говорят спокойно и отстранённо, без слёз и истерик, но обязательно с горьким юмором. Для каждого персонажа придуман особый речевой ритм, словно актёры не пьесу играют, а исполняют музыкальную партитуру — чуть дрожащую, но всё же убаюкивающую. Ритмике слов вторит музыка Владимира Раннева. Композитор написал её специально для калининградского спектакля. Это мрачные, пронзительные звуки, «взрывающиеся» в чёрном квадрате сцены — в этой то ли космической бесконечности, то ли бессмысленной вакуумной пустоте. В минималистичной постановке из реквизита разве что сигаретный дым, густо заполняющий пространство сцены. Курят здесь действительно много, а сгоревшие спички, которыми поджигали сигареты, не выбрасывают, а заботливо складывают в коробок. Сами герои спектакля мало чем отличаются от этих спичек — находятся внутри такого же чёрного короба, сгорают потихоньку и молчаливо надеются, что их не выбросят, когда всё закончится.

Действие спектакля несколько раз прерывает кромешная темнота. Она наступает резко, как внезапный обморок. Не видно ничего, только нервно пульсирует рыжий огонёк где-то на стене. В эти моменты под шершавый скрежет музыки Раннева мы слышим ту самую запись голосов зрителей. Непонятные, рваные предложения, что возникали на экране монитора, складываются в волшебную сказку о поиске огня. У автора «Спичек» Контантина Стешика эти сказки читает главный герой Толя своей маленькой дочери перед сном. В спектакле же Елизаветы Бондарь их рассказывают сами зрители. Они будто по-родительски успокаивают, «убаюкивают» перед вечным сном тех, кто находится внутри черной коробки сцены. А может, и самих себя, потому что тоже мало чем отличаются от сгорающих спичек.

Текст — Алина Белянина, фото — Геннадий Филиппович.