В Калининградском областном драматическом театре показали «Божественную комедию» Эймунтаса Някрошюса, четырехчасовую постановку, которая вместила в себя все, кроме Рая. О чем это все — о поиске души или о попытке обрести утраченную любовь, разбиралась «Афиша Нового Калининграда.Ru».
Данте Эймунтаса Някрошюса блуждает не в «сумрачном лесу», а в парке надгробий из белоснежного ватмана, множащих один и тот же образ — профиль Беатриче — умершей смешливой девушки с прической «конский хвост». Потом придет почтальон и запрет все профили в железный темный ящик. Потом из темноты появятся и звери, с попыткой растерзать и напугать (о том, что звери — олицетворение пороков, зрителю сообщить отдельно со сцены не забудут, таких моментов необходимого пояснения с выразительным, «школьным» чтением комментариев к «Божественной комедии» будет еще несколько). На помощь Данте придет Вергилий, и встреча их пройдет так, как будто встретились не Учитель и Ученик, а два закадычных друга. Из черноты, покачиваясь и дрожа, спустится спираль, вырезанная из блестящей ударной тарелки. Данте ударит по ней, и пронзительный звук гонга и трепетание блеклой меди будет означать начало долгого пути, поочередного смыкания адовых кругов.
В «предбаннике» Ада темно и пусто. Адские врата — зеркальная черная стена, сквозь которую не могут пройти те, кто в земной жизни были нерешительными и робкими, не холодными и не горячими. Удел нерешительных — беготня навстречу отраженью, удар о гладь, падение и снова бег, попытка разбежаться как можно сильнее и
В «Божественной комедии» Эймунтаса Някрошюса нет места трагедии и пафосу. Все
Может быть, путникам легко оттого, что рядом Беатриче — Някрошюс не оставил ее дожидаться Данте в Раю, допуская, что этот простоватый парень в красной рубахе может вообще легко уклониться от маршрута. Беатриче пущена за Данте след в след по каждому кругу. И практически все это время, идет ли Данте с Вергилием через лес самоубийц, заигрывает ли с ним дама Италия, устал ли он, отчаялся, пал духом — Беатриче рядом. Подходит, отогревает поцелуем, трет руки, касается плеча, играет на скрипке, порхает, криком чайки напоминает о том, что она здесь, близко и около.
Может быть оттого, что сам Данте по виду — обыкновенный парень с литовского хутора. Вот я стою перед вами в красной рубахе с черной окантовкой, рассказываю, где побывал, что видел: как замерзают предатели, как прорастают в кусты, деревья и травы самоубийцы; с кем я говорил, с кем мерялся ступней — с Горацием; у кого собрал автографы — у Овидия и Джордано Бруно; за кого обещал попросить в Раю и на Земле; кому позавидовал — тем прелюбодейцам, что в земной жизни не закончили чтения книги, прервав его сладостным поцелуем. И главное — ради чего все это я затеял: не для того, чтобы заглянуть в чуланы и закоулки собственной души, а ради попытки обрести заново утраченную любовь.
«По-настоящему» Данте и Беатриче встречаются в Чистилище: оно усеяно аварийными дорожными знаками, сигналами случившихся катастроф, здесь души мучаются, словно так же, как и в Аду, и просят о том же, и так же скверно здесь работает почта. Нельзя послать весточку «туда», на Землю, но можно получить весточку «оттуда»: сверху падают и виснут на проводах наушники, и души льнут к ним, слушая о боли и любви — своей или чужой, уже не важно, здесь все переживается как свое. И зритель, как за себя, переживает: встретятся ли Данте с Беатриче или они пройдут мимо, не узнав друг друга, а узнав, смогут ли подойти и обняться? А не в силах сдвинутся с места, смогут дотянуться друг до друга или нет? И словно в награду за четырёхчасовое терпение Някрошюс дарует зрителям последнее прощание двух героев, крепкое объятье — и разверзается красным светом до этого неподвижная черная сфера в углу сцены, и души начинают кружить в бесконечном вихре. И остается только гадать, что же будет в Раю.
Текст — Александра АРТАМОНОВА, фото — Денис ТУГОЛУКОВ
© 2003-2024