Администрация косы Литвы: «Мы смотрим на размывы авандюны как на ежегодную работу»

Лина: Об этом мы читали в вашем репортаже и немного слышали от калининградских коллег из национального парка. Но сказать, что будет дальше, нам трудно — это вопрос для исследователей. Но мы уже неоднократно слышали, что эту часть косы постоянно размывает. Мы слышали, что там есть проблемы.

Лина: Если вы не будете ничего делать, то размыв на этом участке продолжится. Вы знаете, даже, наверное, все ответят, что коса — 100 км. В разных местах размыв происходит по-разному. Разные течения размывают национальный парк. Этот процесс везде происходит по-своему. У нас в Паланге тоже сильно размывает, и это большая проблема. Как раз на этой неделе начинаются работы по укреплению.

Лина: Если этот участок будет размыт, то коса превратится в остров. В залив пойдет много соленой воды, что может изменить сложившуюся экосистему.

Лина: У нас есть договор по сотрудничеству, потому что мы - территория ЮНЕСКО. Мы сотрудничали всегда, особенно лесники. Областей для совместной работы много: это туризм, рекреация, лесничество, берегоукрепление, охрана от пожаров и экологическое просвещение.

Лина: В сфере совместного берегоукрепления произошла лишь одна встреча наших лесничих. Литовские лесничие были на калининградской части косы, смотрели, как происходит укрепление.

Юргита: Мы обсуждали, как вы решаете проблемы, как это делаем мы. Мы используем одинаковые методы, используем только натуральные средства, имеем свои бригады, которые рубят лес, а все отходы идут на укрепление авандюн для накопления песка. Нас это радует, что не только мы стараемся авандюну удержать.

Юргита: Наша позиция такова, что это дело природы, и ей нужно мешать как можно меньше. Если мы будем очень серьезно вмешиваться в этот процесс, то мы можем нанести серьезный вред косе.

Лина: Когда в Прейле была размыта авандюна - это произошло в 2008–2009 годах - мы обсуждали идею укреплять не древесиной, как сейчас, а геотекстилем.

Юргита: Мешками, наполненными песком.

Лина: Но мы решили, что это нецелесообразно. Это национальный парк, территория ЮНЕСКО, и мы можем достичь старыми методами необходимого результата. И в прошлом году мы это доказали. Прейла была полностью укреплена, но в этом году, к сожалению, буря вновь смыла значительную часть, как и в Калининграде.

Мы знаем, что большие размывы были и раньше. У нас есть кадры того, как укрепляли косу после сильных разрушений — в том числе, и с использованием техники. Мы восстанавливали дюны, авандюны на косе, но пока мы обошлись без технических средств — только натуральными методами. Пока они работают.

Поймите, есть данные насчет того, как должна выглядеть авандюна, чтобы быть эффективной. Эти методы изобрели не мы, они были открыты в XIX веке, когда только начали укреплять авандюны. Немецкий ученый Готтхильф Хаген описал правила, каким должен быть склон авандюн в обе стороны, какой должна быть высота дюн и так далее. Пока нет предпосылок к тому, чтобы отказываться от этой методики или менять ее.

Только у самого края косы, у Клайпеды, нужна другая методика. Ее использовали и в старые времена — укладывали в бочки цемент, но это только на самом конце, где уже выдувает песок. А на всей территории косы мы использовали и будем использовать только традиционные методы, пока это возможно.

Лина: Разница заключается в том, что у вас есть буны, у нас бун нет. Заключение о роли этих бун должны дать ученые. Раньше существовало мнение, что эти буны останавливают песок, затем эксперты говорили, что буны не способствуют сохранению песка. Я могу сказать лишь то, что мы наблюдаем: вымывание песка на некоторых участках косы есть. Скорость этого вымывания очень зависит от ветра и от течения. При последнем шторме у нас разрушений не было, при этом при северно-западном ветре песок уносит у нас.

Лина: Мы смотрим на размывы авандюны как на ежегодную работу. Это бывает каждый год. Конечно, если ты не будешь присматривать — размывы смогут приобрести трагический характер. Мы ухаживаем за своей частью каждый год. В тех местах, где размывы большие, мы проводим работу ежегодно. Пока нельзя сказать, что необходимо предпринять какие-то срочные шаги.

Каждый год мы получаем деньги на укрепление авандюн. Система финансирования менялась, конечно, но средства мы получаем ежегодно.

Лина: У нас размывало косу и на участке в 600, 800 метров. В Прейле в 2009 году была размыта авандюна на участке в 800 метров, ее склон составил 4 метра.

Юргита: Мы не считаем, что это трагическое разрушение. Но работать на косе нужно каждый год, и ослабленные участки необходимо укрепить. Нельзя жить по принципу: один раз сделал — на 10 лет забыл.

Юргита: В прошлом году мы получили 100 тыс лит — это 30 тыс евро. Этих денег бы не хватило, но мы использовали свои материалы: технику, дерево. Это только половина финансирования, вторая половина — средства администрации.

Пару лет назад были проблемы, связанные с публичными торгами на оказание услуг по восстановлению берега. Тогда необходимо было искать компанию, которая бы смогла полностью самостоятельно сделать берега. Это обходилось в три раза дороже — ведь приезжала компания с «большой Литвы», со своей техникой и материалами. Это было очень дорого и не всегда качественно. После этого мы отправились в наше министерство с просьбой дать нам возможность самостоятельно восстанавливать берега, пусть и за меньшие деньги.

Лина: Раньше о восстановлении авандюн заботилась только администрация нацпарка. Затем в Литве было создано 10 округов, и эту обязанность передали на уровень округа Клайпеды. Они делали эти проекты, нанимали компании для обустройства берегов. В 2010 году округов не осталось, и вышел закон о прибрежной полосе, где вписано, что администрация национального парка «Куршская коса» ответственна за авандюны. Мы уже второй год обращаемся в министерство, пишем, сколько средств нам нужно на авандюны. Перед бурей мы запросили 120 тыс литов.

Юргита: Всего работы необходимо делать на участке в 7,5 км. Обычно происходит так: приходит весна, эти бури останавливаются, и мы видим, что на ряде участков делать ничего не надо — ветер вернул песок, а где-то необходимо лишь поработать лопатами — выровнять профиль авандюны.

Лина: Мы укрепляем берег с той стороны тростником. Но уже несколько лет мы не сажаем тростник, потому что там работы фактически закончены — лишь в некоторых бухтах иногда еще происходит размыв.

Наоборот, в некоторых местах мы вырубаем тростник — открываем своеобразные «окна».

Юргита: Если очень много тростника, то теряется доступ свежей воды и местность заболачивается. Поэтому в некоторых местах мы делаем своеобразные «коридоры», «окна», чтобы дать доступ свежей воде. В этом году проблема была перед холодами — высокая вода. Когда залив стоит высоко, то даже тростник помочь не в силах.

Юргита: Мы складываем большие ветки хвойных деревьев на профиль авандюны, так как только хвойные способны удерживать песок своими иголками. Перед покрытием мы делаем профиль дюны. Уклон должен составлять 60 градусов. Если уклон более обрывистый, то ветки не смогут удержать песок. Иногда для того, чтобы ветки держались лучше, мы строим специальный заборчик.

Лина: Если уклон слишком большой, то мы выравниваем авандюны за счет высоты. Сверху сбрасывается песок для того, чтобы склон был более пологий. Ветки укладывают таким образом, чтобы тяжелая часть ветки была у основания дюны. Основная цель ведь — сохранение авандюны, а не ее высоты. У нас цель — хороший профиль. Нельзя допускать выдуваний, каньонов — это главное.

Юргита: В некоторых особо опасных местах мы делаем двойную авандюну. Перед основной, естественной авандюной, создаем небольшую — искусственную — из имеющегося на пляже песка, при этом естественная авандюна слегка сдвигается в лес.

Лина: Уже после укрепления ветками раньше сажали траву у основания дюны со стороны моря, чтобы накапливать песок. Сейчас мы этим методом не пользуемся.

Юргита: Это очень дорогостоящий метод.

Лина: По сравнению с теми работами, которые проводились до войны, мы оставили лишь самые бюджетные методы. Отмечу, что работы по восстановлению авандюны мы обычно начинаем в конце апреля-в мае, когда сходят снега и есть уверенность, что бури больше не будет.

Юргита: Ученые говорят, что нет тенденции к исчезновению песка с литовского берега: на отдельных участках песок, действительно, исчезает, но его прибивает к другим участкам. Если же опираться на наш, субъективный взгляд, то со стороны косы мы видим, что вода подходит ближе к дюнам, но кое-где есть участки, где пляж действительно стал шире.

В Паланге размывает пляж сильно. И у нас существуют специальные программы по расширению того участка пляжа.

Лина: В Паланге глубоко в море корабли берут песок, баржами его доставляют к специальным трубам, через которые он поступает на берег. Это делается уже несколько лет и каждый год мы сталкивается там все с теми же проблемами.

Юргита: Нам тяжело сказать, насколько эти работы в Паланге эффективны, но те, кто там работает, рады этому пополнению песка.

Лина: Последнее, что мы слышали, это обсуждение того, что рекреационной части на косе не будет. Дискуссий много уже было. Но лучше всех на эту тему, мне кажется, высказалось ЮНЕСКО. Идет эволюция и эволюцию нельзя остановить, все меняется, в том числе — Куршская коса. Но в вашей части косы тоже есть люди, которые чем-то занимаются: может быть, туризмом, может быть, чем-то другим. И жизнь этих людей тоже надо улучшать: не за счет новых построек, а за счет условий, в которых они находятся. Надо заботиться сначала о местных жителях — чтобы они не уезжали, чтобы у них была работа, чтобы им было комфортно. У нас этим самоуправление занимается. А у вас, насколько я знаю, нет даже водоочистительных станций. Самое главное — сначала сделать хорошие условия для местных жителей и улучшить то, что есть. А я думаю, что поле для улучшений у вас есть.

Лина: Местное самоуправление подсчитывает лишь посетителей Куршской косы. Туристы — это те, кто ночует хотя бы одну ночь. Этой цифры у нас нет. Есть цифра тех, кто посещает литовскую часть косы — это около 700 тыс в год.

Лина: Нам тяжело дать оценку: мы были там лишь один раз, и они у нас были лишь единожды. Особую разницу в подходах мы не заметили.

Юргита: У вас больший упор делают на науку. У нас же программы несколько другие.

Лина: У нас есть договор о противопожарной безопасности. У нас есть система для обнаружения пожаров, если мы видим пожар — мы звоним. То же самое есть делают и они.

Сейчас мы готовим совместную программу, связанную с менеджментом территории по линии ЮНЕСКО. Вместе с вашей администрацией косы мы должны подготовить совместную стратегию развития туризма и организации транспорта. На литовской стороне транспортная составляющая — большая проблема в летнее время. В Ниде проблема с парковками, весь город заполнен транспортом, из-за чего возникает много конфликтов. Люди паркуются там, где запрещено — в лесу, на траве. Но это достаточно кратковременная проблема — около 2 месяцев.

Также у нас есть планы относительно морского транспорта: было бы прекрасно, если бы можно было заплыть на водных видах транспорта на вашу часть. Но пока это затруднено. Основной идеей же нашей совместной программы станет то, как уменьшить поток машин за счет общественного и водного транспорта.

Юргита: И необходимо, конечно, создать велодорожку, чтобы можно было проехать с литовской части на российскую на велосипеде. У нас подобные дорожки есть, а в вашей части туристам приходится ехать по трассе, что не очень удобно и небезопасно.

Лина: Что касается транспортной проблемы, то мы должны определиться с тем туристом, которого хотим видеть на Куршской косе. Если нам нужны туристы с высокими доходами, то мы должны поддерживать необходимый уровень — тишину, небольшое количество автомобилей. А если мы бьемся за количество туристов, то мы можем принимать еще большее количество и автомобилей, и туристов. Надо просто определиться с качеством посетителей и продукта, который мы предлагаем.

Если говорить об экологической безопасности косы, то по одному квадратному метру дюн в день могут проходить 25 человек. Если это число выше, то каждый следующий турист своим визитом наносит вред. Таких подсчетов относительно транспорта нет. Но мы уже сейчас видим проблему с переизбытком транспорта, и пытаемся ее решить. «Потолок» по количеству автомобилей у нас уже достигнут. Впрочем, насколько нам известно, проблема с переизбытком автотранспорта есть и в России. И если мы хотим удерживать качество этой территории, мы должны решить эту проблему, причем решить так, чтобы туристам было удобно находиться на косе.