В понедельник стало известно, что Коллегия по жалобам на прессу признала репортаж программы
— Как часто общественная коллегия сталкивается с жалобами на государственные СМИ?
—Мы не ведем статистику «государственное/негосударственное» СМИ, она мало о чем говорит. Но вот вам информация к размышлению, что называется. Коллегия на основе своих решений с 2009 года выпускает ежегодную «Настольную книгу по медийному саморегулированию». На сегодняшний день издано семь таких выпусков. На стадии подготовки очередного, восьмого издания мы опять проведем
Так вот, еще три года назад каждая седьмая жалоба, поступившая в Коллегию, оказывалась жалобой на текст, который нами определялся пропагандистским, а не журналистским. Года три назад мы артикулировали понятие «политическая пропаганда с признаками языка вражды», оно гораздо более четкое, чем расплывчатая, с неизвестным знаком «пропаганда». Речь о конкретной продукции, которая в последнее время всё вольготнее чувствует себя в наших СМИ. Выступая своего рода кукушонком, выталкивающим из гнезда профессиональную журналистику, пропаганда в силу нарастающей частоты своего присутствия в эфире начинает восприниматься массовым телезрителем современной, актуальной телевизионной журналистикой.
В последние годы число подобных жалоб у Коллегии все время возрастало — в процентном отношении определенно. Сегодня уже каждое пятое или даже четвертое обращение оказывается жалобой на очередную конструкцию «двойного назначения», всплывшую в СМИ, на пропаганду, которая притворяется журналистикой, выдаёт себя за журналистику.
— Репортаж ГТРК «Калининград» о Елене Александровой не единственный пример пропаганды на российском телевидении. С чем, по вашему мнению, связано увеличение числа подобной продукции на экранах?
— Боюсь вас разочаровать, но я не являюсь телезрителем, а равно и человеком, мониторящим телеканалы, и это сознательный выбор. С телемусором в голове жить не могу, хотя было время, когда спешил к любым новостным выпускам. Как человек, занимающийся профессиональной этикой журналиста, я время от времени включаю телевизор, конечно. Но теперь уже скорее для того, чтобы убедиться, что та или иная программа, на которую жаловались в Коллегию, верна себе и сегодня выдает пропагандужурналистику более или менее низкого разбора. Каждый человек делает свой выбор; на мой взгляд, жить в этом и поддаваться этому, полагать, что экранная картинка и есть жизнь, нельзя, невозможно. Но это — моя личная точка зрения.
Что касается причин, по которым пропаганды становится все больше, то я сознательно стараюсь избегать суждений, которые могут быть прочитаны как предзаданные. Да, политической пропаганды обнаруживается все больше, и прежде всего — на государственном телевидении, но вот насколько больше, я определить не могу. Коллегия, говоря о том же росте числа жалоб на публикации, обнаруживаемые «политической пропагандой» определенного толка, а не журналистикой, оперирует только данными о росте числа таких жалоб, ею полученных, а не статистическими данными, квалифицированными оценками ситуации в российских медиа «в общем и целом». Мы имеем дело не с медийной социологией, а с конкретными, адресованными именно Коллегии обращениями граждан или организаций: которые, о чем не стоит забывать,
Пропаганда удобна: особенно та, которая использует «образ врага». Она мобилизует, заставляет гражданина постоянно оглядываться на ситуацию, в которой он живет, но только с одной позиции — «не было бы хуже». В России и сегодня есть множество людей, которые прожили с советской пропагандой десятилетия, не испытывая дискомфорта. Три десятка лет назад наша советская квазижурналистика начала переход из полу- или целиком пропагандистской в нормальную, профессиональную, это так. Но прошла она этот этап не покаявшись, как точно заметил
— В чем различия?
— Вот самое простое: журналист, в силу природы профессии, обязан оглядываться на профессиональные стандарты, согласовывать свое профессиональное поведение и свои тексты именно с журналистскими
— Коллегия ставит перед собой цели
— У Коллегии определенно нет цели «борьбы с пропагандой». Там, где начинается «борьба», заканчиваются готовность и способность отстраненно, с необходимой долей сомнения в собственных представлениях смотреть на проблемные темы и ситуации. Вот одна из ситуаций такого рода: журналистика не может, не должна становиться медиакратией. Медиакратия — выстраданное или навязанное состояние, в котором представитель журналистской профессии начинает думать, что он все знает, больше других понимает про жизнь и ее проблемы, что он лучше других готов если и не к управлению страной, то к роли наставника управляющих, а заодно и поводыря сограждан. Тут — одно из самых серьезных зол, которые могут ожидать профессию. В перестроечные времена мы подобную ситуацию пережили, и это была очень опасная полоса. От ощущений подобного рода до записи в пропагандисты, кстати сказать, короткий шаг.
В свою очередь, ощущение «надзнания», обнаружения в себе миссии разоблачителя чужих заблуждений, неверных представлений — одна из «волчьих ям», которые расставлены на пути тех живых, очень разных людей, что составляют в совокупности орган саморегулирования в сфере массовой информации. Понимая это, мы постоянно перепроверяемся, вырабатывая решение: правильно ли понимаем ситуацию? Точны ли в оценках? Не занесло ли на новом для нас повороте?
Членам Коллегии может
— Комментируя решение Коллегии, директор ГТРК «Калининград» Николай Долгачев назвал его «частным мнением». Насколько это корректно, учитывая, что ваша организация — единственная в России, которая занимается разбором информационных конфликтов между гражданами и СМИ?
— Да, я увидел, что господин Долгачев поставил под сомнение легитимность Коллегии как институции. И к его сведению, в том числе: Коллегия — орган само- и сорегулирования в сфере массовой информации, созданный в своё время волей многих десятков СМИ, общественных объединений и организаций. Спасибо, что вы об этом напомнили. Двухпалатная
В своей работе Коллегия нередко обращается к так называемому «мнению эксперта» — так именуется у нас результат исследований конкретного эксперта по переданной ему для профессиональной оценки сложной жалобе. Эксперты у Коллегии превосходные, хорошо разбирающиеся в текстологии и профессиональной этике журналиста — это обязательное требование. Сразу скажу, однако, что с документами, которые они вырабатывают, с этим самым «мнением эксперта», в суд никто не ходит и не пойдет. И не только потому, что «мнение эксперта» — это не «экспертное заключение», знакомое
Решение Коллегии — не «частное мнение», уточню, а оценка, которая выработана специализированным институциональным органом, к компетенции которого относится урегулирование информационных споров не
Ну и, переходя от компетенции к компетентности, выражу уверенность: без наработанной Коллегией профессиональной, если угодно, репутации, не было бы ни известного пункта в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О практике применения судами закона Российской Федерации «О средствах массовой информации»» (2010 г.), «не исключающего» возможности обращения судьи — при возникновении задевающего его информационного спора — «за его разрешением в Общественную коллегию по жалобам на прессу». Ни прямого цитирования двух решений Общественной коллегии в Памятной записке Бюро Представителя ОБСЕ по вопросам свободы СМИ с характерным названием «Пропаганда и свобода массовой информации» (2015). Ни, наконец, ссылки на Общественную коллегию (как на орган, к решениям которого должны прислушиваться государственные органы Российской Федерации) в документе «Заключительные замечания по двадцать третьему и двадцать четвертому периодическим докладам Российской Федерации», принятом в августе 2017 года Комитетом по ликвидации расовой дискриминации ООН.
На последней отсылке остановлюсь, уточняя: решения Коллегии никому и никем не могут быть навязаны. Признать решение Коллегии, выразить готовность следовать его выводам могут только конкретное СМИ (тот же телеканал, сюжет которого был оспорен), конкретный журналист, персонально упомянутый в решении, или же СМИ и журналист, которые к рассмотренной жалобе не имели отношения, но заинтересованы в профессионализации, в уточнении своих представлений о «профессионально правильном». И чтобы не забыть: ни деятельность Коллегии, ни отношение к её оценкам и выводам никак не регулируются государством.
— Насколько я понимаю, решения Коллегии носят рекомендательный характер. А как в целом СМИ на них реагируют?
— Правильнее было бы сказать, что наши решения не носят обязательного характера. Рекомендательный (применительно к себе) характер им могут придать только сами СМИ, которые заинтересованным в том, чтобы стать уважаемыми и при этом соотносимыми с представлениями о качественной журналистике. В этом случае наши решения могут выполнять роль и рекомендаций тоже: важно, чтобы они были правильно прочитаны.
В принципе, любое наше решение — это
— Что думаете о самом сюжете, показанном в эфире ГТРК «Калининград», и фразе директора телеканала о том, что репортаж сделан «нормально»?
— Оценка реплики Николая Долгачева для меня затруднительна, поскольку он не приводит ни одного аргумента в поддержку своей точки зрения. По тому, что им сказано в интервью Вам, очевидно, что руководитель ГТРК «Калининград» не готов говорить о профессиональной этике. Он снова говорит о праве СМИ, а это заведомо не то же, что профессиональная этика журналиста или медиаэтика.
Моя оценка репортажа и сегодня в общем и целом совпадает с оценкой Коллегии. Предельно упрощая эту оценку: журналист должен придерживаться журналистских стандартов, не должен манипулировать сознанием телезрителя, не имеет права дезинформировать адресата своих посланий, выдавая преследование за расследование, предзаданный сюжет с постановочными кадрами за добросовестный информационный.
— Как СМИ воспринимают предложения разобрать ту или иную ситуацию, претензии к которой выразил заявитель?
— В качестве доброго примера могу привести такое тиражное издание, как «Московский Комсомолец», главный редактор и собственник которого, Павел Гусев, являющийся членом Коллегии, адекватно, начиная с участия сотрудника «МК» в заседании Коллегии, реагирует на каждую жалобу в адрес издания. Это — ответственная, профессиональная позиция, к сожалению — не определяющая.
Существует и все последние годы очевидно крепнет, к сожалению, другая, дурная традиция: менеджеры «медийных китов», государственных СМИ прежде всего, предпочитают игнорировать Коллегию как досадный раздражитель,
За этой логикой обнаруживается удобная, но ведь постыдная уловка: уклонение от обсуждения обвинений
— Были в вашей практике случаи, когда СМИ на основе решения коллегии писали опровержения?
— Понятие «опровержения» тут не работает, это юридический термин. Мы отмечаем как важные для конкретных СМИ, но и для журналистской профессии случаи, когда редакции изданий, прошедшие через процедуру урегулирования информационного спора, размещают у себя на сайтах тексты наших решений или выдержки из них.
— Чем примечателен кейс информационного спора Елены Александровой и ГТРК «Калининград»? Он исключителен для сегодняшней тележурналистики?
— Я бы не назвал его исключительным. Скорее — уныло показательным. Таков нынешний уровень значительной части российской телевизионной журналистики, что делать. В тексте решения есть такая формулировка: «оскорбительно для профессии». Я уже говорил о том, что журналистское расследование — замечательный, но очень трудный жанр — нельзя путать с достаточно топорным преследованием, как бы журналистским. «Достаточно топорное» — моя личная оценка, понятно; Коллегия в своих оценках гораздо более аккуратна.
Переходя к главному: решение по жалобе Елены Александровой Коллегией принято и не подлежит пересмотру «по вновь открывшимся обстоятельствам», что называется. Но ситуация, когда журналист, публично названный «автором сюжета», говорит, что не причастен к оспоренной публикации, не была известна Коллегии. Моя личная экспертная (внеколлегиальная) оценка этой ситуации такова: то, что имя, а значит и репутация журналиста использовались без его ведома — тяжелый проступок тех, кто готовил этот материал. Это проступок руководства телеканала, называя вещи своими именами: особенно с оглядкой на то обстоятельство, что господин Долгачев обнаруживается фактическим соавтором фильма. Об этом Коллегия, вырабатывая решение, также не имела понятия.
Бытует предположение, что журналист — не субъект в белых перчатках, что он имеет право на своего рода моральную автономию: иначе как же, дескать, оставаться в уме и здравии, обнаруживая общество раз за разом далеким от кантовских «звезд над головой».
Но тут — определенно не кантовская проблема морального выбора профессионала: или ты отклоняешь все профессиональные стандарты, или следуешь им, оставаясь в профессии, как это ни трудно. Отклонять и при этом смотреть голубыми глазами в глаза тех, кого вводишь в заблуждение, не искусство, согласитесь, а профессиональный грех.
Текст — Олег Зурман, «Новый Калининград», фото, видео — Общественная коллегия по жалобам на прессу.
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter