Калининградец Илья Майер уже более восьми лет занимается различными социальными проектами, касающимися безопасности несовершеннолетних. Он создал волонтерское движение по поиску детей, позже превратившееся в общественную организацию «Центр поиска пропавших людей. Калининград», и сотрудничал с движением «Кибердружина», члены которого занимались поиском в соцсетях участников «групп смерти». В настоящее время общественник в качестве эксперта принимает участие в мероприятиях, посвященных проблемам детского суицида и насилия в отношении несовершеннолетних, а также работает над новым проектом под рабочим названием «Академия детской безопасности». О том, почему дети чаще всего сбегают из дома и как понять, что вашего ребенка шантажируют в соцсетях, Илья Майер рассказал в интервью «Новому Калининграду».
— Как часто в Калининградской области дети сбегают из дома? Есть ли какая-то сезонность у этого явления?
— В принципе, побеги детей по сезонам не делятся. У нас весна-осень — это грибники, рыбаки, туристы и прочее — это для них есть сезоны. А с детьми — каждый день практически кто-то да уйдет из дома. Больше всего, конечно, в каникулы [убегают]. Есть у нас такое понятие — «бегунки», то есть те, кто целенаправленно уходит из дома. Это общее определение для них среди поисковых организаций. А есть «потеряшки» — это те, кто, допустим, ушел первый раз в своей жизни и пропал на сутки. У детей это может быть из-за боязни вернуться домой, потому что получил плохую оценку в школе, либо что-то сломал или долго гулял, поэтому боится наказания и не знает, как вернуться. Дети пропадают постоянно.
— А можете какой-то портрет среднестатистического «бегунка» нарисовать?
— Обычно это трудные подростки, которые идут против общей системы — так сказать, «романтики». Им не нравится, допустим, управление родителей или они протестуют против чего-то еще. Возможно, переходный возраст накладывается. Чаще это подросток, которому нравится беззаботная жизнь. Он специально уходит и либо гуляет по городу, либо тусуется со своими сверстниками где-нибудь, либо сидит в компьютерном зале. Процент таких детей среди пропавших больше.
— Можете назвать основные причины, из-за которых дети бегут из дома?
— Есть три основные причины. Первая — «синдром бродяжничества» или желание постоянной перемены мест, то есть люди не могут на одном месте быть. У нас были такие дети, которые просто ночами напролет гуляли по городу или ночевали в каком-нибудь подъезде.
Вторая причина — это когда дети уходят из дома от родителей. Им не нравится контроль — что надо ложиться в определенное время, что на компьютере не разрешают играть. Они постоянно рвутся в компьютерные залы.
И третья, самая безобидная, — это когда ребенок боится реакции строгих родителей из-за проступка: перегулял, оценки плохие в школе получил или разбил телефон. У нас просто в обществе на данный момент материальные ценности выше, чем моральные. То есть дети готовы за какую-то вещь, за какой-то гаджет расстаться с жизнью. Мы проводили лекции в школе в рамках «Академии детской безопасности» — это наш социальный проект. И когда детям задаешь вопрос: «Допустим, на тебя нападает грабитель и требует отдать телефон, что ты будешь делать?», большинство детей отвечают: пытаться убежать, спрятать телефон, драться, кусаться и прочее. А мы советуем, что надо просто отдать все, что просит грабитель: кошелек, деньги, телефон. Потому что если начать брыкаться, драться и вести себя вызывающе, то может и плохо все закончиться. Так же и с родителями — они начинают ругать ребенка, если он сломал какую-то дорогую вещь. Поэтому если ребенок теряет телефон или рвет одежду, то для него это повод уйти из дома и пойти жить отшельником в лесу.
А есть дети, у которых в семье постоянные конфликты, и они целенаправленно уходят, потому что не знают, куда им можно обратиться за помощью. Дети боятся официальности. Они боятся обратиться в полицию, не хотят звонить по телефону доверия, думая, что там раздуют эту историю — и все равно они окажутся в доме один на один со своими родителями.
— Сейчас дети все раньше становятся активными пользователями соцсетей. А там, как известно, есть не только всем известные уже «суицидальные группы», но и другие неприятные вещи, которые тоже могут заставить ребенка бояться огласки или родительского гнева. Например, выманивание интимных фотографий.
— Тут чаще всего используют схему с модельными агентствами. То есть люди представляются представителями знаменитых модельных агентств или брендов. Начинается обработка ребенка: обещают красивую жизнь, известность, высокооплачиваемую работу, фотосессии в самых крутых нарядах для самых популярных журналов. После того, как вошли к ребенку в доверие и убедили его в том, что якобы хотят заключить с ним контракт, то начинают давать ему тестовые задания. Допустим: выбери самое красивое платье, сделай свою фотографию в зеркале и пришли. Потом это все идет на уменьшение количества одежды на ребенке. И в итоге злоумышленники получают интимные фотографии. Там дальше уже два варианта: эти люди самоустраняются, и потом эти фото начинают распространяться в Сети, либо они начинают шантажировать ребенка — требуют денег, угрожая, что обнародуют эти фотографии.
Но чаще это все-таки злоумышленники, которые занимаются созданием неких сборников детской порнографии, продают фотографии за рубеж. Мы находили много такой информации в интернете. Например, недавно был закрыт сайт, где были выложены фото моделей с ценами — якобы дети для рекламирования одежды. Это была на всю Россию громкая история. Люди присылают нам скрины с такими страницами.
— Многие ли дети в Калининграде сбежали из дома из-за подобного шантажа, испугавшись родительского гнева?
— За восемь лет один ребенок такой был. Тут больше самооценка страдает — они замыкаются в себе, но из дома не убегают. Они начинают себя по-другому вести, впадают в депрессию. Чаще всего это сводится к одному — к попытке суицида.
— А кто в основном жертвами такой схемы становятся? Девочки?
— Да, девочки от 11 до 16 лет. Потому что старше уже молодежь сама активно рассылает друг другу интимные фотографии — в переписке со своими молодыми людьми и прочее. А когда потом их шантажируют, они начинают бегать в мыле и думать, как поступить. То есть они сначала делают, а потом думают. В нашем детстве еще не было соцсетей и не было таких возможностей, как сейчас. Поэтому и проблем у нас таких не было.
— А как узнать родителям, что подобное происходит с их ребенком? И какие превентивные меры можно принять?
— Это в первую очередь воспитание. Надо налаживать с ребенком открытое общение. Надо, чтобы ребенок знал, что мама и папа — это не только те люди, которые могут поругать или поощрить чем-то вкусным, а самые лучшие друзья. Но ребенок должен с кем-то одним из родителей беседовать — с двумя сразу уже тяжеловато, потому что у каждого человека своя манера общения.
— Но если уже вырос ребенок и уже сложились такие прохладные отношения у него с родителями: может, разница в возрасте большая, а может, у родителей такой характер или их самих растили в строгости, поэтому их дети не воспринимают как друзей. Что делать в таком случае?
— Во-первых, обратить внимание на поведение ребенка. Каждый родитель знает, как обычно себя ведет ребенок. То есть раньше он был жизнерадостный, целеустремленный, а тут он резко становится замкнутым, каким-то таким забитым и молчаливым, допустим, а иногда даже агрессивным. Например, родитель спрашивает у него «как дела?», а он огрызается либо просто молчит. Такие признаки — первое, на что надо обратить внимание. Надо сначала вообще понять, что с ребенком что-то не так, а потом уже выводить на открытое общение.
— Может, тогда вообще на всякий случай запретить ребенку пользоваться соцсетями?
— Чем больше запретов — тем хуже. Тотальный запрет и тотальный контроль на ребенка действуют как раз так, что потом дети сбегают из дома и мы их ищем. Здесь надо дружеские отношения все-таки налаживать с ребенком — открытое общение. К тому же сейчас у большинства детей есть в соцсетях в друзьях родители. Можно посмотреть, в каких он группах состоит, как себя ведет.
В рамках совместного проекта «Академия детской безопасности», который мы запускаем, мы будем устраивать лекции как для детей, так и отдельно для родителей. Объясняем, как понять, что с ребенком что-то не так или как проверять соцсети. Мы даже намерены запустить специальную службу мониторинга страниц в соцсетях. У нас уже есть люди, которые уже это делают и всю полученную информацию доводят либо до руководства школы, либо через полицию мы выходим на родителей и работаем уже с ними. Допустим, если ребенок состоит в куче потенциально опасных групп.
— То есть ситуации, когда вы сами нашли ребенка, который находится в опасной ситуации, вышли на родителей и им сообщили об этом. А можно ли, наоборот, родителям к вам обратиться за тем, чтобы в проверили соцсети ребенка?
— Мы сейчас запускаем такую службу, куда каждый обеспокоенный родитель сможет отдать соцсети ребенка на проверку. Будет заполняться определенное соглашение — их разрешение. Потому что это очень серьезное дело, которое можно счесть за вторжение в личную жизнь. Но мы не взламываем страницы, не читаем личную переписку. Идет тотальный мониторинг страницы ребенка, то есть по хэштегам, по картинкам выявляются все потенциально опасные группы, в которых состоит ребенок. Группа может даже называться «Гламурные единороги», а на самом деле у нее контент будет «суицидальный». Очень тонкая грань между депрессивно-настроенными цитатами и латентными суицидными посланиями, при помощи которых идет обработка ребенка. Те суицидальные игры, которые были — там ведь очень качественная психологическая обработка шла. Это было сообщество людей, у которых идеология — «очищение мира от биомусора». Они считали, что если человек готов к суициду, то это слабый депрессивный человек. И избавляться от таких людей — это типа естественный отбор.
— Какие еще опасности таят соцсети для детей?
— Например, дети могут попасть в общество «закладчиков» наркотиков. Интернет пестрят обещаниями легких заработков. В соцсетях обычно дети сами клюют. Размещается объявление «Легкий заработок. Гибкий график. 70 тыс. в неделю. Пишите в WhatsApp, Viber, Telegram» — и даются контакты. Ребенок пишет туда, и его начинают обрабатывать. Ему дают задание: приди туда, забери вещи и раскидай эти вещи по точкам — типа квест — и получишь деньги. В большинстве случаев денег, конечно, ребенок не получает, а вот с полицией встретиться может. Сейчас ходят слухи, что к нам в Калининград пришла игра «Пропади на 24 часа». Это попытки каких-то недалеких школьников организовать что-то свое, чтобы все о них говорили. И это — самое безобидное, что они выбрали.
— А что не так безобидно? Суицидальные группы не берем в расчет, потому что это явление уже известно и описано.
— Дети могут нарваться на педофилов в соцсетях. Это либо взрослые люди начинают общаться с детьми и входить к ним в доверие, либо они пишут с фейковых страниц детей. Начинают общаться, выманивать информацию про родителей, про то, когда они бывают дома... А потом звучат предложения «Пойдем погуляем». Ребенок идет, думая, что там его ждет девочка Лена, а на самом деле там — бородатый дядя Вася. Такого на территории области пока особо не было замечено, но есть люди, которые потенциально представляют угрозу, и мы по ним работаем и с прокуратурой, и с полицией.
— Как распознать таких людей среди друзей в соцсетях своего ребенка? Есть какие-то отличительные признаки или они очень хорошо мимикрируют под представителя подростковой среды?
— Есть педофилы, которые очень хорошо шифруются, и их очень сложно распознать до того момента, пока не случиться трагедия. Иногда удается выйти на них с помощью фейковых детских страниц. Причем сделать это грамотно, то есть дождаться пока человек сам напишет и сам будет проявлять инициативу, а не начинать его «соблазнять» и провоцировать. Ведь бывают люди, которые не педофилы, но просто своей головой не думают или считают, что над ними прикалываются, и хотят вывести на чистую воду. Были такие случаи у нас в Калининградской области, когда человек приходил на встречу, чтобы убедиться, что ему назначает свидание именно девочка, и объяснить ей все, а может, даже в полицию сообщить на месте. Но его ловили и начинали применять насильственные действия, вынуждая что-то сделать.
— А что это за активные люди такие, которые хотят договориться о встрече с ребенком, чтобы объяснить ему, что так делать нехорошо?
— Разные люди бывают. Просто есть люди, которые не понимают, чем это может грозить. У нас были волонтеры-поисковики, которые не знали, что нельзя ребенка сажать в машину и везти в отдел полиции. Надо вызвать полицию и дождаться их. А иначе потом может быть написано заявление о том, что ты якобы приставал к ребенку или ударил. Нужно с ребенком всегда находиться в людном месте и желательно под камерами, чтобы этого всего избежать, потому что родители разные бывают. Они могут сначала обратиться к тебе за помощью, а потом повернуть все в другую сторону.
— Недавно во время одной из своих пресс-конференций прокурор области сказал, что в Калининградскую область еще не пришло движение А.У.Е. («арестантский уклад един» — название и девиз, предположительно, существующего российского неформального объединения банд, состоящих из несовершеннолетних)?
— Не совсем так. Можно прогуляться по Балтрайону, можно прогуляться по Центральному району и увидеть на стенах надписи А.С.А.В (аббревиатура выражения «All Cops Are Bastards», или «Все копы — ублюдки»), А.У.Е.. Есть дети — приверженцы идей подобных субкультур, потому что насмотрелись всяких фильмов.
— А околофутбольщики (футбольные хулиганы) у нас есть? Помните историю с калининградскими кадетами, которых избила группа подростков? Сейчас нападавшие получили реальные тюремные сроки.
— На мой взгляд, это были простые гопники. Просто увидели легкую цель и решили детей ограбить. Какие там околофутбольщики! Настоящие околофутбольщики — это болельщики, которые живут футболом. У них есть принципы, у них есть правила. Вспомните, например, ситуацию во Вроцлаве, когда польские хулиганы устроили с нашими футбольными фанатами драку, — наши околофутбольщики защищали семьи с детьми. Мне кажется, что с тех, кто избил кадета, за то, что они назвали себя околофутбольщиками, могут спросить.
— Но ведь эти подростки понятие «околофутбольщики», скорее всего, в интернете где-то вычитали, и им понравилось.
— Скорее всего, они фильм «Околофутбола» посмотрели. Ну, и, конечно, есть куча групп, где рассказывается про ОПГ, про красивую жизнь преступников — обычно 90-е годы вспоминаются. Мы эти группы мониторим, я сам просматриваю кучи этих видео, чтобы понять вообще, что опасно, а что — нет. В принципе, для детей это заманчиво. Им это может понравиться, и они будут пытаться жить по таким понятиям.
Причем и девочки тоже. Неправильно сказанное слово, неаккуратно брошенный взгляд, и все — люди будут встречать жертву возле школы и могут толпой избить. Это снимается на видео и выкладывается в Сеть. В России сейчас это распространено, и я ужасаюсь, когда читаю новости.
— Подростковые драки, школьная травля были и в 1990-х, и в начале 2000-х, когда еще не было соцсетей. А вот травля в соцсетях — это новое явление. Как это происходит?
— Школьник создает группу в соцсети для своего класса и начинает там обзывать, унижать определенных своих одноклассников. Это происходит постоянно по всей России. У нас в Калининграде много создавалось групп под разными названиями. Везде одна и та же схема: выкладываются нелепые фотографии. Достать такую фотографию не проблема — обычно в классе дурачатся и фоткаются. Начинается обсуждение фото в комментариях.
Таким образом быстрее можно довести жертву до суицида. Потому что в соцсетях это все очень быстро разлетается и носит более массовый характер. Кто-то скачал фотку, отправил в другую группу — все, понеслось, аудитория начинает наращиваться. Ребенок понимает, что это не прекращается, и начинает чувствовать безысходность: он думает, что жизнь кончена и будущего у него нет — учиться ему не дадут, работы потом не будет... А родители по большей части не уделяют внимание детям и оставляют их наедине с их проблемами. Над ребенком издеваются в школе, а те говорят ему «Ты слабак! Почему сдачи не дал?». Есть родители, ребенок у которых нежеланный — но его же не выкинешь, — поэтому они просто занимаются своими делами, а ребенок сам по себе растет. Такие дети нередко вырастают А.У.Е.-шниками или кураторами разных опасных групп.
— А кибертравле подвергаются дети, которые являются жертвами обычного буллинга, или это разные категории жертв?
— По большей части из обычной травли и вырастает кибербуллинг. Сначала над ребенком издеваются вживую, а потом переходят в интернет. Но бывает и наоборот — сначала в интернете выкладывается фотка или какой-то слух пускается, а потом это все переходит в травлю вживую. Нужно учить детей общаться с людьми, которые тебя обзывают, учить давать отпор так, чтобы агрессию свести на нет — сделать так, чтобы человеку стало неинтересно было оскорблять, чтобы он перестал видеть в этом какое-то удовольствие. Люди, которые оскорбляют, питаются этой энергией, страданиями другого.
— Есть какой-то типаж человека, которого не проймешь кибербуллингом? Какими качествами он должен обладать?
— Как такового типажа нет. На травлю в соцсетях не отреагирует тот, кто в принципе ни на что не обращает внимания. Это в первую очередь целеустремленный человек — идущий вперед, несмотря ни на что. Но здесь есть и одно «но»: игнорирование может породить насильственные действия со стороны потенциальных обидчиков. То есть они могут заявить: «Что это ты нас игноришь? Мы тебя за это побьем». Надо учится и грамотно игнорировать.
— А родителей надо вовлекать в борьбу с кибербуллингом? У нас же дети как считают: я родителям расскажу, они пойдут трясти за грудки обидчика, разбираться с его родителями, и меня сверстники перестанут уважать за то, что «настучал».
— Родителей — в первую очередь. Без связки ребенок-родитель ничего не получится. Работа должна идти отдельно с ребенком, отдельно с родителем и с ними вместе. Но нельзя сообщать директору школы или классному руководителю о таких случаях, потому что они любят выступить с речью перед всем классом, прилюдно отчитать обидчика. А потом он просто ждет после уроков того, кто его «заложил», и разбирается на кулаках.
Родителям нельзя приходить и лично беседовать с обидчиком их ребенка, потому что они добьются того, что в том засядет скрытая агрессия и он будет отрываться на других детях. Если он к их ребенку больше не подойдет, то другую жертву найдет. Здесь должен работать психолог.
— Бывает, когда родители переживают за жизнь ребенка, но не обращаются к специалистам — боятся испортить ему репутацию тем, что его поставят на учет к психиатру или в полицию.
— Еще чаще родители боятся именно за свою репутацию — что на работе у них узнают, пойдут сплетни и это как-то отразится на их собственной карьере. Они начинают самостоятельно искать беглеца, теряют кучу времени. Бывало, такие случаи заканчивались трагично. И не только с детьми, но и с пожилыми людьми. Особенно есть такой риск, когда речь идет о детях, склонных к суициду, или пожилых людях с какими-то серьезными заболеваниями.
— Дети нередко выказывают суицидальные наклонности из желания привлечь к себе внимание. Как отличить реальные намерения от демонстративных действий?
— Пять процентов из ста реально идут и делают это. У остальных либо стремление напугать родителей, либо тренд. Сейчас можно у многих представителей молодежи заметить поперечные порезы на руке — это так в фильмах вены режут. В Москве на форуме выступал психиатр-суицидолог, считающий, что это — показуха, которая, по мнению какой-то категории подростков, добавляет им изюминки. То есть если у девочки порезаны руки, значит она вся такая страдающая и это ее как-то возвышает, придает ей шарма. А потом, когда ей исполняется 30 лет, то она понимает, что это была глупость — начинает стесняться и прикрывать шрамы. Все приходит с опытом, поэтому родителям и нельзя ругать детей за то, что они ведут себя как дети.
— А как взрослым тогда себя вести с детьми, по-вашему?
— У нас по большей части дети копируют родителей: чем больше отрицательных сторон у родителей, тем больше их у детей. Все жалуются, что дети курят или употребляют алкоголь. Мой совет: начните с себя. Посмотрите на свое поведение, привычки. Бывает, что родители говорят, что, мол, они ведут здоровый образ жизни — не курят, не пьют. Тогда подумать надо, чье поведение ребенок копирует и почему для него образцом является какой-то посторонний человек, а не отец или мать? Значит, есть какая-то проблема в семье и ее надо решать.
— В ходе своей деятельности сталкивались ли вы со случаями слишком строгого или аскетичного воспитания ребенка, потому что родители исповедуют определенное вероучение?
— Есть такие проблемы. Некоторые члены религиозных общин устанавливают для ребенка строгие ограничения. Есть семьи, в которых семь детей, и какие-то из них с жалобными глазами приходят в компьютерные клубы и смотрят, как играют другие, потому что им в семье запрещено. Такие дети становятся чаще других жертвами преступлений, чем суицидниками. С этой проблемой надо разбираться педагогам в школах, властям и не закрывать на это глаза. Потому что все эти религиозные общины — опасная штука. Родители вправе выбирать, но дети лишены этого выбора, и их нельзя заставлять, нельзя их лишать детства. Например, в Немане был случай, когда, по словам друзей пропавшего мальчика, его лишали похода в кинотеатр с друзьями, празднования дня рождения и так далее. Ребенок был затыркан и чувствовал себя никому не нужным, поэтому случилась трагедия.
Есть куча волонтерских организаций, которые занимаются проблемами трудных подростков и несовершеннолетних, которые попали в трудную ситуацию. Мы также если сталкиваемся с подобным, то помогаем ребенку найти себя в жизни. Мы плотно сотрудничаем с региональным министерством соцполитики, с омбудсменами. У нас много совместных проектов.
— Есть мнение, что если за хорошую инициативу берутся власти, то все это в итоге превращается показуху и не приносит реальных результатов. Доверять общественникам не перестают люди, когда узнают о том, что они сотрудничают с властями?
— Это если власть берется за это без общественности. Люди видят результаты деятельности общественников и исходя из них делают выводы. Вот когда-то был случай в Балтийске: нам сообщили соседи, что детей морят голодом и оставляют на сутки одних. Я позвонил в минсоцполитики и рассказал о ситуации. Через несколько дней детей изъяли из семьи в ужасном состоянии — истощение, вши, болезни и прочее. И все из-за равнодушия матери, которая злоупотребляла алкоголем, пока ее дети превращались в Маугли.
— В Калининградской области многие жители жалуются, что сколько бы ни сообщали в полицию и органы опеки о том, что в определенной семье плохо с детьми обращаются, никто никогда не принимал каких-то серьезных мер. Я несколько таких историй знаю.
— Я заметил, что люди почему-то больше доверяют волонтерам, чем тем же полицейским. Если люди считают, что профильные службы не работают, то пусть звонят нам. Мы покажем, что под контролем общественности службы работают. Вот часто все винят сотрудников ПДН, что, мол, они не работают. А я вам скажу, что они одни из первых, кто с нами бок о бок ночью ищут пропавших детей — даже в свой выходной приезжают и ищут. Просто их несколько сотрудников на район. Если бы все было так просто решить просто через полицию, то не появились бы мы, волонтеры.
Текст — Екатерина Медведева, фото — Виталий Невар, «Новый Калининград»
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2024