Продолжается судебный процесс по делу калининградских медиков Елены Белой и Элины Сушкевич, обвиняемых в убийстве новорожденного для фальсификации статистики. Во время одного из слушаний присяжным было представлено видео, сделанное сотрудницей роддома № 4 в кабинете главврача. Защита ходатайствовала о допросе Белой для пояснения ее высказываний, которые слышно на записи. «Новый Калининград» публикует ответы медика, которые она озвучила в суде.
— После утреннего совещания я непосредственно проводила маму — Замирахон Ахмедову — к своему ребенку. <...> Она была настроена на то, что ... Доктора рассказали, что все будет хорошо, что ребенок живой, ребенок хороший и прогноз у него будет тоже очень хороший. Поэтому я бы хотела внести коррективы, поскольку ребенок был крайне тяжелый. <...> Маме хотела это донести — что не все так радужно, что прогноз для этого ребенка крайне неблагоприятный, что процент смертности очень высокий и при выживаемости таких детей риск инвалидизации тоже огромный. <...> Очень эмоционально отреагировала она на мои комментарии по поводу состояния ребенка — это можно понять. <...> У нее случилась истерика, она упала на пол, и, конечно, это эмоциональное состояние мамы не могло не передаться мне. Я прошла в кабинет после этого — пыталась заняться рабочими моментами, но, естественно, не смогла и пригласила докторов. <...> Придя в кабинет — где-то около 9:45 было — я спросила: «Как такое получилось?». Женщина поступила в наше учреждение в 23:55, а родила в 4:30, то есть это очень большой промежуток времени, за который в принципе можно было сделать многое — операция „кесарево сечение“ делается за 30 минут. Как вы допустили такую ситуацию, что ребенок родился в тяжелой асфиксии, что ребенку, я считала на тот момент (зная квалификацию своих докторов), некачественно оказана медицинская помощь именно в плане педиатрической помощи?».
Здесь имеется в виду не сам перечень мероприятий, которые были сделаны, <...> а именно время проведения данных мероприятий — времени интубации, времени катеризации пупочных сосудов... Потому что если ребенок рождается в такой тяжелейшей асфиксии, то, конечно, время идет на секунды и на минуты, а когда это растягивается на получасы, часы и так далее, то, естественно, опять же головной мозг очень и очень сильно у такого ребенка страдает.
— Вот с этого и началась моя беседа: «Почему вы допустили такую ситуацию? Почему вы так оказывали медицинскую помощь? Почему своевременно не пригласили бригаду перинатального центра — специалистов совсем другого уровня, более высококвалифицированных? Почему вы опять же доводите до того, что увеличился риск осложнений? Вы что вообще планируете делать? На что Татьяна Львовна Соколова — это заведующая родильным отделением, сказала: «Вот надо сделать его антенаталом, переделать историю». На что я возмущенно ответила, конечно: «Без меня не смейте этого делать!». Потому что я категоричеки не разрешаю этого делать. При этом, когда я была в палате интенсивной терапии, сама Ахмедова... Я пролистала историю детскую — я увидела, что она практически пустая, то есть листы наблюдения за давлением, пульсом, температурой — практически это все отсутствует. Переписывать историю? Что это такое вообще? <...> С мамой, кроме меня, практически никто [не разговаривал] о том, как разворачиваются события и ребенок в крайне тяжелой ситуации. И почему не оформлена до сих пор история в надлежащем виде?«...И делать инвалидов, и подставляете всех, включая главного внештатного акушера-гинеколога, поэтому садимся и переписываем историю! И делаем антенатала (ребенок, погибший в утробе до начала родов — прим. „Нового Калининграда“)! И не дай бог еще раз такое вы сделаете без меня, без моего ведома!».
«Делаем антенатала» — это значит «делаем мертворожденного». <...> Это было предложение Татьяны Львовны. Чтобы скрыть дефекты оказания медицинской помощи. <...> Здесь был полностью нарушен протокол преждевременных родов — ребенку в родах практически вообще ничего не было сделано по протоколу.
Ответственный — дежурный врач по роддому, которым в данном случае являлась Болашенко Татьяна Олеговна. Это врач высшей категории с большим опытом работы — акушер-гинеколог, которая должна была своевременно на роды вызвать бригаду.
— Далее было сказано, естественно, «почему вы меня позорите и подставляете?». Потому что любой случай оказания медицинской помощи — это экзамен. И экзамен прежде всего для команды. И вся эта команда при неблагоприятном исходе идет на разбор в минздрав — на лечебно-контрольную комиссию. И все вот эти лица, которые я перечислила, входят в состав этой комиссии. И конечно, дефекты оказания медицинской помощи будут наглядные, и это все будет представлено, будут сделаны выводы. И комиссия сделает вывод: предотвратимый или непредотвратимый был этот случай, и, естественно, будет вводить какие-то определенные санкции для докторов.«Почему вы не поставили меня в известность? В очередной раз! И меня подставили в очередной раз, и всех руководителей, включая до минздрава, опять до... до... дойдет до минздрава, до Груничевой (предположительно, советник губернатора по вопросам здравоохранения Татьяна Груничева — прим. „Нового Калининграда“) и до всех, что опять четвертый, ***** (нецензурно), роддом опять тупит ...(неразборчиво). Как с этим Пасько (фамилия изменена — прим. „Нового Калининграда“)!».
Я хотела еще уточнить, что любая смерть для учреждения — это чрезвычайная ситуация. Или это смерть в родах, или это смерть после родов, или это антенатальная гибель плода — любая данная смерть учитывается, разбирается в минздраве, оценивается. Если это антенатальная гибель плода, то вся информация идет главному внештатному гинекологу в Санкт-Петербург. Это огромная раскладка, где описывается в том числе и ультразвуковое исследование. Все параметры <...> То есть сказать, что какая-то смерть хороша для учреждения — это абсурд.
— Если это учреждение первого уровня, то есть учреждение, которое ведет практически физиологические роды — это самый низкий уровень, то обязательно женщина переводится в перинатальные центры, или если нет такой возможности, то вызывается консультативно-выездная бригада (специалисты перинатального центра) на себя — непосредственно на роды. Чтобы доктора видели сразу, в каком состоянии родился ребенок, оценили опытным глазом его состояние и за секунды, за минуты оказали помощь для того, чтобы спасти кору головного мозга, и другие жизненные функции ребенка.«Какую помощь? Вы вызвали на себя в 4:30, когда он у вас родился! Или вы поставили в три часа в известность РПЦ (Региональный перинатальный центр — прим. „Нового Калининграда“), что у вас, что вы ждете такого ребенка?Вы вызвали на себя, на роды, РПЦ. Вы почему через два часа вызвали их на себя и не поставили в известность?».
— Чтобы такого ребенка не было умершим вообще — сначала говорилось об этом. Я сказала после пятиминутки заведующим — и Соколовой, и Косаревой: «Пожалуйста, сделайте все возможное!» <...> Но в дальнейшем уже, в 9:45, когда было понятно, что такая ситуация, то, конечно, хотелось, чтобы дальше не было в учреждении этого ребенка, чтобы по возможности его транспортировали.«Вот, идите, разговаривайте с женщиной вместе с Татьяной Львовной (предположительно, заведующая родовым отделением роддома № 4 Татьяна Соколова — прим. „Нового Калининграда“)! Татьяна Николаевна (предположительно, заведующая отделением новорожденных роддома № 4 Татьяна Косарева — прим. „Нового Калининграда“), как хотите, так и объясняйте. Сказано, чтобы умершим такого ребенка не было. Как хотите, так и делайте!»
<...> Екатерина Александровна (Кисель — прим. «Нового Калининграда») была возмущена тем, что ее просили идти разговаривать с мамой. Но неонатолог не была заинтересована идти спасать, улучшать как-то состояние ребенка — ее беспокоило только, что она скажет маме как лечащий доктор. Пять раз прозвучал этот вопрос «Что я скажу? Почему я скажу?». Причем то, что она должна идти и говорить, что он мертвый — моей фразы такой не было! Она сказала: «Я не пойду говорить, что он мертвый», то есть для нее, видимо, прогноз уже был ясен, как для неонатолога, что в ближайшие минуты или полчаса этот ребенок погибнет от тяжести своего состояния.
— Опять же, неквалифицированное оказание медицинской помощи приводит к тому, что ...(неразборчиво), в дальнейшем альвеолы развиваются и легкие перестают работать. Плюс неоднократная интубация... <...> Заносится лишняя инфекция. Что такое этот маленький ребенок — это, понятно, это материал для любой инфекции, это могло привести к воспалению легких. И на фоне воспаления этих легких к разрыву легочной ткани, и дети погибают и плюс, опять же, повреждение головного мозга и тяжелейшая гипоксия из-за того, что недостаточно кислорода поступает в организм.«...Потому что у вас они умирают на третьи сутки от ателектазов (легочные нарушения — прим. „Нового Калининграда“) после вашей интубации (введение трубки в трахею — прим. „Нового Калининграда“). Одно и то же! Уже надоело говорить! Как эти, какие-то невменяемые все!».
— Если доктора не обладают соответствующей квалификацией, то не надо трогать этого ребенка. То есть это настолько хрупкое существо, которому любое прикосновение... у них даже пластыри специальные, щадящие, для этой кожи очень тонкой. Не надо его трогать — есть для этого специалисты квалифицированные, которые сделают все качественно, быстро. Не факт, что они бы кардинально изменили ситуацию, учитывая, что мама необследованная и у нее тяжелые патологии. А просто для себя сказать: да, мы все что могли для этого ребенка сделали. Доктора 4-го роддома так сказать не могут.«Значит, ничего не делать, если вы не умеете! Вам неоднократно говорила и Астахова (предположительно, заведующая реанимационным отделением РПЦ Екатерина Астахова — прим. „Нового Калининграда“), и все остальные, и Анвар Акмалович (предположительно, замглавврача по педиатрии РПЦ Анвар Сафаров — прим. „Нового Калининграда“)... Но вы же самые умные!».
— Эта фраза говорит опять же об осложнениях таких родов, об осложнениях тяжелой асфиксии, об осложнении тяжелого ацидоза, об осложнении гипотермии тяжелейшей. О том, что повреждается высшая структура головного мозга — кора — она практически не функционирует. Дети становятся глубочайшими инвалидами, которые даже не могут глотать. И в дальнейшем умирают от аспирации, просто потому, что они есть не могут. Не говоря уже о каких-то других функциях. Поэтому что они могут делать? Лежать и... Так я выразилась, чтобы, может быть. донести как-то эту информацию до докторов.«...Вы самые умные! Вы спасаете мир! Вы молодцы! Только потом все смеются, включая методотдел и все остальные, над вами, над вашими историями, когда они ... (неразборчиво) валяются у вас, глазками моргают и хлопают. Идите и разговаривайте с женщиной! Он у вас... И переписывайте историю».
— Определен порядок оказания помощи при преждевременных родах — это тоже документ, подписанный Минздравом РФ, который пошагово определяет действия врача при преждевременных родах. То есть не надо ничего сочинять, придумывать и выдумывать — это все описано в документах. Был издан мной приказ о том, чтобы, если доктора подзабыли нормативно-правовую базу, ставить меня в известность — чтобы маршрутизацию определить пошагово. То есть я сама буду приезжать на роды, сама буду вести эти роды, сама решать вопрос, как справляться с асфиксией в родах, ну и, конечно, вызывать на роды бригаду перинатального центра.«...И последнее предупреждение вашему персоналу, Башмаченковой (предположительно, анестезиолог-реаниматолог роддома № 4 Анастасия Башмаченкова — прим. „Нового Калининграда“) и Кисель. Если они и дальше будут так делать, то я не знаю чего... Хотя бы в известность меня ставить — я буду сама приезжать и заниматься этими детьми и разговаривать с женщиной. Потому что по факту, когда это уже полсуток прошло и никто не поставил в известность...».
<...> И не факт опять же, что исход для плода такого — возможно, во время беременности проблемы с плацентой — изменился бы. Но я бы для себя сама сказала, что я для мамы и для ребенка все сделала. И не переонивала бы свои силы и возможности, а вызывала бы своевременно специалистов, которые действительно имеют другой уровень квалификации совершенно.
— Я считаю, что преждевременно (зная, что такой тяжелейший ребенок родился), говорить женщине, которая только родила, что у нее все хорошо и замечательно с ребенком. Это очень и очень преждевременно. Потому что потом, когда окажется, что все далеко не хорошо, а все плохо было изначально и в дальнейшем, пытаться донести эту информацию до женщины. Естественно, это приводит к этой бурной реакции, к этой истерике, к этой злости на того, кто донес эту информацию. Вот что мы в принципе и получили.«...Зачем вы женщине сказали, что он живой, когда он у вас был вообще никакой?! Почему вы не доложили заведующей? Неоднократно мы об этом говорили. Если вы верите, то идите веруйте в церковь, Екатерина Александровна (предположительно, врач-неонатолог роддома № 4 Екатерина Кисель — прим. „Нового Калининграда“). Вы педиатр и должны мыслить как врач, прежде всего!».
Записала: Екатерина Медведева. Фото: Виталий Невар / Новый Калининград
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2024