«Национальная медицинская палата» провела онлайн-конференцию «Дело Элины Сушкевич: слово профессионалов». На протяжении двух часов ученые, врачи, юристы и журналисты обсуждали громкое и очень сложное судебное разбирательство. Трое из них — токсиколог Галина Суходолова, неонатологи Николай Володин и Дмитрий Дегтярев — хотели участвовать в судебном процессе, но суд не позволил защите привлечь их как специалистов. «Новый Калининград» по возможности кратко пересказывает мнения экспертов. Полностью ознакомиться с видеозаписью можно тут.
О вероятности отравления магнием
Согласно выводам экспертной комиссии, на которых основано обвинительное заключение, младенец умер от острого парентерального отравления сульфатом магния. Участвовавшие в конференции профессионалы считают, что выводы экспертов ошибочны.
Председатель ассоциации клинических токсикологов России, старший научный сотрудник отделения острых отравлений и соматопсихиатрических расстройств НИИ им. Склифосовского Галина Суходолова:
— Как специалист со стажем более 35 лет, изучив те документы, которые мне были предоставлены, я могу сказать, что мое впечатление такое, что сульфат магния введен вообще не был. И вторая мысль, которая меня все время напрягает. <...> криминальные отравления существовали всегда, существуют и существовать будут. <...> Но когда совершается криминальное отравление, <...> обычно криминальную смерть начинают моделировать как естественную, чтобы уйти от какой-то ответственности. Но в данном случае <...> смерть естественная была у ребенка, а ее начинают называть криминальной.
Галина Суходолова также не согласилась с заключением экспертов судмедэкспертизы о серьезном превышении концентрации магния в организме ребенка.
— Это говорит только о том, что в организме ребенка был обнаружен магний. Все. И в принципе они обязаны были его найти, потому что по-другому не получилось бы. В любом случае магний должен быть. Все, больше ничего.
Главный внештатный специалист-неонатолог минздрава по Центральному федеральному округу Дмитрий Дегтярев:
— Я хочу подчеркнуть, что нет ни одного объективного доказательства, что ребенок умер от введения магния.
Доктор медицинских наук, профессор кафедры педиатрии Южно-уральского медицинского университета Владислав Романенко:
— Результаты судебно-медицинского исследования, ссылающиеся на специфическую морфологическую картину отравления сульфатом магния, не соответствуют тому, что есть на самом деле. Такая же морфологическая картина может быть при любой ситуации, которая приводит к летальному исходу. Это может быть дыхательная недостаточность любая, респираторный дистресс-синдром, который был у ребенка, шок, и так далее. То есть специфических признаков отравления морфологических нет.
О том, как магний попал в организм ребенка
О том, что Элина Сушкевич по требованию Елены Белой вводила младенцу магний, заявил спустя полгода после смерти мальчика один свидетель — Татьяна Косарева. Независимые эксперты считают, что уровень магния в организме, во-первых, не был смертельным, во-вторых, вещество могло попасть только через плаценту, то есть еще в утробе матери.
Галина Суходолова:
— Обнаруженное в органах новорожденного распределение магния могло появиться только в том случае, если магний попал через плаценту. Единственное. <...> Почему я говорю, что именно через плаценту? Ведь магний — это препарат внутриклеточный в основном. Депонируется он больше всего в клетках, очень маленький его процент находится в крови, в свободном состоянии. Почему именно такое распределение — печень, дальше почка и желудок. Обратите внимание на плотность ткани этих органов. Меньше всего плотность печени, побольше плотность почки, и самая большая плотность — у желудка (имеется в виду не сам желудок, <..> строма, сам рубец, который находится в желудке). <...> При внутривенном введении других препаратов, по нашему опыту, особенно у живорожденного ребёнка, было бы распределение совсем другое. В печени было бы больше всего концентрация, меньше в почках, а до желудка он бы не дошел. <...> Когда начали уже опрашивать акушера-гинеколога [которая консультировала мать ребенка], она чётко сказала: да, я давала рекомендации маме принимать тот же самый элевит, тот же самый магний B6. И мама чётко выполняла рекомендации врача.
Дмитрий Дегтярев:
— [Утверждение, что] повышение концентрации магния в органе [произошло] за счет острого одномоментного введения, не соответствует действительности. <...> Сначала родилась чья-то безумная идея, что вводился магний и почему-то с целью убийства, а потом под эту гипотезу стали подгонять все остальное. Они подгоняли, потому что одни показания противоречат другим. К сожалению, «официальные эксперты» на это не обращали внимания.
О состоянии ребенка
Эксперты, на выводах которых основывается обвинение, заявили в суде, что к моменту смерти ребенок «находился в компенсированном состоянии» и «умирать не собирался». Неонатологи и реаниматологи с ним категорически не согласны.
Дмитрий Дегтярев:
— У нас есть патологоанатомическое и судебно-гистологическое заключения, результаты вскрытия ребенка и анализ его органов. И что мы видим? То, от чего умер ребенок — официальное заключение судмедэкспертов <...> так и гласит — ребенок умер от болезни гиалиновых мембран. <...> Дело в том, <...> что уже с момента рождения у ребенка был низкий гемоглобин. На медицинском языке это называется анемия. <...> Гемоглобин [за первые три часа жизни ребенка] упал со 116 г на литр до 41 г на литр. Это как если бы взрослый человек, имеющий примерно 5 литров крови, потерял примерно 3-3,5 литра крови. Как вы думаете, может такой человек выжить? А почему мы считаем, что при таких обстоятельствах этот ребенок должен был жить?
Директор отделения неонатологии в детской больнице Моргана Стэнли в Нью-Йорке профессор Ричард Полин:
— При таких обстоятельствах за этот случай нельзя привлекать к уголовной ответственности. Я не понимаю, откуда взялась магнезия и насколько хорошо был сделан анализ плаценты. Наиболее вероятно, что такой младенец умер бы в любом учреждении в любой стране мира. (Мнение профессора Полина записали его российские коллеги — прим. «Нового Калининграда»)
Руководитель отделения детской кардиологии и кардиохирургии Джерарси в Тбилиси профессор Давид Беришвили:
— Смерть ребенка, описанная в данной истории болезни, характерна практически для любого умирания пациента, который находится в таком тяжелом состоянии. Она никоим образом не может быть привязана к интоксикации магнием. Более того, такое состояние характерно как для вегетативной комы, в которой, вероятнее всего, мог родиться ребенок, так и для крайне тяжелой сердечно-сосудистой недостаточности, полиорганной недостаточности, которую мы видим по всем анализам и по описаниям состояния, которые имеются в доступе.
О недопуске независимых экспертов к процессу
Медики были готовы участвовать в судебном процессе. По их словам, они внимательно изучили все доступные по этому делу документы и могли бы задавать «экспертам обвинения» грамотные вопросы. В то время как ни у адвокатов, ни у Белой, ни даже у Сушкевич не хватило бы квалификации это сделать.
Дмитрий Дегтярев:
— На суде нам не дали выступить именно потому, что на [многочисленные] нестыковки может обратить внимание любой из специалистов с достаточным стажем работы.
Кандидат юридических наук, старший преподаватель РУДН Диана Мустафина:
— Сторона защиты Элины Сушкевич многократно ходатайствовала о привлечении специалиста. То есть лица, обладающего специальными знаниями, для постановки вопросов экспертам для разъяснения вопросов суду. Мы все понимаем, что дело сложнейшее и те, кто участвует в судебном заседании, не обладают специальными знаниями. Для этого законодатель предусмотрел возможность привлечения специалиста, который разложит по полочкам все тонкости медицинские или иные в зависимости от категории дела. И кроме того, уголовно-процессуальным кодексом предусмотрено, что стороне защиты не может быть отказано в удовлетворении ходатайства о привлечении специалиста. Однако, как мы видим, ведущие специалисты отрасли не были допущены к этому процессу. Мы не будем задаваться вопросом, почему это было сделано. Однако факт остается фактом: Николай Володин, Дмитрий Дегтярев, Галина Суходолова не были допущены к судебному заседанию, чтобы они имели возможность об этом сказать.
О помощи новорожденному
Ребенок родился на 24-й неделе беременности. В некоторых европейских странах это считается поздним выкидышем и таких детей не выхаживают. Так было и в России до 2012 года. Сейчас в стране спасением таких детей занимаются специализированные медучреждения, где есть необходимое оборудование и специалисты. В Калининградской области это региональный перинатальный центр. Но маршрутизация пациентки была нарушена, и ребенок появился на свет в роддоме № 4. Там, по мнению выступавших в ходе конференции специалистов, ребенку не оказали квалифицированной помощи в первые часы его жизни. И приехавшая около 8 утра в роддом Элина Сушкевич уже мало что могла сделать.
Президент российской ассоциации специалистов перинатальной медицины, академик РАН Николай Володин:
— В родзале на момент его рождения не было врача-неонатолога, что не позволило с самых первых мгновений жизни, еще при рождении головки, начать весь комплекс первичной реанимационной помощи новорожденному, предусмотренный всеми инструктивными документами.
— Я хотел бы увидеть любого из взрослых людей, у которого бы гемоглобин снизился до 45 единиц, гематокрит бы был 13! Какое это было бы состояние? А еще вдобавок температура 33,5 градуса, а еще плюс давление 40/30! Я думаю, что несладко бы этому взрослому было. А еще плюс индифферентность и самоустранение от всего. Но запись в истории болезни: «нам удалось стабилизировать состояние ребенка». Извините, но это просто дискредитация отечественной неонатологии.
Главный внештатный детский анестезиолог-реаниматолог Минздрава России Сергей Степаненко:
— В этот период [за шесть часов с момента рождения до приезда Сушкевич] практически ничего не делается для того, чтобы стабилизировать состояние больного. Наоборот, в этот период состояние становится всё хуже и хуже. <...> Позиция врачей родильного дома, которые участвовали в родах и оказывали первую помощь при рождении, она абсолютно, на мой взгляд, не выдерживает никакой критики. Потому что до момента прибытия Элины Сушкевич ничего не было сделано.
Скриншоты переписки с Элиной Сушкевич, опубликованные Владиславом Городецким
Элина Сушкевич в тот день советовалась со своим петербургским коллегой Владиславом Городецким. Он представил скриншоты этой переписки и пояснил, что она означает.
Заведующий отделением реанимации и интенсивной терапии новорожденных родильного дома № 9 Санкт-Петербурга Владислав Городецкий:
— Из этой переписки видно, что состояние ребенка изначально было крайне тяжелое, если не сказать, что оно было терминальное. <...> Мы видим фотографии монитора, давление 29/14. Ну можно сказать, что состояние ребенка предтерминальное. И исходя из газов, которые мы видим, мы можем сказать, что был тяжелейший ацидоз, с которым ребенок и не справился. И из переписки видно, что у докторов, которые лечили ребенка в родильном доме до прибытия Сушкевич, не было понятия о лечении такого пациента — как его лечить, какие инфузионные среды ставить. Он был обречен с рождения в этом родильном доме.
Об эксперте Юрии Филатове
Больше всего претензий у специалистов возникло к выводам эксперта отдела сложных экспертиз ГБУ «Бюро судебно-медицинской экспертизы» в Санкт-Петербурге Андрея Филатова. Среди его выводов: новорожденный был в состоянии асфиксии средней степени тяжести, «являлся жизнеспособным»
Николай Володин:
— Эксперт Филатов еще раз показал свою некомпетентность. <...> Он путает два понятия. «Жизнеспособность» — это возможность организма новорожденного ребенка самостоятельно функционировать вне пределов материнского организма. А есть еще термин «живорожденность». Это с 2012 года РФ перешла на критерии живорожденности, утвержденные ВОЗом. Это 22 недели и выше и 500 граммов по массе. Так вот, все могут сказать, что вы ведь выхаживаете и 500-граммовых и 450 граммовых детей. Да, мы выхаживаем. Но они сами по себе не жизнеспособны и рождаются в специализированных стационарах, которыми являются перинатальные центры, где помимо специального оснащения есть еще прекрасные высококлассные специалисты, которые на основании своих знаний, своего опыта позволяют сделать все, чтобы сохранить жизнь ребенку и предоставить нормальное функционирование всех жизненно важных систем. К сожалению, в 4-м роддоме ни оборудования, ни тем более специалистов, которые смогли бы это сделать и обеспечить жизнь ребенку, не было. Это и привело к фатальному исходу.
Также эксперты критиковали формулы, по которым Филатов рассчитывал показатели магния в организме. Галина Суходолова заявила, что эта формула «известна только эксперту Филатову».
В суде Филатов заявил, что непосредственно перед смертью «состояние ребёнка являлось компенсированным и каких-либо причин для развития, допустим, спонтанной сердечной недостаточности у данного ребёнка, дыхательной недостаточности и так далее, по данным анализа, не прослеживалось».
Владислав Романенко:
— Это заключение «эксперта», который при таких показателях газового состава крови, при таком показателе гематокрита, гемоглобина считает это состояние компенсированным. И даже более, считает, что ничего у этого ребёнка ничего не может быть: ни сердечной недостаточности, ни дыхательной недостаточности, и так далее. И значит все у него будет нормально. Ребёнок у нас находится на искусственной вентиляции лёгких. Запредельное количество эритроцитов. Низкая температура. Ребёнок находится в терминальной стадии. А терминальную стадию оценивать как компенсированное состояние, которое позволяет жить ребёнку... ну, это недостойно эксперта.
Подготовила Алла Сумарокова / Новый КалининградНашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2024