14 июня в Пионерском пройдёт 14-й благотворительный фестиваль «Рок ради жизни» (6+). Цель мероприятия осталась прежней — поддержать детей с тяжёлыми заболеваниями. Однако в этом году организаторы, ранее сотрудничавшие с «Верю в чудо», решили создать собственный благотворительный фонд «Добрые доктора». О том, как переплетаются медицина и рок-музыка в жизни акушера-гинеколога, мы поговорили с одним из организаторов фестиваля, исполняющим обязанности главного врача родильного дома № 3, а также одним из основателей группы KLIM Юрием Клименко.
— У вас такое интересное сочетание профессии и хобби — медицина и рок-музыка. Что в вашей жизни появилось раньше?
— Поскольку я ребёнок мамы-врача, то у меня появилась раньше медицина. В те времена, как и сегодня, в принципе, доктора проводили очень много времени на работе, соответственно, и дети врачей какое-то время свободное проводили на их работе. Поэтому, наверное, медицина в первую очередь. Но с шести лет я пошёл в музыкальную школу, поэтому, может быть, даже параллельно.
— Музыкальная школа — это была ваша инициатива или родители захотели?
— Музыкальная школа — это батина заслуга. Нас трое в семье, мы все трое закончили музыкальную школу.
— Хотели заниматься? Бывает, что родители заставляют.
— Старшая сестра ходила, наверное, с большим удовольствием. Я и мой младший брат Дмитрий, который у нас является барабанщиком, мы, конечно, где-то после третьего класса музыкальной школы ходили туда с трудом. Когда ребята играли в футбол, мы нажимали эти клавиши. Но, тем не менее, мы благодарны абсолютно. Не пожалели ни капли, что закончили музыкальную школу. Сейчас у нас есть хобби, которому мы посвящаем достаточно большое количество времени в своей жизни.
— Какие самые яркие воспоминания о музыкальной школе?
— Первый преподаватель был у нас строгий, бил нас линейкой по пальцам. Это нормально (смеётся). В музыкальной школе яркие воспоминания всегда — это отчётные концерты, которые мы давали в конце года. Это большие рояли, а в старших классах это уже залы филармонии. Это ощущение большой сцены и большого зрителя с тех пор, видимо, заложилось, и этот адреналин, который ты испытываешь, кураж, даёт тебе какую-то энергию необъяснимую. Это всё и повело дальше. Учитывая, что есть способность сочинять, творить, придумывать, надо было как-то реализовываться. И где-то лет, наверное, с четырнадцати, после окончания музыкальной школы, уже была взята в руки гитара. Началось с Виктора Цоя, с ДДТ, как у всех, дворовые песни и всё остальное. И уже первая банда у меня была собрана, когда мне было 17 лет.
— Как она называлась?
— Он называлась «ВЭЛФ», но это была другая страна, другой город. В эту банду входили все одногруппники, которые учились на потоке. Мы проиграли, в принципе, недолго, года, наверное, четыре. Писали песни, где-то играли и кавер-версии, где-то и сами что-то сочиняли. Именно этот момент начальный и заложил фундамент. Тогда ещё у меня брат не играл на барабанах, я таскал его на свои репетиции. Мы сажали его за установку, показывали, ему было интересно, и тогда заложили ему первые шаги к барабану, после чего он уже стал сам учиться. У него уже была какая-то своя группа по молодости тоже. Ну, и где-то в году, наверное, 2003-м или 2004-м мы решили с ним вдвоём что-то придумать. Думали мы очень долго — до 2013 года. В 2013 году мы собрали первую нашу группу совместную. Играли втроём. В 2013 году мы впервые вышли на сцену, участвовали в «Кинроке» в отборочных турах, дошли до номинантов. К нам присоединился ещё второй гитарист. Ну и так закрутилось-завертелось.
— Это уже была группа KLIM?
— Да, с 2013 года мы считаем себя официально образованными.
— Как менялся состав с того времени?
— У нас только приходил гитарист один, Ким Войтюк, но мы немножечко не сошлись в творческих взглядах. Ничего страшного в этом нет. Мы очень дружно расстались, общаемся периодически, у нас есть тёплые воспоминания, но мы так и остались втроём: я, мой брат Дмитрий Клименко и бас-гитарист Александр Баймуратов. Вот так мы втроём играем уже больше 10 лет.
— А как начался ваш путь в медицине?
— Вообще, я мечтал стать лётчиком. У нас был друг семьи, лётчик-международник. Он заходил, а у меня всё было в самолётах. Я школу закончил — физмат, чтобы поступить в лётку, но по здоровью не проходил. Нужно было какое-то время отгулять, потому что рост организма, что-то такое, в общем, не брали. Было несколько попыток сделано поступить, пройти комиссию. Меня родители не заставляли никуда идти. Они спросили: «Куда ты думаешь ещё пойти?» Я подумал, что попробую пойти в медицину. И, заканчивая 11-й класс, я с марта пошёл на курсы биологии и химии, чтобы потянуть и сдать вступительные. Так я поступил в мед.
— А направление как выбрали в медицине?
— Мы до шестого курса не знаем, кем мы будем. Всё в виде общей программы идёт. Но со второго курса я уже пошёл работать санитаром в родильный дом, в реанимацию. Там же потом я стал медбратом. Соответственно, потихонечку у меня всё было связано с акушерством и гинекологией.
— У вас семейная династия?
— Бабушка медсестра была, а мама — акушер-гинеколог. Я как раз-таки пошёл работать в роддом, где она была главным врачом. Меня взяла санитаром. Старшая сестра тоже акушер-гинеколог. А брат — хирург и врач УЗИ сейчас. Наверное, следующее поколение, если будет кто-то из детей поступать, это будет династией считаться.
— Уже подходит возраст поступать у детей?
— Да, старшая дочь пойдёт в ветеринарку, она хочет быть ветеринарным врачом. А средний сын всё-таки хочет в лётное поступить. Сказал: «Я хочу, у тебя не получилось, у меня получится». Ну и отлично, я рад за него, мой характер.
— Давайте поговорим про фестиваль «Рок ради жизни». Вы — один из организаторов. Стояли у истоков или уже в процессе присоединились?
— Впервые фестиваль был организован в 2012 году. Его задумали Олег Стрельников и Дмитрий Гусаров. Я не был тогда организатором, мы были участниками примерно первых три − четыре года. Спустя это время уже Дмитрий меня пригласил, попросил помочь с организацией. Естественно, мы подключились, потому что для нас этот фестиваль вообще имел какое-то такое особенное значение. Нам было это интересно. И вот уже где-то с 2016-17 года я являюсь организатором.
— Чем занимаетесь?
— В основном это поиск групп. Ну и всякие мелочи: организуем розыгрыши и всё остальное. То есть такая часть не очень большая, но требующая тоже определённого внимания.
— Много медиков среди организаторов?
— Дмитрий Гусаров, я и ещё кто-то из медиков есть.
— Это случайность, или все потихонечку коллег подтягивают?
— Нет, такого нет, чтобы коллег подтягивали. Всё-таки это «растёт» оттуда, что мы очень много общаемся в плане музыки. Образовалась такая когорта музыкантов, которые к музыке относятся не как к какому-то соперничеству, а как к чему-то совершенно другому. Это искусство, и мы все понимаем, что мы делаем на сцене и для чего мы это делаем. У нас никогда нет каких-то «междоусобиц». Любые вопросы всегда решались мирно, за круглым столом и даже в ночное время. То есть мы не из тех групп, которые пытаются как-то вылезти, выстрелить, ещё что-то. Мы даже никогда не обсуждаем время выступления. Если надо, выйдем первыми, для нас это неважно. Нам главное, чтобы у нас у всех вместе всё получилось.
— Много знакомств появилось благодаря фестивалю?
— Конечно. Если говорить о тех группах, которые к нам приезжают, то это «Донэра» и «Беz Б» из Санкт-Петербурга. Ребята из Эстонии второй год приедут, которые в каком-то году разогревали «Арию». Конечно, мы общаемся. Вообще по жизни мы все на работах, редко, когда вот так вот общаемся, чтобы собраться, на это времени очень мало. А здесь собираемся по каким-то вопросам. А так, конечно, расширяется «кругозор», и сейчас мы выходим на Санкт-Петербург, на Москву. Нас слышат. Круг лиц расширяется и подключаются не только музыканты, но и врачи, и педагоги, и люди разных специальностей. Мы точно знаем, что у нас среди всех специальностей очень много талантливых людей, которые в свободное время себя посвящают каким-то творческим направлениям. Кто-то рисует, кто-то играет, кто-то поёт, а на этом фестивале, кроме музыки, есть ещё разные точки развлечений, рисование и т.д. Мы подарки разыгрываем, картину кто-то рисует, кто-то что-то лепит. Получается в общей сложности широкий охват, объём всех желающих поучаствовать, и танцевальные коллективы в том числе.
— Расскажите, какая атмосфера царит за кулисами? Есть ли у вас какие-то традиции или каждый выступил, уехал и всё?
— Нет. Понятно, что всё зависит от времени. Конечно, люди приезжают выступающие, уезжают. Но самое интересное начинается с утра, с саундчека. В последний раз, когда мы в Пионерском делали фестиваль, у нас саундчек начинался в восемь утра. Соответственно, пока это всё выставили, пока аппарат подключили, группы приезжали, мы общались. Самое главное, смотришь на то, что ребята приезжают, и у всех одна задача — сделать так, чтобы это всё было качественно и красиво, чтобы людям понравилось. Поэтому все включаются во всё: где-то что-то привезти, какой-то шнур, где-то что-то отнести, поставить. То есть мы все подключаемся, начиная от сцены, заканчивая звуком и всем остальным. Решаются все вопросы, которые всплывают по ходу организации. А они всегда всплывают, как бы мы к этому ни готовились. Всё равно что-то где-то да «выстреливает», но никто не бегает и не кричит: «Ты виноват». Есть проблема — надо решать. Телефон в руки, обзваниваем, нашли, что нужно, сел на машину, поехал, привёз. У нас так это всё происходит. Атмосфера почти семейная, камерная, как мы называем. Все друг другу рады, никакого нет соперничества. Мы всегда с удовольствием встречаем ребят, приезжающих из других городов, они тоже всегда нам рады, мы знакомимся, общаемся и расстаёмся в тёплых отношениях. Это здорово.
— Приходится ли организаторам каждый год придумывать что-то новое, чтобы завлечь аудиторию? Или «Рок ради жизни» — это уже бренд, все идут на название и знают, чего ждать?
— Мы, конечно, стараемся придумать что-то новое. Но когда мы говорим про рок-фестиваль, это крайне непросто, избитая тема. Естественно, мы придумываем, где найти спонсоров, чтобы привезти более знаменитые группы, чтобы и людям было интересно. Мы и своих никогда не забываем, у нас достаточно много времени для выступления наших местных коллективов. И хотим, чтобы у нас на фестивалях играли ребята, которые уже с именем, причём неважно откуда, из каких стран. Вот к этому и стремимся. Фестиваль подразумевает выступление ряда групп с более лёгкой музыкой, а к вечеру — с более тяжёлой. Помимо этого, есть различные развлечения, ведь на фестивале очень много детей. Я всегда радуюсь, когда мы выходим играть под конец, уже часов 10-11 вечера, а перед сценой прыгает детвора 9-10 лет. Это самый честный слушатель, который приходит и ждёт. Конечно, мы раскидываем медиаторы, дарим ещё что-нибудь на память.
А по поводу чего-то нового мы с Дмитрием решили пока не экспериментировать. Мы сейчас немножко наберём обороты и, конечно, будем реализовывать с каждым годом какие-то новые идеи, что-то с экранами будем думать. Я так прямо не могу обо всём говорить, это всё у нас в тайне.
— Расскажите, чего ждать в этом году, особенно тем, кто ни разу не был на фестивале «Рок ради жизни»?
— Фестиваль у нас, как правило, начинается в 2−3 часа дня. Он идёт почти целый день. Мы приглашаем всех не просто послушать какую-то музыку, не просто отдохнуть. Будет фудкорт достаточно большой. Будет для детей много развлечений, начиная от боди-арта, заканчивая розыгрышами, конкурсами. Целая команда работает над этим.
Помимо всего этого, каждая группа будет представлять своё направление. Это будет очень интересно, послушайте, очень хорошая, качественная музыка у нас. Команды все играют качественно. Люди будут наслаждаться тем, что происходит. Это всё на свежем воздухе. Локация та же, то же побережье. В прошлом году я впервые выступал на той сцене и хочу сказать, что остался доволен вполне. Люди не напрягались, приходили, слушали, уходили покушать. Могли пойти на море погулять. Это всё настолько свободно, мне очень понравилось. Мы не загоняем людей за билеты в какой-то «загон», когда купил билет и потом не выйдешь, вот этого нет. Люди могут прийти, уйти и вернуться, детей отставить, потом без них прийти. Это здорово. Ну, это как праздник на самом деле.
— Кто из участников фестиваля запомнился больше всех? Можете кого-то выделить?
— Есть ряд команд, которые мне нравятся, например, группа ЧК. Мне всегда нравится с ними работать на сцене. Они очень динамичные, с сильной энергетикой. Всегда остаюсь послушать и группу «Бруствер», ярких представителей своего жанра. Тоже ребята очень качественно работают. В прошлом году открыл для себя группу «Донэра». Мы для них открылись, они — для нас, и мы длительное время общались. Это только одни из ярких команд. У нас каждый год кто-то «выстреливает», нет таких команд, у которых был бы какой-то провал.
Надо отдать должное Дмитрию, он очень грамотно расставляет группы. Почему я говорю, то мы за места никогда не боремся? Во-первых, наш слушатель всегда придёт, это однозначно. А во-вторых, цель другая совершенно — не привлечь на себя лично внимание, а сделать общий праздник таким, чтобы в следующий раз люди ждали этот фестиваль. Когда Дмитрий группы расставляет, мы с ним общаемся, он скидывает какие-то варианты, мы с ним обсуждаем, но промахов ещё не было, очень всё динамично.
— Расскажите про осенний фестиваль с приставкой Hard Edition. Это более тяжёлый вариант «Рока ради жизни»?
— Hard Edition — это была спорная история. Нас всех собрали организаторы. Летом мы проводим фестиваль уже 10 лет. И тут встал вопрос о том, чтобы провести в ноябре осенне-зимний Hard Edition. Но как-то народ не поддержал. Тогда я в общем чате написал целую «петицию». Видимо, так получилось расписать, что все меня поняли и решили попробовать рискнуть. Местом проведения выбрали клуб «Ялта». Нам очень нравится этот клуб по стилистике и по звучанию, поэтому мы там и решили сделать фестиваль. Пообщались с более тяжёлыми командами, которые играют в тяжёлой индустрии, и, в общем-то, приняли решение сделать небольшое количество групп, но при этом чтобы это всё было очень брутально. В позапрошлом году был первый Hard Edition. И у нас всё получилось, люди пришли.
— Как увлечение рок-музыкой влияет на вашу профессиональную сферу? Работать не мешает?
— Конечно, помогает. Это совершенно другой род занятий. Конечно, времени на него не так много, как хотелось бы. Но, может, с другой стороны, так и надо. Вообще, мне кажется, любое творчество для человека — это некая такая отдушина. Я и в медицине самореализовываюсь вполне достаточно, но там это всё немножко происходит по-другому, это некое волшебство. Поэтому мне занятие музыкой помогает очень сильно. Пока ты занимаешься музыкой, наверное, что-то в голове проясняется, какие-то приоритеты. Это очень важно. Ну и душой отдыхаешь.
— Как складывался ваш путь в медицине после учёбы?
— Закончил институт, потом год интернатуры здесь в Калининграде уже, потом была ординатура два года, после чего я стал работать врачом акушером-гинекологом. То есть я принял решение на шестом курсе, что я всё-таки себя буду посвящать этой специальности и уже начал себя к ней готовить. Я закончил в 2003 году. У меня была ординатура в Твери, оттуда я сюда переехал, и здесь уже начал работать обычным врачом в Черняховской ЦРБ. После неё я уехал, поработал в Твери почти год в родильном доме. Оттуда уже сюда, меня пригласили поработать в отделении экстренной гинекологии в БСМП. И вот я приехал и начал здесь работать. Это был 2008 год, 2009, и всё — просто «врылся» в работу.
— А сейчас операции проводите?
— Да, я исполняющий обязанности главного врача и заведующий отделением гинекологии. В общем-то, у операционного стола мой основной род деятельности, по факту. Каждый день мы проводим операции. В год мы проводим около шестисот операций. Это много.
— Сегодня тоже предстоит?
— Да, три. Самое интересное начинается, когда уже доходишь до какого-то профессионального уровня, приходит молодежь, и начинаешь их натаскивать. Приходят ординаторы, мне с ними интересно, их учить, вот прям брать их и учить. Это классно, на самом деле. Это свой опыт, который ты передаёшь, они потом уходят работать в другие организации. И когда мне потом говорят «Слушай, от тебя пришли девчонки такие прикольные, руки поставлены», это класс. Это уже куда круче, чем какая-то сделанная операция. Ну, на самом деле.
— А молодые люди приходят?
— Да, конечно. У меня работает Иван Сергеевич Щугорев. Ординатуру закончил, я его забрал к себе. Работает в консультации женской, очень любит женщин беременных, он с ними сюсюкается прям. Потому что разница полов всё равно играет роль. Где-то животик погладит. Он молодец. Во-первых, он очень хороший специалист, дотошный, внимательный, всегда мне позвонит, если что-то не получается или какие-то вопросы есть. И вот у меня в гинекологии сейчас потихонечку тоже набирают обороты. Есть молодые люди, есть.
Преподавал в колледже нашем лет шесть, наверное, или семь репродуктивное здоровье. Столько им давал материала, просто «впихивал» то, чего не было вообще в программе, чтобы им было интересно. Потому что давать «классику», эти лекции — это зло. Всё, что было по программе, я за два дня давал, а в остальное время прям очень интересные вещи рассказывал. Ребята выходили довольными. У меня никогда не было проблем с посещением лекций.
Во-первых, мы сразу выясняли отношения со всеми разгильдяями, сходу я обозначал свои границы и рамки. Люди либо принимали, либо не принимали. Но, как правило, на вторую лекцию приходили практически 100%. Все приходили, все писали, потому что я им давал и медицину, и из жизни.
— Не скучаете по этому?
— Скучаю, но на сегодняшний день я бы вообще даже не «вытащил» это всё. Это тоже отдельная история. Но преподавать — это вообще очень интересно.
— А в музыкальном плане кому-то удаётся передавать опыт?
— Как гитаристу, наверное, нет. А вот отношение к музыке, наверное, да. У нас племянник есть, который тоже барабанит, совершенно не собирался становиться музыкантом. Он пошёл в музыкальную школу, отходил туда один год, бросил, и куда-то в совершенно в другую историю направлялся. Тут что-то ему вдруг захотелось, он пошёл, походил на гитару, у нас была некая ревность с братом, он думал: «Как же так, опять гитара, никто не хочет на барабанщиков идти».
Потом в итоге он ему говорит: «Ты на гитару походи, а я тебя на барабанах поучу играть». В итоге он сейчас и барабанщик у нас, и гитарист хороший. И вот сейчас у меня брат в море, а нам 14 июня выступать, естественно, я племяннику сказал, что надо поиграть на ударных. Мы начали с ним репетировать, и по ходу репетиций идёт передача опыта.
— За сколько начинаете готовиться к фестивалю?
— Мы и не перестаём готовиться. Учитывая, что мы не можем каждый день репетировать, мы и не перестаём. То есть мы всё время что-то играем, какие-то, может быть, новые композиции, ещё что-то, либо пишемся на студии, это постоянно происходит. Мы узнали о том, что у нас будет в июне фестиваль, в прошлом году ещё. Были какие-то фестивали в ноябре, в январе, мы готовились к ним, но после этого, считайте, с февраля мы уже начинаем программу готовить к этому фестивалю.
— Уже выбрали репертуар?
— Да, репертуар большой, и в течение подготовки мы потихонечку смотрим, что-то выкидываем, что-то вставляем, наоборот, такой процесс. Мне очень важно, между кем и кем мы играем, после какой группы или перед какой группой. Так, чтобы свой сет так выстроить, чтобы не получилось, что мы вышли с провалом, и чтобы после нас люди не вышли с провалом. Например, после нас будут играть трибьют Metallica, значит, мы должны закончить, чтобы они вышли так, как будто к ним подготовили. Ну, это целый процесс.
— А тексты вы пишете? Сколько уже песен написано?
— «Песен, ещё не написанных, сколько?» Слушайте, ну немного, 16 песен, это немного, наверное. Но мы не гоняемся за альбомами. У нас есть вещи, которые были написаны 10 лет назад, мы к ним возвращаемся. Либо до них доходим, когда в голове созревает что-либо, начинаешь по-другому на них смотреть, по-другому их играть, и тексты немножечко меняешь. Послушаешь, что было спето 10 лет назад и сейчас — совершенно другая огранка, и по-другому слушается.
— А сами что слушаете, кем вдохновляетесь?
— Ну, взращен я был вообще на Metallica, на Megadeth в своё время. Сейчас такого уже нет, то есть я стараюсь тяжёлую индустрию в машине точно не слушать. У меня в машине ритм-блюзы, рок-блюзы, джазы, даже где-то какая-то эстрада проскакивает, потому что прекрасные и хорошие мысли есть и в эстрадных вещах. Слушаешь, даже у наших исполнителей весьма качественная музыка есть. Даже, бывает, Серёжу Лазарева послушаешь, думаешь: «Блин, прикольный момент».
— Правда, что во время операции тоже включают музыку?
— У меня, конечно, «Алиса» стоит. Я не могу в тишине оперировать. Одно время мог, но я так болезненно к этому относился. В основном мы слушаем радио «Семь», потому что там такая музыка лёгенькая постоянно. У нас всегда, когда пациент лежит, если мы видим, что прям сильно-сильно боится, мы включаем музыку, которую у нас заказывают. Например, говорит пациентка: «Я хочу услышать группу «Любэ» — «Берёзы». «Алиса» включает, и она под неё засыпает. И когда она просыпается, мы опять её включаем. И она просыпается под эти «Берёзы» и говорит: «А операция была?» Т.е. для неё операция прошла как одна песня. И это очень круто, вообще-то. Я посмотрел со стороны психологии, это прям фишка. Для пациента как будто и не было операции. Это очень интересная, кстати, история — погружение в наркоз под музыку. Поэтому музыка играет постоянно, но если есть сложности, мы просто делаем потише.
— Вы говорили, что начинали заниматься музыкой в другом городе. Откуда вы приехали в Калининград?
— Я родился в Караганде, потом мы переехали в 88-м году в Алма-Ату, и до 2001 года я жил в Алма-Ате. Там все мои основные одноклассники, друзья оттуда. Там я начал свою музыкальную деятельность. Первая группа была там.
— А группа KLIM уже здесь появилась?
— Название KLIM появилось как обычно. Я подавал заявку на «Кинрок» в последний день. До конца приёма заявок оставалось 15 минут. Это я так всю жизнь живу. Я забежал, вышел младший Феоктистов. Я написал заявление. Он говорит: «Всё прекрасно, только название группы не написано». А мы что-то думали, думали, да так и не придумали. Я с этой бумажкой так и побежал. Говорю: «Напиши KLIM, да и всё». И с тех пор мы так и остались. Я так смотрю, в интернете очень много «Климов» разных. Мы пересекаемся. Когда хочешь себя найти где-нибудь, кто только ни появляется. Сейчас, может быть, небольшой ребрендинг проведём, но основное название оставим.
— Вас, наверное, в школе так называли?
— Была такая кликуха какое-то время. А сейчас мы уже узнаваемы в городе, поэтому менять уже ничего не будем, как есть. У нас нет цели добиться каких-то больших сцен. Мы это делаем в кайф в первую очередь.
Беседовала Мария Власенкова, фото: Юлия Власова, Мария Власенкова / «Новый Калининград»
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2025