Анжелика Майстер: «Мы человеческое общество, слабого нужно не добивать, а поддерживать»

Повлиял ли на ситуацию с усыновлением в регионе детей-инвалидов «Закон Димы Яковлева»? Долго ли ждать многодетным обещанной бесплатной земли? Как намеревается помогать государство одиноким матерям, оставшимся без денег и жилья? На эти и многие другие вопросы ответила в интервью «Новому Калининграду.Ru» министр социальной политики Калининградской области Анжелика Майстер.  — Анжелика Валерьевна, вы перешли на пост министра социальной политики с должности уполномоченного по правам ребёнка при губернаторе. Насколько я помню, вы раньше говорили, что иногда нелегко иметь дело с министрами, которые, в отличие от детского омбудсмена, имеют реальную возможность изменить ситуацию. Сейчас на посту министра получается что-то изменить?

— Я всегда знала, что можно изменить. И я сторонник того, что нужно конкретно ставить какую-либо цель и продумывать, как эти изменения могут произойти. Должность уполномоченного по правам ребёнка отличается от должности министра, прежде всего, тем, что там ты сталкиваешься всегда с конкретной ситуацией. И зачастую именно конкретная ситуация показывает, что в системе где-то есть сбой, она не работает, буксует, и её надо менять. Возможности влиять на системные изменения у уполномоченного, конечно, меньше. У министра таких возможностей больше, и я, честно вам скажу, стараюсь пользоваться такими возможностями, которые мне судьбой и губернатором были предоставлены, и я не могу иначе сказать. Хотелось бы, чтобы результаты были эффективными, поэтому я стараюсь их продумывать. Изменения уже идут.

Прежде всего, это изменения, которые касаются семейной политики в Калининградской области. Семья требует колоссального внимания, очень бережной работы, поэтому у нас сейчас идёт создание службы семьи. Хотелось бы, чтобы служба была одна, она была единой, в неё входили разные специалисты. Чтобы семья могла прийти и попросить помощи, или же эту помощь можно было бы предложить семье.

Мне, честно говоря, не нравится существующий выявительно-заявительный принцип, который действует в нашей стране, когда человек должен попросить о помощи. Думаю, что мы должны сами предлагать помощь, Ведь зачастую семья не знает, что ей могут помочь. Такие службы сейчас создаются практически во всех муниципалитетах, где у нас есть 6 центров и 16 отделений.

— Чем конкретно должна заниматься эта служба?

— Сопровождением семьи как таковой, как организма. Служба должна стать местом, куда можно обратиться за помощью. Её сотрудники должны изучать ситуацию в той или иной конкретной семье, проверять информацию, поступающую из детских садов, школ, поликлиник. Это должна быть служба, которая не говорила бы: «Вот, мы сразу отберём ребёнка», а помогала бы, протягивала руку, не оставляла в трудную минуту и давала некий инструмент, который помогал бы выбраться семье, попавшей в трудную ситуацию. Даже если семья не всегда до конца осознаёт, что эта помощь ей нужна.

— Как и чем может помочь эта служба?

— По-разному. К примеру, помочь с поиском работы, с тем, чтобы ребёнок посещал группу дневного пребывания в том же центре помощи семье и детям, где он был бы под присмотром, уроки мог бы сделать, накормили бы его там. Если ребёнку нужна какая-то особенная помощь, предложили бы ему позаниматься со специалистами — психологами, логопедами, причём на бесплатной основе. Ведь это очень важная помощь, её трудно переоценить. Это нужно предлагать, и я считаю, что мы можем внести тут свою лепту. Очень хотелось бы, чтобы итогом этой работы стало сокращение количества лишений и ограничений родительских прав. Чтобы многие семьи, пошатнувшись из-за неких сложных обстоятельств, обрели бы опору, могли бы получить помощь и удержаться в статусе семьи, которая умеет и хочет воспитывать детей и любит их.

— Давайте вспомним историю, которая прогремела в Калининградской области несколько лет назад. 41-летняя работница табачной фабрики Александра Бадалова родила двойняшек. Решилась на это, потому что ей говорили, что она не может иметь детей, а тут вдруг сразу двое, решилась сохранить им жизнь…

— Такое решение можно только приветствовать, это совершенно правильно!

— Да. Но она осталась без гражданского мужа, который её бросил, жилья у неё не было, детей пришлось отдать в Дом ребёнка на год. Ей сказали, что детей вернут только после того, как она найдёт, где жить. История стала достоянием общественности, люди собирали деньги на квартиру. Но жильё она получила и детей вернула благодаря бывшему главному редактору газеты «Страна Калининград» Жанне Бойченко, которая буквально добилась от главы Калининграда Александра Ярошука выделения ей муниципальной квартиры. Вот если возникнет подобная ситуация, как можно помочь человеку?

— То, что ей предложили поместить детей в Дом ребёнка на год, чтобы они могли расти в хороших условиях, были накормлены, ухожены, это было правильно. Сейчас такой алгоритм работы тоже существует, и мы предлагаем семьям такой выход из ситуации. Это в том случае, если семье на местах старались помочь, но помощь оказалась неэффективной и не дала какого-то результата. Но одновременно социальные службы в муниципалитете должны были провести работу, чтобы постараться помочь самой маме — на работу устроиться, в очередь на квартиру встать, получить то же самое социальное жильё. Всё это должно быть отработано, и это должны делать, прежде всего, социальные службы, чтобы в максимально короткие сроки ребёнок вернулся домой к маме. При этом мама имеет возможность встречаться с малышом в Доме ребёнка, участвовать в его воспитании.

В наших планах опять-таки, которые мы готовим, — открытие социальной гостиницы для молодых мам, которым некуда пойти. Чтобы они могли спокойно растить своих деток, особенно в период до 1,5 лет, до 3-х лет. Я сама, будучи уполномоченным по правам ребёнка, сталкивалась с подобными ситуациями, когда у женщин нет регистрации, нет возможности получить пособия даже те, что положены. Или конфликт с родителями. Что делать в такой ситуации? Особенно молодой маме, у которой совсем маленький ребёнок. Зачастую такими мамами становятся бывшие выпускницы детдомов. Поэтому хотелось бы на первых порах создать подобное учреждение — социальную гостиницу, где мама сможет со своим малышом проживать, кормить, поить, воспитывать. Может быть, кто-то из мам захочет пойти поработать, и другие жительницы этой гостиницы смогут присматривать за детками, которые там остались. Но это был бы кров, угол свой собственный, пока мама решает свои проблемы.

— Они могут проблемы решать долго, и получится, что жить в подобной гостинице им придётся значительное время.

— На самом деле мы прорабатываем такой вариант. Это не должен быть месяц, потому что не все проблемы можно решить в течение такого короткого срока. Наверное, в течение месяца можно постараться разрешить конфликт в семье, который бывает у молодых мам и их родителей, и женщины оказываются на улице. Мало ли, какая ситуация бывает, но в достаточно сжатые сроки можно постараться решить проблему, привлечь психологов, поговорить с другими сторонами конфликта. Другие проблемы требуют более серьёзного разрешения. Но думаю, что многие из них можно решить, тем более, когда человек хочет. Но он должен понимать, что не остался один на один со своей проблемой.

Ещё один вопрос, на который хотелось бы существенно повлиять, и у нас, как мне кажется, получается влиять — отказы от новорожденных детей. В прошлом году был 81 отказ, в этом году, на данный момент, пока 18. Ситуация изменилась в разы, и это оказалось возможным за счёт введения изменения регламента взаимодействия между медучреждениями, органами социальной защиты, опеки и т. д. Когда возникает такая проблема, как раз подключаются социальные службы, которые изучают, в чём сложности, как можно помочь. Благодаря подключению социальных служб удалось в разы снизить число отказов от детей. Я считаю, что это как раз то направление, в котором надо двигаться.

— Это правильно. Но что касается помощи, материальной поддержки, которую государство оказывает семьям, столкнувшимися с подобными проблемами, она очень невелика. Как в рамках этого регламента социальные службы помогают семьям? Морально, что ли?

— Прежде всего, идут выплаты пособий на рождение ребёнка — федерального и областного, затем ежемесячно до 1,5 лет федеральный бюджет платит маме пособие по уходу за ребёнком. Но можно использовать механизм адресной помощи, плюс мы планируем помочь пребыванием в социальной гостинице, где мама, может быть, сможет получить регистрацию, которая нужна для того, чтобы претендовать на меры поддержки по признакам малообеспеченности. Да, я тоже считаю, что нужно помогать мамам, у которых детки в возрасте до 3-х лет, которые находятся в непростой жизненной ситуации. Даже физиологически это сложный период для женщины. Поэтому сейчас закладываются в канву помощи эти меры. Возможно, и, скорее всего, так оно и будет, эта канва будет обрастать дополнительными мерами поддержки.

Я сталкивалась с тем, что женщина готова пойти поработать, но ей элементарно не с кем оставить ребёнка, ещё есть у неё самой больная мама-инвалид, которая не может помочь. Иногда вопрос упирался в элементарное отсутствие регистрации, из-за которого молодая женщина не могла получить пособия. Но я думаю, что шаблона здесь не может быть, и каждую проблему нужно решать индивидуально.

— На сколько человек будет рассчитан центр?

— В госпрограмме у нас запланировано строительство такого центра в Калининграде, но это чуть более отдалённая перспектива. Но мы бы хотели, чтобы в ближайшее время он появился в восточных районах. Планируем, что в Гусеве он появится на базе одного из социальных учреждений. Мы исходим из того, что он может быть примерно на 30 мест.

— Но ведь дело в том, что пока что это латентная ситуация. И если вы скажете, что готовы помочь матерям, окажется, что у нас тысячи таких нуждающихся, которые пока что каким-то магическим образом решают свои проблемы сами.

— Понимаете, в любой ситуации учреждение всегда — это крайнее прибежище, когда другого варианта нет, нет возможности проживания. До момента поступления в стационарное учреждение должны быть отработаны варианты нестационарной помощи на месте всеми социальными службами, которые работают в каждом муниципалитете. Это касается и детей, которые поступают в приюты, и пожилых людей.

«Иногда семье надо, чтобы её просто выслушали»

— В силу профессиональной специфики я нередко общалась с людьми, которые оказались в непростой ситуации, но даже не обращаются к государству, поскольку заранее знают, что это бесполезно и им не помогут. Была история с молодой женщиной, у которой умерли родители, а муж оставил её одну с грудным ребёнком. И никакой помощи вообще — 260 рублей пособие малообеспеченной семье.

— Я исхожу из того, что мало бывает ситуаций в жизни, когда невозможно их разрешить. Я верю и знаю, что в социальных службах работают люди, в большинстве своём очень душевные и в принципе ориентированные на то, чтобы помочь каждому конкретному человеку. Для того, наверное, работает и министерство социальной политики, чтобы это стало основой той социальной политики, которая проводится у нас в области. Необходимо индивидуально подходить к каждой трудной ситуации, в которой оказались люди, и решить её. Но не всегда семье нужно материальные инструменты помощи. Иногда надо, чтобы просто выслушали, подсказали, иногда даже сказали: «Ты не прав». Многие семьи нуждаются как раз в такой поддержке, поэтому мы стараемся развивать именно такую систему помощи. Хотя и систему выплат и материальной помощи мы стараемся развивать. Но это должны быть не массовые выплаты. В отношении института семьи мне кажется правильным именно адресный подход.

Материальная помощь нужна семье, которая испытывает нужду в этом ресурсе. И здесь мы как раз идём по пути развития внедрения социальных контрактов, когда изменить ситуацию, дать толчок может именно материальная поддержка. К примеру, ряд регионов идёт по пути поддержки создания домашних хозяйств для семьи в покупке коровы. Нам же кажется правильным развитие частной инициативы по созданию групп присмотра за детьми. Мамы могли бы получить средства из бюджета на подготовку помещений в своей квартире, чтобы другие мамы, которые хотят выйти на работу, могли бы приводить своих деток. Поэтому и нужно развивать практику социальных контрактов, которые заключаются между социальной службой и семьёй, готовой сделать то-то или то-то, и им для такой конкретной цели нужна определённая помощь, но она позволит приобрести источник дальнейшего существования — конкретный, понятный и стабильный. Эту систему планируется активно развивать уже в следующем году.

— По нашей Конституции, РФ — социальное государство, то есть, мы должны помогать тем, кто оказался в сложной ситуации. Но давайте посмотрим, что происходит в нашей стране и в соседней Германии. У меня есть конкретный пример — калининградка уехала в Германию с мужем, он там её избивал, в итоге суд не просто их развёл и запретил ему появляться рядом с ней. Её семье — ей и двум детям — предоставили социальное жильё, пособие, на которое можно жить, отдых в санатории, детский сад и т. п. Это, как я понимаю, социальное государство. У нас в чём социальность заключается?

— Наше государство на самом деле социальное, и объем государственной помощи весьма значителен. Например, только у нас в регионе более 60 видов различных выплат. Часть из них носят массовый характер, причём их большинство, к примеру, выплата ветеранам труда. Часть выплат, примерно 20%, носят адресный характер. Или, допустим, мы компенсируем затраты родителям по приобретению запчастей для кохлеарных имплантатов. Или помощь многодетным семьям, она носит адресный характер, потому что выделяется определённой категории этих семей. Массовые выплаты, может быть, не всегда так эффективны. К примеру, пособие на ребёнка 250 рублей или 360 — матери-одиночке — это массовая выплата, на которую идёт почти 38 млн рублей. Как вы правильно говорите, наши семьи её практически не видят, она не столь значительна. Но при этом то же пособие на ребёнка-инвалида, которое мы повышаем в 2 раза до 2 тысяч рублей в месяц, — это существенные меры поддержки.

«В определённой степени нужно жить по средствам»

— Про пособие матерям-одиночкам. Это своеобразный камень преткновения. Не так давно у нас в области шла кампания за то, чтобы ввести пособия для родителей детей, не попавших в детский сад. Подобные пособия платят в других регионах, но губернатор и мэр Калининграда на это однозначно и много раз ответили отказом. Тогда активисты попросили хотя бы повысить пособие матерям-одиночкам, которые оказываются в крайне тяжёлых условиях после того, как ребёнку исполнится 1,5 года, и перестаёт выплачиваться федеральное пособие. Детских садов нет, ясельные группы, куда можно отдать ребёнка хотя бы в 2–2,5 года, сокращают…

— Мне сложно сказать, но, насколько мне известно, что мы обсуждаем на совещаниях — ясельные группы у нас не сокращались. Сейчас стоит задача решить проблему детских садов для детей от 3-х до 7-ми лет, и следующим этапом уже будет решение проблем детей младшего возраста. Понятно, что на обеспечение всех желаний общества не всегда хватит средств. Я тоже понимаю, что в определённой степени нужно жить по средствам. Но, тем не менее, мы стараемся развивать систему социальных выплат, подняли выплату на ребёнка-инвалида, распространили ряд мер материальной поддержки для многодетных на приёмные семьи. Это то, что было сделано за последние несколько месяцев.

— По поводу участков для многодетных семей. Калининградские семьи вновь поднимают вопрос о том, что выделили всего несколько участков и всё.

— Ситуация постепенно меняется. К сожалению, не так быстро, как хотелось бы, но всё же. На 1 ноября у нас в Калининградской области числятся 5684 многодетные семьи, из них больше 4 тысяч сообщили о своём желании получить бесплатные земельные участки. За два года предоставлено 706 участков, из них только в 2013 году 440. Хорошо идёт эта работа в Советске, Гурьевске. Гурьевские власти вообще планируют ввести новый земельный массив, это позволит ликвидировать всю очередь многодетных. Это будет чуть позже, в следующем году, но будет. Далее — Балтийск хорошо обеспечивает, Багратионовск, Правдинск, Мамоново. Впервые в этом году Янтарный стал предоставлять землю, там выдали 8 участков. Есть перспектива предоставления участков в Ладушкине, потому что там вся земля находится в ведении Минобороны РФ. Тем не менее, есть определённые согласования, что в 2015 году семьям могут дать участки даже там, потому что сейчас ведётся подготовительная работа — передача земель, постановка на кадастровый учёт, межевание, всё это сложные вопросы. Власти Калининграда тоже говорят нам, что у них запланировано на последующие годы решение этой проблемы. У них выделены земельные массивы, они сейчас их межуют, ставят на кадастровый учёт. В принципе они правильно ставят вопрос: есть проблема обеспечения земли инфраструктурой, пытаются решить этот вопрос, озадачивают и нас, в том числе. Вообще работает целая группа из числа представителей самых разных ведомств, которые занимаются этой проблемой. У меня есть надежда, что в следующем году мы увидим более активное движение по решению этого вопроса, судя по той информации, которая поступает от муниципалитетов.

— Большинство из первых калининградских семей, получивших землю, продали участки и купили в других местах, чтобы строить дома. Они сказали, что подключить коммуникации к тем участкам, которые им выделили, крайне проблематично и затратно. Как вы относитесь к тому, что они продают участки и покупают в других местах?

— Прежде всего, хотелось бы, чтобы они строили дома. Потому что я понимаю, что двух-трёхкомнатные квартиры — не самое лучшее решение жилищного вопроса для многодетных семей. Детки будут подрастать, у них свои семьи появятся… Поэтому, конечно же, хотелось бы, чтобы всё же строили. Но предоставление земельного участка рассматривается как мера материальной поддержки многодетных семей, поэтому если продают, то, может быть, хотя бы это позволит им улучшить условия. Может быть, у кого-то есть участок, и вырученные деньги они смогут использовать на завершение строительства. Либо можно объединить эту сумму с материнским капиталом, региональным или федеральным, и это позволит решить жилищную проблему. Если хоть какая-то проблема многодетной семьи будет решена посредством такой меры поддержки, я считаю, что это, наверное, неплохо.

— У меня есть коллеги, которые считают, что бесплатная раздача земель многодетным уменьшает наш общий социальный капитал, и это неправильно. В принципе, вообще бытует мнение, что не нужно платить пособия инвалидам и другим категориям нуждающихся…

— Такая точка зрения бытует. Но мне хочется сказать любому человеку, который так рассуждает… Мы всё-таки человеческое общество, и слабого нужно не добивать, а поддерживать. Ведь мы не знаем, как дальше повернётся судьба этого человека. Возможно, что тот человек, которому сейчас требуется поддержка, в будущем может стать выдающимся и великим. Или дети его станут. Выбросив его на обочину жизни, мы просто можем лишить человечество чего-то важного. И потом, я всё же считаю, что в этом — проявление нашей человечности, милосердия. Чем более развито общество, тем больше внимания оно уделяет тем, кому нужна помощь. И третье: никогда не нужно забывать, что в этом мире всё очень изменчиво. Сегодня я — взрослый сильный здоровый человек, а завтра ситуация может поменяться, и именно мне может потребоваться эта помощь и поддержка и со стороны людей, и со стороны государства. Поэтому я считаю, что система поддержки тех людей, кому она нужна, должна со стороны государства существовать.

— Многие наши пользователи уверены, что если ребёнок растёт в социально неблагополучной семье, это означает, что и его ждёт такая же дорога…

— Конечно же, нет! Существуют разные точки зрения, что, дескать, биологическое начало сильнее в человеке. Кто-то говорит, что, наоборот, социальное воспитание может исправить всё, что угодно. Интересно, что пока мы не можем сказать точно, кто прав, кто нет. Я вообще считаю, что самое главное для человека — чтобы у него был шанс. И этот шанс нужно давать, поэтому я всегда за то, чтобы протягивать руку помощи любой семье. Сложные моменты бывают у всех, и помогать надо обязательно. Где-то это могут быть родные, где-то — посторонние люди, в определенных крайних случаях — государство. Бывает такое, что ребёнок из неблагополучной семьи становится полноценными членом общества, который категорически не приемлет тот же алкоголь, который употребляли его родители. Моё мнение: неважно, из какой он семьи ребенок, важно, чтобы он рос в нормальных условиях, чтобы он видел, что есть и другая жизнь. Поэтому оставлять ли ребёнка в семье, где ему опасно, где его не просто не любят, а забывают даже покормить и уложить спать?… Я не люблю ситуации, когда ребёнка забирают из семьи, категорически против. Но бывают ситуации, когда это просто жизненно необходимо сделать. Может быть, чтобы его родная семья поняла, кого и чего она лишилась. Для кого-то это может стать ниточкой, которая вытаскивает из этой пропасти, точкой опоры, которая позволит всплыть наверх. Для кого-то, может, и не станет. Но тогда и ребёнок будет жить в других условиях — может быть, с любящими бабушками и дедушками, тётями и дядями в опекунской семье. Или, может быть, даже с неродными по крови людьми, но теми, которые создают для него хорошие условия, любят, уважают и заботятся о нём. На мой взгляд, как раз неважно, в какой семье живёт ребёнок — важно, в каких условиях.

«Нельзя сказать, что дети лишены шансов»

— Вы говорили, что у каждого должен быть шанс. Как вы относитесь к «Закону Димы Яковлева», который фактически лишил многих детей шансов на приёмную семью? Изменилась ли ситуация с усыновлением детей после того, как закон стал действовать? Стали ли наши семьи больше усыновлять?

— Комментировать закон мне, наверное, сложно — ведь он принят. Ситуация с законом на территории нашего региона такова: на конец прошлого года у нас было трое деток, которых планировали усыновить американские родители. В отношении них процедура усыновления была приостановлена. Но детки, все трое, усыновлены российскими семьями. Там было двое братьев из одной семьи и ещё один ребёнок. Их не просто взяли на воспитание в приёмные семьи, их усыновили, поэтому они получили не менее любящих родителей. Можно по-разному относиться к проблеме усыновления детей в США, но меня, честно говоря, всегда тревожила ситуация, что в последнее время был просто вал трагедий с нашими детьми. И мы уже не можем говорить, что это были единичные случаи, потому что это был вал.

Некоторые говорили, что это, наверное, был шанс, может быть, для наших деток-инвалидов приобрести семью, получить условия для лечения… Но судя по той статистике, которая у нас была, иностранцы не усыновляли наших деток-инвалидов. Тоже старались взять детей с хорошим состоянием здоровья, не очень большим количеством проблем. Поэтому сказать, что этот закон действительно лишил наших детей-инвалидов возможности приобрести семью, я не могу. Более того, я всё чаще сталкиваюсь с тем, что наши российские семьи усыновляют деток с ограниченными физическими возможностями. Я считаю, что систему поддержки таких семей надо развивать. Тех, кто взял на себя ответственность воспитывать таких детей, восстанавливать им здоровье, — это достойно глубочайшего уважения.

Такая форма устройства детей в семьи, как усыновление, она приоритетна для нас, мы всегда её поощряли. В нашем регионе есть беспрецедентная для России мера поддержки — пособие на улучшение жилищных условий усыновляемых детей в размере более 615 тысяч рублей. Подобную меру ввёл ещё только один регион, остальные пока не рискнули. И у нас в принципе достаточно стабильные цифры усыновления. И процент иностранного усыновления тоже стабилен. В прошлом году был усыновлён 81 ребёнок, из них за рубеж — 16. В этом году усыновлён 71 ребёнок за 9 месяцев этого года, 18 из них усыновлены иностранцами — гражданами Германии, Италии и Швеции. То есть, иностранное усыновление у нас есть, гражданами вполне благополучных стран, и нельзя сказать, что дети лишены шансов. Ведь закон распространяется только на одну страну, где увеличилось количество трагических ситуаций с нашими детками, и где нам не позволяют контролировать условия жизни наших детей, несмотря на то, что они сохраняют гражданство РФ.

— В этом году матери отказались от 21 ребенка в роддомах. Все новорожденные попали в новые семьи?

— Практически все. Вообще в домах ребенка у нас остаются в основном только малыши с достаточно тяжёлыми патологиями. Все здоровые или относительно здоровые дети усыновляются или берутся на воспитание очень быстро. Я сама в августе наблюдала, когда усыновляли нашего малыша Пашку (мальчика-отказника с патологией руки — прим. «Нового Калининграда.Ru»), я видела в отделении деток полугодовалых. Но где-то в течение месяца после Пашки забрали всех остальных малышей. Там остаются в основном на продолжительное время только те детки, у которых пока нет рядом родителей — они или в местах заключения, или в трудной жизненной ситуации, либо в больнице. Но они или вернутся в семьи, или смогут найти новых любящих родителей в опекунских и приемных семьях. Поэтому я надеюсь, что мы скоро уменьшим количество домов ребёнка, хотелось бы в это верить. Калининградский дом ребёнка у нас не заполнен, Гусевский не заполнен. Только в Советске пока много деток, потому что он предназначен для детей с тяжёлыми патологиями.

Но у нас ведь есть дети, которые не только в детских домах, но и в приютах, поэтому мы попробуем на базе Зеленоградского детского дома сделать учреждение, которое стало бы комплексом, объединяющим в себе и центр помощи семье и детям, и то, что является детским домом (отделение воспитания детей, оставшихся без попечения родителей), и социальный приют, и центр постинтернатной адаптации и сопровождения. Надеюсь, такое учреждение начнет свою работу уже в начале следующего года. На базе Гусевского детского дома планируем такое же учреждение. Ведь это здорово, когда у нас сокращается количество детей, воспитывающихся в детдомах, а на месте детских домов появляются учреждения, которые помогают семье.

Текст — Оксана МАЙТАКОВА, фото — Виталий НЕВАР

Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав Ctrl+Enter

Текст: Оксана Майтакова