В поисках беженцев: что происходит в коридорах региональной миграционной службы

В отделение регионального УФМС на улицу Фрунзе приходим в разгар рабочего дня. Опираясь на свидетельства несчастных, которым приходилось сталкиваться с отечественной «мигрантооформительной» процедурой, ожидаем если не свисающих от недостатка пространства и окон гроздьями заявителей, то уж, по меньшей мере, очередей в коридорах. Ни того, ни другого нет и в помине. В холле оживленно переговаривается группа подтянутых молодых людей, как сейчас принято говорить, далеко «не славянской наружности».

В поисках граждан Украины поднимаемся на второй этаж. Здесь еще более пустынно, на лавочке в коридоре, явно мучаясь от жары, сидят девушка и пожилая женщина. Обе оказываются приезжими из Узбекистана.

Сотрудники миграционной службы наотрез отказываются говорить с прессой, однако нехотя поясняют, что беженцы с Украины к ним действительно обращаются, но пока их мало. Делать нечего, и несолоно хлебавши отправляемся в главное отделение регионального УФМС на Советский проспект.

По дороге, дабы не тратить время даром, связываемся по телефону со знакомыми знакомых — семьей беженцев из Луганска. Выясняется, что подглядеть за тем, как они справляются со своей российской «легализацией» нам сегодня не судьба — чета Кисиленко остановилась у знакомых в Пионерском. Их пустили пожить на два месяца бесплатно — только за коммунальные услуги плати. «Фактически я уже закончила оформляться, вот сейчас мне нужно опять ехать в Светлогорск, там мне нужно заверить у нотариуса паспорт. Переводчик мне перевел его, и фактически у меня уже все готово. Можно ехать отдавать документы», — доносится из трубки голос с характерным акцентом, принадлежащий Елене Кисиленко. Сбор документов «съел» всего неделю жизни, делится с нами женщина. Дольше всего проходили медосмотр — очень длинные очереди. Еще два месяца разрешение на временное пребывание будет оформляться. «У меня муж — гражданин Российской Федерации, так что, может быть, процесс оформления будет более быстрым», — надеется женщина.

Коридор многофункционального здания на Советском проспекте, где, среди прочего, ютится и региональное УФМС, уже почти не обманывает изначальных ожиданий. Хотя тесное полутемное помещение с обшарпанными стенами выглядело бы тесным и при полном отсутствии посетителей. Алма-Ата, Душанбе, Ташкент — родина и у здешних заявителей разная. Но исключительно среднеазиатская. Наконец, нам удается напасть на украинский след. «Я — гражданка Украины, — доверительно сообщает немолодая миловидная блондинка, держащая в руках кипу каких-то документов. — Уехала, правда, в Узбекистан, еще в 2000 году. Мне тогда уже на Украине не нравилось, я другой человек, не такой, как они». Пояснить, в чем же разница, наша визави не может, так что мы разочарованно вздыхаем и ретируемся.

В дальнем конце коридора на стенде — всевозможные памятки для беженцев. Хотя, как позже стало понятно, строго по закону никаких беженцев у нас и в помине нет — такой статус никому из вынужденных беглецов просто не присваивается. Впрочем, как и в соседней Польше. Но и размещенная на стенде информация — в основном, сухая выжимка из богатого российского законодательства. Сведений о том, куда обращаться, скажем, за медпомощью, здесь нет. Впрочем, миграционная служба этой информацией владеть, наверное, и не обязана. Заявления на получение путевки в Центр медико-психологической реабилитации стенд и вовсе предлагает адресовать Сергею Савину. Видимо, для собственных сотрудников экс-глава региональной миграционной службы ушел на пенсию как-то незаметно.

Оригинальнее всего выглядит сообщение от Следственного комитета, который просит поспособствовать расследованию уголовного дела по фактам бесчинств украинских силовых структур. Согласно этому объявлению, российские правоохранители могут признать беженцев потерпевшими. Правда, какой им в этом сейчас толк — остается только гадать.

Под занавес миграционной эскапады нам удается найти сотрудника миграционной службы, который тоже очень просит на него не ссылаться, но «не для протокола» делится собственными соображениями на украинский счет. Во-первых, «изнутри» цифра в 9 тысяч беженцев, в которую не очень верит наш губернатор, кажется не такой уж недостижимой. «В Ростовской области за 100 тысяч перемахнуло количество беженцев, так что эти цифры оправданы», — замечает наш собеседник. И добавляет, что пока региональное УФМС с потоком вынужденных переселенцев справляется. Но только пока.

Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав Ctrl+Enter

Текст: Алла Сумарокова