В начале 1996 года главный редактор флотской газеты «Страж Балтики» капитан I ранга Александр Карецкий купил в Калининграде только что поступивший в продажу однотомник Бродского. И нашел в нем стихотворение, которое называлось «Отрывок». А прочитав, изумился. Еще бы: в стихотворении давалась точная картина Балтийска (прежнее название – Пилау).
Так мог написать только человек, в нем побывавший. Но Иосиф Бродский – и столица дважды Краснознаменного Балтийского флота?! Диссидент, имя которого в свое время не сходило с газетных полос, – и город, доступ в который преграждали два ряда колючей проволоки и недремлющая охрана, город, для въезда в который требовалось специальное разрешение? В тот же день Карецкому позвонил его заместитель Валентин Егоров, который тоже купил однотомник и прочитал «Отрывок».
Я в свое время служил на Балтике, жил в двух шагах от «Золотого якоря» и тоже могу поручиться: это Балтийск. Нарисованный рукой замечательного поэта. Вскоре Карецкий позвонил мне в Москву и попросил телефон Евгения Рейна. Я удивился, но телефон дал и забыл об этой просьбе. Тем временем события разворачивались следующим образом.
Когда Иосиф Бродский был в Балтийске и был ли вообще, Рейн сообщить не мог. Он впервые об этом услышал. Но вот в Калининграде поэт был точно. И ездил он в бывший Кенигсберг из Вильнюса, куда его пригласили литовские друзья.
В однотомнике были два стихотворения, чья «калининградская» принадлежность сомнений не вызывала: «Кенигсберг» и «Открытка из города К.» Последнее посвящено литовскому поэту Томасу Венцлова. С него и решено было начать, для чего в Вильнюс выехал спецкор «Стража Балтики», капитан III ранга Олег Щеблыкин.
В Вильнюсе Венцлова не оказалось, он преподает в США, в Цельском университете. Но Щеблыкин выяснил, что в литовской столице живет человек, который знал и Венцлова, и Бродского. Застать физика Ромунаса Котюлиса дома оказалось непросто. Но его жена, Эльмира Котилене, рассказала, что в Ленинграде они жили по соседству с Иосифом. Тот даже играл с их маленьким сыном, ходил с ним гулять.
В середине 60-х Котюлисы возвратились в Литву. В это же время Бродский вернулся из ссылки – деревни Норинское Архангельской области. Это была не лучшая пора в его жизни: к всевозможным запретам прибавились личные проблемы… Ромунас и Эльмира пригласили Бродского в гости. Они же организовали ему туристскую поездку в Калининград, на одни сутки. Город произвел на Бродского огромное впечатление, не случайно «Кенигсберг» относится к числу лучших его стихотворений.
Уже из Калининграда Карецкий дозвонился до Ромунаса. На главный вопрос: был ли Бродский в Балтийске, он ответить не смог.
Более того, он предполагал, что по обстоятельствам жизни Бродского этого вообще не могло быть: «Конечно, парень он был смелый, и все-таки… Совершенно закрытый город».
Казалось, тут можно было бы поставить точку, если бы Котюлис не решил продолжить поиск сам. Этот профессор, лауреат национальной премии слишком любил поэзию.
Он разыскал машинописное «Собрание стихотворений и поэм» Иосифа Бродского, составленное ленинградским писателем Владимиром Марамзиным в 1972 году, перед выдворением поэта из СССР (да и сам Марамзин сейчас проживает во Франции).
«Собрание» снабжено подробными комментариями, сделанными на основании бесед Марамзина с Бродским. Из комментария явствовало, что неоконченное стихотворение было написано по воспоминаниям о поездке в Балтийск, куда поэт попал в качестве фотокорреспондента пионерского журнала «Костер» в мае 1963 года, незадолго до начала преследований и суда. А написан «Отрывок» был, скорее всего, в ссылке, в 1964 году.
Отыскать подшивку «Костра» в областном центре труда не составило. И вот он, репортаж Иосифа Бродского «Победители без медалей». Небольшой по размеру текст и два снимка: юные пловцы школы № 6 города Балтийска на стартовых тумбочках и они же со своим тренером. Текст как текст, мастерство будущего нобелевского лауреата в нем не проглядывается. А вот фотографии, по словам Карецкого, говорят об определенных навыках.
Впрочем, учитывая, что отец Бродского был профессиональным фотографом, удивляться не приходится.
Ромунас написал Карецкому, что в 1963 году в «Костре» работал давний товарищ Бродского Лев Лосев. Нет никаких сомнений, что он-то и предложил поэту командировку в самый западный город России.
Сейчас Лосев – известный поэт и историк литературы, c 1967 года живет в США. Не правда ли, грустновато: почти все персонажи этой истории в эмиграции.
Очерк капитана I ранга Карецкого по результатам проведенного редакцией расследования назывался «В ганзейской гостинице «Якорь». Стало понятно, почему ни Котюлис, ни его жена ничего не знали о поездке Бродского в Балтийск. Она состоялась задолго до их встречи в Вильнюсе.
Статья заканчивалась вполне конкретным предложением: установить на «Золотом якоре» (теперь это гостиница офицерского состава) мемориальную доску, а лучше даже выбить на металле или камне текст самого стихотворения. В конце концов, за всю многовековую историю Пилау–Балтийска Бродский был единственным побывавшим в нем лауреатом Нобелевской премии! Военные издавна считались ретроградами. Но в данном случае предложение увековечить память последнего великого поэта ХХ столетия исходило как раз от военного, офицера Балтийского флота… А кстати, почему у «Костра» тогда вообще возникла потребность в командировке в заштатный Балтийск? И это удалось выяснить.
В Калининград приехала Тамара Степановна Лебедева. Она живет в Санкт-Петербурге и никогда бы не узнала о публикациях, если бы не письмо из Балтийска.
С 1960 по1964 год Лебедева работала заведующей детской спортивной школой. В штате было еще два сотрудника: тренер Владимир Петрович Лебедев, ее муж, и завхоз Таисия Ивановна Буканова. Она-то и написала Тамаре Степановне.
В 1960 году на Гвардейском проспекте Балтийска флотские строители соорудили Дворец спорта с плавательным бассейном, волейбольной площадкой, трибунами. Был и еще один бассейн – в военной гавани. Из учеников школы № 6 Лебедевы подготовили замечательную команду пловцов, которая заняла первое место на соревнованиях, посвященных 40-летию пионерской организации.
Ребятам предстояла поездка на зональные соревнования в Куйбышев, но из-за нераспорядительности облоно они туда не попали. Лебедевым удалось отправить команду в Воронеж на финал. Приняли там ребят крайне недоброжелательно, выступать разрешили только вне конкурса, а кормил их Лебедев на свои деньги. И все же команда выступила блестяще, опередив ближайших соперников из Белоруссии на 347 очков. Но ни приза, ни медалей школьники из Балтийска не получили. Им разрешили лишь сфотографироваться на память с главным судьей, олимпийским чемпионом Владимиром Куцем.
Об этой неприглядной истории Тамара Степановна написала в ЦК ВЛКСМ, обком партии, в редакции газет и журналов, в том числе и пионерского «Костра». О дальнейшем читатель уже знает.
– А фотокорреспондента «Костра» вы не запомнили? Высокого, рыжего? – допытывался заместитель Карецкого Егоров.
К сожалению, нет, не запомнила. А вот стихи Бродского о Балтийске ей очень понравились. Равно как и предложение Карецкого выбить его текст на камне и прикрепить к фасаду бывшего «Золотого якоря».
Прошло еще несколько лет. Я оказался в Калининграде, и Карецкий с Егоровым рассказали мне об этой истории... Дело в том, что в школе № 6 в те годы учила ребят черчению моя молодая жена, там же учился и наш сын, а Валя Егоров был его одноклассником.
– Ну а мемориальную доску установили?
Оказалось, ни в Париже, ни в Балтийске ничего нельзя установить без согласия городских властей. Таков порядок. А городской совет Балтийска уперся – и ни в какую. Мне показали статью некоего Старикова в одной из калининградских газет, где идея с доской называлась не иначе, как «очередной сионистской акцией».
– Впрочем, поезжайте в Балтийск. Там завтра вечер, посвященный Бродскому. Наверняка речь пойдет и о доске.
И я поехал. В Доме культуры народу было полно. Десятиклассники, педагоги. И несколько совсем немолодых людей в пиджаках с орденскими колодками. Депутаты, догадался я.
Вечер проходил вполне пристойно. Выступали калининградские писатели, школьники читали стихи поэта, бард пел песни на его слова… Сейчас уже не припомню, кто первый заговорил о мемориальной доске, кажется, ее автор. Но реакция была мгновенной.
– Кто такой Бродский? Кто его знает в Балтийске? Кто читал? Маяковский, Есенин – другое дело, а тут…
Я попросил слова. Сказал, что имя нобелевского лауреата украсит город, говорил о всемирном значении его творчества. Все это не произвело на депутатов ни малейшего впечатления.
Вернувшись в Калининград, я рассказал об увиденном и услышанном губернатору Егорову, бывшему командующему Балтийским флотом, адмиралу в отставке. Владимир Григорьевич улыбнулся:
– Ничего, установим.
Прошло еще два года. Ушел из жизни капитан I ранга Валентин Егоров. Александр Карецкий уже не возглавляет флотскую газету, работает в администрации области. А мемориальную доску с портретом Иосифа Бродского на фасаде все-таки установили (скульптор – Федор Мороз, автор памятника Герою Советского Союза Александру Маринеско в Калининграде и многих других работ).
В конце мая 2005 года – как раз к 65-летию со дня рождения поэта. «В ганзейской гостинице «Якорь»…
Калининград – Москва
«Отрывок»
В ганзейской гостинице «Якорь»,
где мухи садятся на сахар,
где боком в канале глубоком
эсминцы плывут мимо окон,
я сиживал в обществе кружки,
глазея на мачты и пушки
и совесть свою от укора спасая бутылкой кагора.
Музыка гремела на танцах,
Солдаты всходили на транспорт,
сгибая суконные бедра.
Маяк им подмигивал бодро.
И часто до боли в затылке
О сходстве его и бутылки
Я думал, лишенный режимом
Знакомства с его содержимым.
В восточную Пруссию въехав, твой образ,
в приспущенных веках,
из наших балтических топе
я ввез контрабандой, как опий.
И вечером с миной печальной
спускался я к стенке причальной
в компании мыслей проворных,
и ты выступала на волнах.
Май 1964 года
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2024