Про туризм
- Александра Викторовна, правительство очень активно содействовало компании "КД авиа" во времена развития проекта хаба, во время предбанкротного состояния компании. Власти заплатили сотрудникам материальную помощь, а сейчас, когда на этой территории происходит довольно агрессивный спор хозяйствующих субъектов, исполнительная власть устранилась от процесса? С чем это связано?
- Я не могу на этот вопрос ответить, не потому, что я не хочу, а потому что я не вправе. Это не входит в мою компетенцию.
- А развитие аэропорта как инвестиционного объекта входит в ваши планы?
- Да, отчасти. Это важный инфраструктурный проект. Но напрямую развитием этого объекта занимается отраслевое министерство - министерство транспорта.
- Но ведь ситуация вокруг аэропорта "Храброво" отражается на инвестиционной привлекательности региона в целом. Как эта неразбериха может повлиять на туристическую привлекательность региона в целом?
- Конечно, эта ситуация влияет и на туристическую, и на инвестиционную привлекательность. Вы знаете, очевидно, что развитие этого объекта не возможно, пока вокруг него не улеглись экономические, хозяйственные споры. Очевидно, что не возможно развитие туризма в регионе, пока не развит этот объект.
- Еще один вопрос по туристической отрасли. Было решено, что земли на территории, отведенной под игорную зону, будут не продаваться, а сдаваться в аренду. С чем это связано?
- Решение о том, что участки будут сдаваться в аренду, связано с тем, что с момента продажи земельного участка на него фактически нельзя наложить никакого обременения. Собственник может делать на этом участке практически все, что ему заблагорассудится, за исключением того, что запрещено по закону. Он может не строить, может построить в рамках разрешенного использования все, что угодно, включая какие-то индивидуальные архитектурные строения.
- Уже найдены инвесторы или, по крайней мере, люди, заинтересованные в реализации этого проекта?
- Нужно понимать, что игорная зона - это объект проблемный. Это сложный, проблемный объект по нескольким аспектам. Я эти аспекты уже называла. Эти аспекты связаны с целым рядом обстоятельств. Первое, это то, что наступил общемировой кризис, и мы еще только-только поднимаемся после кризиса, и в том числе после дефолта.
Второе - многие инвесторы, которые с нами разговаривают, отмечают отсутствие нормального аэропорта, дорог, коммуникаций. Вообще ничего нового к этому я не могу добавить. Нужно строить. Мы пережили очень тяжелый год, нам не хватало на самые необходимые, самые неотложные, элементарные нужды. Этот год мы переживаем тоже, в общем-то, очень тяжело. Хотя бюджет этого года чуть полегче с точки зрения определенных перспектив наполнения бюджета. С точки зрения источников дохода, этот бюджет попроще, но он тяжелее с точки зрения социальной, потому что нам пришлось пойти на популярные, но неоправданные с точки зрения долгосрочного развития меры. Такие как, например, снижение транспортного налога.
Наш бюджет очень сильно переориентировался на социальную сторону. Мы пошли на увеличение расходов по здравоохранению, в то время как по инвестициям нам нужно выдерживать темп, который задает федеральное софинансирование. Нам необходимо найти средства на те объекты, которые также финансирует федеральный центр, так как было бы глупо этого не делать. Федеральное софинасирование идет с превышением наших вложений в 5 раз. По такому объекту, как игорная зона, у нас федерального софинансирования нет. И это значит, что строительство коммуникаций этих нам обойдется дороже, чем в тех районах, которые были запланированы по программе развития Калининградской области. И поэтому мы сейчас, исходя из нашего бюджета, возможности начать строительство не имеем.
Хотя у нас сейчас целый ряд вопросов, связанных с игорной зоной. Это - канализирование Янтарного, строительство дороги, ведущей в Светлогорск и Янтарный. Тем не менее, на целый ряд инфраструктурных объектов, завязанных на игорную зону и обеспечивающих деятельность игорной зоны, у нас просто пока нет денег. Мы приглашаем инвесторов на эти объекты. Но у профессиональных коммунальщиков тоже не все очень просто. И это дает естественные задержки в развитии игорной зоны.
- Была такая информация, что потенциальные инвесторы просили о переносе места под игорную зону на те участки, где инфраструктура больше располагает к строительству таких объектов.
- Куда? В Литву? В Польшу?
- Внутри Калининградской области.
- У нас сейчас везде условия одинаковые, по большому счету.
- А вам известно что-либо о планах экс-министра промышленности Николая Власенко начать строительство гостиницы в Янтарном?
- Нет. Это связано с тем, что я не являюсь куратором этих объектов. Скорее всего, это известно министерству промышленности. Скорее всего, это известно градостроительному агентству, если уже происходил подбор земельного участка. Скорее всего, это известно муниципалитету, на территории которого Власенко планирует строить свою гостиницу. Мне известно об этом также, как и всем остальным - из новостей в интернете.
- Скажите, а есть ли какие-либо движения по проекту туристско-рекреационной зоны на Куршской косе? Проект обсуждали еще в 2008 году.
- Это проект федеральный. Большая часть инвестиций в него осуществляется через федеральный центр. Сейчас полномочия по отбору проектов и их реализации находятся у Российской Федерации, а именно у Минпромторга. Там, насколько мне известно, утвержден проект планировки территории и по сути своей всех объектов, которые там будут строиться. Этот проект, по моему мнению, был неоправданно затянут. Потому что, во многом, РосОЭЗ в Калининграде занимался всем чем угодно, кроме проекта по Куршской косе. Они обустраивали себя, чего-то требовали для себя, выторговывали.
В итоге получен только проект планировки и застройки. Это проект очень дорогой. Он не с первого раза прошел согласование не только экологов, но и наше, потому что нельзя просто так строить небоскребы на Куршской косе. То, что подготовлено сейчас - нас устраивает. Насколько я знаю, устраивает и руководство нацпарка и, насколько я знаю, можно приступать к строительству. Но это тоже зависит от того, как быстро Минпромторг найдет нужные средства для выполнения работ.
- То есть, правительство области никоим образом данный проект не курирует?
- Конечно, мы бы хотели, чтобы то, что сейчас выполняет федерация, было передано нам. Мы бы хотели сами выполнять эти полномочия. Тем более что то, это планируется построить на бюджетные деньги представляет наш самый прямой интерес: велодорожка, канализация, электрические мощности, инфраструктурные сооружения.
- О каких сроках реализации инфраструктурных проектах мы можем говорить?
- Там все займет 3-4 года.
Об ОЭЗ и таможенном союзе
- Александра Викторовна, вы говорили о том, что будете ходатайствовать перед правительством о переносе сроков переходного периода для резидентов ОЭЗ в Калининграде.
- Я говорила о продлении переходного периода. Согласно ФЗ-16, на территории особой экономической зоны есть два вида привилегий для предпринимателей, ведущих бизнес в условиях ОЭЗ в Калининградской области. Первый вид - это налоговые преференции. Вот для этих предприятий ничего не изменится. Второй вид - это сохранение отдельных положений старого закона - ФЗ-13, который устанавливает режим свободной таможенной зоны. Режим ввоза или вывоза товаров без уплаты пошлин. Мы говорили о том, что этот переходный период для компаний, которые действовали до 2006 года в рамках ФЗ-13, продлить еще на 5 лет. Сейчас они у них переходный период на условия ФЗ-16 и мы просим продлить его еще на 5 лет.
- Когда этот вопрос может быть решен?
- Если вас интересуют сроки рассмотрения, я думаю, окончательное решение будет не скоро. Смотрите, каким образом могут произойти запрашиваемые нами изменения? Это требует внесения изменений в Федеральный Закон №16. Прохождение проекта федерального закона по всем инстанциям занимает в общем, в среднем, год. При благоприятном раскладе можно говорить о сроке в полгода.
Но есть все формальные процедуры, которые должны быть соблюдены - расчет Минфином выпадающих расходов, расчет Минэкономразвития. Каждое ведомоство имеет право согласовывать проект целый месяц. Разумеется, согласовывают они его одновременно, но в течение месяца. Затем рассмотрение в Госдуме, где могут 30 дней обсуждать на комиссиях, затем Совет Федерации. К тому же, закон может проходить несколько чтений. Даже в том случае, если Госдума даст добро и решит провести закон сразу во всех чтениях, то это займет около месяца. Но есть и такие преценденты, когда Совет Федерации своим решением отклонял какие-то решения Госдумы.
Что касается мнения депутатов на этот счет, то у нас Борис Грызлов высказывался на этот счет, он говорил о поддержке. Но опять же, это не гарантирует поддержку всей Госдумы в целом.
- Получается, пока эти поправки не обсуждались в Госдуме, мы ничего не можем говорить о сроках?
- Да. Пока эти поправки даже не обсуждались и не были оформлены в законопроект. Пока эти поправки обсуждались с отдельными официальными лицами, которые высказывали свою позицию на этот счет. И даже при том, что это высокопоставленные чиновники правительства и Госдумы, это пока просто их позиция, которая может обсуждаться и высказываться.
- Если законопроект не будет принят, то чем это нам грозит?
- Нам это ничем, в общем-то не грозит. Ничем катастрофическим это нам не грозит. Нам грозила бы катастрофа, если бы он был отменен сейчас. Это фактически для нас было бы равносильно краху половины региональной экономики, или даже больше. Мы до начала кризиса и до начала нашей борьбы с таможней, находились на этапе стремительного структурного перестроя экономики. Предприятия, все до единого, достаточно быстро образовывали вокруг себя производственные кластеры. Происходило быстрое углубление переработки, формировались картонажные фабрики, пластмассу начали лить.
У нас товары становились практически свои. А это значит, что нам практически могли быть не нужны преференции, если бы это продлилось в течение нескольких лет. Другое дело, что у нас пока мало таких предприятий. Поэтому я думаю, что даже если переходный период кончится в срок, в который было заявлено, экономика должна успеть перестоится, если, опять же, ничего плохого дальше не будет случаться.
- В "Российской газете" ряд экспертов высказывались о том, что таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана может оказаться губительным для региональной экономики. Ваше мнение по этому поводу.
- Таможенный союз не является чем-то плохим или хорошим. Таможенный союз - это торговая политика, ориентированная на сближение ряда стран. Другое дело, что в таможенном союзе под видом приведения законодательной базы под общий знаменатель могут пострадать те преференции, которыми мы пользуемся сейчас при российских федеральных законах, написанных специально под нас и регулирующих только нас.
Другое дело, что если предположить, что в рамках таможенного союза могут быть изменены отдельные нормы ФЗ-16, то тогда, действительно, мы пострадаем. Мы сейчас как раз обращались к председателю правительства по этому вопросу и он в своей резолюции поручил поддержать нас и поручил рассмотреть это рабочей группе под руководством Игоря Шувалова. Я думаю, что шансы у нас на принятие полного решения по этому вопросу есть.
Завершение процесса переговоров по таможенному союзу планируется на середину апреля и у нас есть все шансы сохранить за нами действующие преференции.
Вторая опасность, которая подстерегает нас, при унификации таможенного законодательства, это опасность недобросовестной конкуренции со стороны белорусских производителей. Сейчас в Белоруссии работают особые экономические зоны, которые действуют по принципе такому же, как у нас, по принципу достаточной переработки. То есть товар является белорусским, если к нему были прикручены гайки на месте, в Белоруссии. Там эти условия более жесткие, чем у нас. У нас необходима 30%-ная добавленная стоимость, либо изменение таможенного кода одной из первых четырех цифр.
В Белоруссии иногда для этого достаточно наклеить ярлычок "Сделано в Белоруссии". Кроме того, у них есть целый ряд примечаний по ряду товаров. Товары признаются белорусскими, если они являются импортозаменяющими. То есть товар признается белорусским, если он импортирован и переупакован. Вот это для нас является опасность. Потому что можно установить единые правила, но проверять их соблюдение все равно в Белоруссии будет белорусский орган.
Вы знаете, такой товар, явно непроизведенный на территории Белоруссии, но таким признающийся, попадает на территорию таможенного союза. Он сможет запросто составить конкуренцию, потому что он фактически представляет собой прямой импорт. Мы не обвиняем Белоруссию заранее в нарушении каких-то правил - либо их буквы, либо их духа. Но опасность такая существует. Опасаться этого всегда надо.
Говорить о том, что конкуренция должна быть добросовестна в рамках Российской Федерации здесь проще, потому что федеральные органы в том числе, органы таможни у нас нацелены в конечном счете на то, чтобы развивать собственную экономику. А вот в Белоруссии контрольные органы нацелены на то, чтобы доходы получал белорусский бюджет.
- Для простого калининградского потребителя могут быть какие-то плюсы? Снижение цен, еще какие-то ощутимые бонусы?
- От таможенного союза? Я вижу один плюс возможный. Ну, во-первых, может быть получим снижение цен на определенные продовольственные товары. Это для потребителя, по крайней мере, в среднесрочной перспективе, очень интересно. Но здесь есть опасность - любое снижение цен за счет рынка ставит своей целью позже создать более жесткие условия. Поэтому здесь плюсы могут быть, но они могут быть временными. Вопрос товаров, произведенных в Белоруссии - именно вопрос товаров продовольственных и здесь, именно, я думаю, Минсельхоз должен обратить внимание свое. С моей точки зрения, вероятный возможный плюс такой. Для возможного таможенного оформления известно, что процедуры таможенные и пограничные в Белоруссии проще, чем у нас. И это может означать то, что потоки товарные, поскольку у нас будет общее таможенное пространство, могут переориентироваться с границ РФ с другим государством на границу Белоруссии с другим государством. И тогда у наших таможенников будет конкуренция. И они, чтобы эту конкуренцию за потоки выиграть, будут упрощать свои процедуры. Этого может и не случиться, но я на это очень рассчитываю.
- Может ли белорусский автопром составить конкуренцию в Калининграде?
- Кого они заменят? "Автотор"? Пока они рассматриваются в рамках кооперации. Я не думаю, что у нас есть тот сегмент, который развит в Белоруссии и у них есть тот сегмент, который развит у нас. Я не знаю, в чем они могут пересечься. "Балткран"? Я не знаю таких товаров. Рассматриваются возможности сотрудничества "Автотора" с их компаниями, производящими какие-то там детали. Но это детали. Это компании не сертифицированы BMW и не прошли процедуру стандартизации и партнерства. Здесь, я думаю, нам нечего бояться.
- По поводу "Автотора". Руководство компании компании однажды объясняло на пресс-конференции, почему нельзя глубоко локализовать производство: без соответствующей сертификации не поставить калининградских деталей на машины с немецкой маркой, да и получение самих сертификатов весьма сомнительно.
- Во-первых, нет никаких причин, для того, чтобы не сертифицировать фирмы, находящиеся в Калининграде. Сам "Автотор" и все аффилированные предприятия, которые производят продукцию для BMW или автомобилей других марок, сертифицированы. И причин, чтобы не сертифицировать других производителей, я здесь не вижу. Чтобы этот бизнес был рентабельным, нужно, чтобы те предприятия, которые входят на этот рынок, соответствовали стандартам западных автопроизводителей. У нас такие фирмы есть. Это производители сидений, ковров, чехлов, предприятия, которые делают это на экспорт - не для "Автотора", а для других заводов. Я здесь не вижу причин для такого пессимизма.
Второе - естественное стремление руководства "Автотора" не углублять переработку. Им так проще. Не нужно инвестировать, каким-то образом нагибать своих партнеров. Естественное наше стремление - углублять переработку. Здесь мы, хотя мы с "Автотором" союзники, мы их нагибаем в свою сторону, они нас нагибают в свою.
- И еще немного про потенциальные инвестиции. "Макдоналдс" собирается построить в Калининграде свои рестораны. Обычно, там где есть рестораны, "Макдоналдс" строит и свой завод по производству полуфабрикатов. Есть такая информация по нашему региону?
- Ну, во-первых, для того, чтобы построить завод "Макдоналдс", необходим определенный круг заказов. Сама по себе сеть кафе "Макдоналдс" в Калининграде - это слишком узкий круг потребления. Поэтому для того, чтобы можно было говорить о строительстве таких заводов, нужно, чтобы был соответствующий рынок. К тому же, "Макдоналдс" обычно сам не строит заводы, он привозит предприятия или приглашает к сотрудничеству местных производителей. И в этом смысле у нас уже есть местные производители, которые производят продукцию для "Макдоналдс" в России.
- Что это за предприятия?
- Насколько я знаю, это компания "Конкордия". Потом, это дополнительно на территории Багратионовского района предприятие "Белая дача", которое также работает в Подмосковье. Таким предприятием - поставщиком может быть любое предприятие, которое отвечает их требованием.
Про ЖКХ и большие российские беды
- Сейчас активно обсуждается вопрос формирования тарифов и уровень оплаты коммунальных услуг. Большую часть жалоб мы слышим от потребителей. У предприятий нет проблем с повышенными тарифами?
- Ну, смотрите. О чем мы с вами говорим, если мы говорим о тарифам ЖКХ - то это платежи населения. Если мы говорим об электричестве, то здесь я бы хотела отметить, что нет у нашей прессы и граждан разницы между тарифами на ЖКХ и тарифами на естественные монополии. Давайте мы их проведем.
Тарифы на естественные монополии - это те тарифы, которые устанавливают Интер РАО ЕЭС, "Газпром" и их дочерние структуры, РЖД для оптовых закупок своих товаров и услуг. Эти тарифы растут в продолжении последних лет очень существенно и повышение в планах на ближайшие несколько лет около 25%. При том, что инфляция в тот же самый период была не выше. Индекс роста превышает в два раза уровень инфляции. И тарифы ЖКХ, которые на их основании формируются, и тарифы на электроэнергию на ее розничную продажу, не могут формироватся с меньшим ростом, чем на рынке оптовом, потому что тогда предприятия ЖКХ или розничная компания, предоставляющая услуги ЖКХ будут работать себе в убыток.
Если, когда мы говорим об электричестве, эта компания у нас одна и ее тарифы регулируются службой по тарифам так, чтобы ее деятельность была безубыточна с учетом всех затрат. Те затраты, которые она производит на генерацию, на строительство, на инвестиции, должны соответствовать тем доходам, которые они должны получать с потребителей. Потому что в противном случае, эти расходы будут покрываться за счет жителей других регионов, что нехорошо, либо за счет бюджета - всех налогоплательщиков. Что тоже - с чего бы ради? Тоже самое с тарифами на газ. Мы говорим, что прирост на тарифы устанавливает компания Газпром. Местная компания, которая газифицирует предприятия и поставляет газ, которой принадлежат сети, не может сделать тарифы ниже. Поэтому вопрос цены на газ и электричество - это больше вопрос федеральный. Вопрос вообще общественного контроля - за счет чего формируется оптовый тариф на газ. За счет того, что компания Газпром строит везде со страшной скоростью газопроводы, что в нашей области, отчасти, так и есть, или за счет того, что компания поддерживает спортивные команды, строит новые офисы, гостиницы, дома для сотрудников. Вот этот вопрос должен подвергаться жесткому общественному контролю со стороны каждого гражданина РФ и всех вместе. Пока у нас процесс контроля ценообразования на естественные монополии достаточно непрозрачен.
Пока у нас реформа естественных монополий, за исключением, разве что электричества, провалилась. У нас не реформированны ни железные дороги, ни газ. А это значит, что деятельность компаний этих для потребителей как черный ящик. У них ничего неизвестно. Никто не знает, на каком основании у них ставят такие, а не другие тарифы. Во-вторых, у них нет внутренней конкуренции. И добыча, и транспортировка газа принадлежит одной компании и никто между собой не конкурирует. Что касается ЖД, то здесь тоже самое. И, собственно, рельсы, и ездящие по ним поезда принадлежат одной компании. И эта компания устанавливает тарифы так, что механизм нам непонятен и он непрозрачен.
Теперь что касается тарифов на ЖКХ. Они устроены чуть-чуть по-другому, потому что услуги ЖКХ конечному потребителю оказывают компании, которые между собой конкурируют на рынке. И здесь может прийти любая компания, которая будет подавать тепло, свет-газ, убирать, вывозить мусор и так далее. Но! Тепло, свет, газ не могут стоить дешевле, чем соответствующие товары и услуги стоят для самой компании. Таким образом, то, что входит в тарифы ЖКХ сверхтарифов - это та сумма, которую они берут за свою работу - уборку, обслуживание. И, надо сказать, эта сумма составляет минимум от тарифа. В основном, это именно цены, которые они уже получают. Тарифы на водоотведение устанавливает муниципалитет. И они опять таки идут от тех затрат, которые предъявляет Водоканал на содержание своих сетей, на обслуживание, на реконструкцию и строительство сетей. У нас в этом смысле в регионе ситуация более тяжелая, чем в среднем по стране, потому что у нас коммуникации в большем числе очень старые. Тогда как по России они в среднем построены в 70-х годах. Содержание сетей водоподачи, водоотведения и канализации обходится дороже. И потому, что такие трубы дороже латать и у них больше потерь, и потому, что в это же самое время приходится эти трубы менять, строить что-то новое. Поэтому у нас тарифы на водоотведение и канализацию достаточно высокие.
Теперь что делать в этой ситуации? Можно заставить региональные власти установить тарифы на уровне ниже реальных затрат. Тогда компании ЖКХ, равно как и "Водоканалы", МУПы "Чистота" и прочие будут убыточны. Тогда их надо будет финансировать. Вопрос - за чей счет? За счет средств всех налогоплательщиков. Мы опять возвращаемся к тому, что как тратятся средства налогоплательщиков. Тут-то вариантов немного на самом деле. Или ты платишь в виде налогов, или ты платишь как платеж по тарифам. Поэтому снижение тарифов ЖКХ без снижения тарифов естественных монополий является совершенно тупиковым путем. Можно откладывать решение проблемы, формировать бюджетный дефицит, который копить потом долгие годы и в итоге обанкротиться, как в итоге сделал Нижний Новгород. Был у нас такой случай. Регион объявил дефолт по своим обязательствам. Да, есть еще один - второй вариант. Мы по нему идем отчасти. Финансирование новых и реконструкция старых - за счет бюджета. Вкладывание денег в обновление и за счет этого удешевление тарифов ЖКХ. Мы за счет федеральных денег в рамках целевой программы развития этим по всей области и занимаемся. Это более сильный и перспективный вариант.
Город Гусев в свое время пошел по альтернативному пути. Местная "Теплосеть" взяла кредит, мы их субсидировали. Они построили новые сети и подача тепла стала значительно дешевле за счет того, что сократились ненормативные теплопотери. Каждый раз, призывая к решению проблем тарифов на услуги ЖКХ, нужно понимать, за счет чего это решение может быть исполнено. Другой вопрос, что для того, чтобы компенсировать тарифы ЖКХ, отдельным жителям нужно оказывать государственную поддержку. Вот по этой схеме и пошло правительство. Приняло решение тарифы оставить рыночными, не снижать их по сравнению с уровнем безубыточности, но компенсировать тем людям, которые нуждаются, большую часть затрат на услуги ЖКХ.
- В таком случае, если вы подтверждаете, что муниципалитеты устанавливают тарифы уже на основе тех затрат, которые им спускают монополии регулируемые на федералном уровне, то заявления о том, что в росте оплату услуг ЖКУ виноваты муниципалитеты - лукавство?
- Вы меня сейчас к чему призываете? Есть случаи, когда муниципалитеты тоже неправы. Я смотрела телевизор. Там показывали Сахалинскую область. Вероятно, что кто-то из муниципальных чиновников мог посчитать тарифы неправильно. Такое вообще бывает. Иногда чиновники делают ошибки. Но массовый неправильный подсчет по всей России тоже очень трудно как-то объяснить. Хотя... Всякое бывает. Вот случаи, когда тарифы поставили маленькие, а нормативы установили слишком большие.
Но нужно понимать, что тарифы сверху ограничены Российской Федерацией. Общий рост тарифов не может превышать определенный процент. Тарифы сверху ограничены, это неправильно и нерыночно, потому что если тарифы посчитаны правильно и они экономически обоснованы, то они могут и на 200% повыситься. Бывает такое в принципе.
А тут - нет, говорят, нельзя. И тогда муниципалитет, если у него объективные тарифы выше этой верхней границы, будет вынужден субсидировать убытки. Есть еще такой вариант - банкротить МУП. Но это тоже не вариант. Такое поведение ни к чему хорошему не приведет. Потом следующему МУПу в этом муниципалитете никто не захочет предоставлять энергию и другие услуги. Вот какая проблема.
Есть отчасти объективное обстоятельство ограничения тарифов. Нужно понуждать муниципалитеты их муниципальные предприятия реформировать. Потому что часто высокие тарифы обусловлены тем, что никто ничего не делает: никто не модернизирует сети, нет таких стимулов у МУПов - брать кредиты на строительство новых сетей. Зачем им это надо, они и сейчас прекрасно живут, получают свои средства и очень счастливы. Чиновник должен каждый день думать, как ему снизить высокие тарифы в рамках тех законных инструментов, которые у него есть. Если так ставить условия, то вполне вероятно, что в некоторых муниципалитетах высокие тарифы связаны не с объективной стоимостью, а просто там ничего не делается, никто не смотрит на эффективность предприятия.
Был случай в области, когда одно из унитарных предприятий содержало слишком большой штат. Я как раз на днях была в Мамоново, муниципалитете, который в 2009 году провел реструктуризацию своих МУПов, сэкономив на этом. Просто сократил всех, кого можно было сократить. Проверил необходимость в каждом дворнике, в том, насколько эффективно оказываются услуги ЖКХ, сократили мастеров, которые грубо говоря, целый день спят на лавках, передал эти услуги коммерческим компаниям. Таким образом, муниципалитет сократил свои расходы, сэкономил при этом средства, отставив всю отрасль в хорошем состоянии, так что люди пользуются услугами этих предприятий. У них нет проблем - не течет крыша, что-то ломается, к ним приходит специалист и ремонтирует. Они сэкономили для бюджета 3 млн рублей. Это много для такого бюджета. У нас просто не все руководители муниципалитетов такие грамотные. Не все способны реформировать ЖКХ в достаточно тяжелых условиях. Это, в общем, тоже причина. И, я так думаю, она объясняет половину всех вот этих вот проблем. Но есть вторая причина - естественные монополии.
- Александра Викторовна, так насколько же на региональных предприятиях отражаются эти просчеты муниципалитетов и тарифы от естественных монополий? И можно ли говорить о том, что это существенное влияние?
- Отражается, и вот почему. Я не думаю, что у нас выше расходы на коммунальные нужды, чем где-то в других регионах страны. У нас выше другие расходы. У нас ниже расходы на топливо и на коммунальные услуги, у нас выше расходы на регулирование, разрешение, складирование - все, связанное с административными процедурами.
У нас есть расходы на подключение, еще Бог знает на что. И таких платежей накапливается довольно много. Сейчас есть объективная особенность дешивизны, из-за того, что долгие годы Советский Союз, потом Российская Федерация устанавливали относительно низкую цену на газ, более низкую, чем цена для потребителей в Европе, относительно низкую цену на электричество, на топливо. У нас никто не приучен экономить. Не только жители, но и предприятия: не устанавливали счетчики, не сохраняли тепло, не инвестировали в обновление. Этим никто не занимался. Поэтому у нас энергоемкость в России значительно выше, чем на Западе. У нас сейчас есть в Калининграде, где в общем не сохранились советские предприятия, у нас есть такие организации, где цеха - сколько глаз хватает. Вы же можете посчитать, сколько это все стоит освещать, отапливать и так далее. Очевидно, что у этих предприятий есть вполне высокие издержки. Но это только часть бремени. Есть вполне современные предприятия, где все оптимизировано, но у них издержки тоже высокие.
Эти издержки не связаны с тарифами. У них издержки высокие, и они жалуются: снизьте нам тарифы, снизьте нам налоги. Это называется искать под фонарем то, что ты не там потерял. Потому что тарифы и налоги у нас оправданы. У нас не оправданны всякие другие административные и квазиадминистративные расходы: взятки и что-то еще. Вот это.
- Ну разве в полномочия власти не входит снижение этих самых издержек? Министерство экономики, скажем, может помочь в какой-то части в снижении этих издержек?
- Я слышала, доктор какой-то может помочь. На самом деле, ответ очень простой. Взятки не давать. Сделать в обществе немодным и даже позорным всякую деятельность, направленную не на пользу, а во вред. Но это только часть проблемы. Система в принципе неэффективная. Ее надо всю менять и перестраивать, потому что у нас очень высокая доля государства в экономике. Я вот даже видела эти цифры последний раз еще до массовой национализации и внедрения национальных корпораций. Ну, очень высокая.
В 2004 году я смотрела на эти цифры: доля занятых в госсекторе была более 50%, а доля производимого внутреннего валового продукта - менее 8%. Т.е более 50% людей производят менее 8% ВВП. Это означает, что госсектор просто крайне неэффективен. Крайне. Это такой ответ на макроуровне. Как это происходит на микроуровне. Государственное предприятие или его менеджер не заинтересован ни в прибыли, ни в повышении эффективности. Ни госкорпорации, ни госучреждению не важно, что будет на выходе. Важно только одно. Зарплата. Более того, это прямое снижение эффективности государства.
То есть, чем больше штат, чем больше предприятие, или чем больше предприятий под твоим началом, тем больше разрастается твоя империя. Соответственно, каждый махровый чиновник заинтересован в том, чтобы подведомственная ему область росла и ширилась. Поэтому он будет писать стратегии о том, как ему еще чего-нибудь сделать, к себе присоединить и тем самым сделать себя менее эффективным. Это не потому, что чиновник плохой. Это потому, что это его естественный стимул, как экономического агента.
В свое время в Великобритании правительство Маргарет Тэтчер провело масштабную реформу - масштабную приватизацию. В том числе приватизировали даже часть почты - что представляет собой британскую святыню. Железные дороги были переданы в частные руки. По железным дорогам Великобритании курсирует куча поездов всяких разных частных компаний. Вы этого в России не увидите. Все по-моему, кроме больниц, все, что можно было отдать в частные руки или так называемые некоммерческие организации, тресты, все было отдано. Все, что осталось от государства было переведено на нормативно-подушевое финансирование. Как раз то, что у нас сейчас так сильно критикуют.
За первые десять лет буквально страна ожила, расцвела, потому что каждый менеджер был заинтересован и мог участвовать в том, чтобы его предприятие получало прибыль. Ненавидели правительство Тэтчер страшной ненавистью - и жители, и чиновники. Потому что вся реформа происходила на фоне промышленного спада. И сейчас, когда вспоминают минувшие дни, говорят в первую очередь о том, как закрутили гайки, как все стало. Но тем не менее, после этого экономика пошла вверх, потому государство уменьшило свое бремя.
В общем это, как и любая политическая реформа, требует сильной воли. Вот все сейчас ругают гайдаровские реформы, на самом деле не все знают, что по этим реформам мы получили то, что получили, потому что реформы не были завершены. В отличие других стран переходного периода таких как Польша, Венгрия, Чехия, мы ведь не прошли этот путь до конца. Мы остановились и стали принимать эти половинчатые решения, мы пошли по пути национализации.
Вызывает много пересудов реформа здравоохранения в Калининградской области. Говорят о том, что нельзя финансировать здравоохранение по нормативно-подушевому принципу. Я не понимаю, почему. У нас есть и такие товарищи, которые не понимают, как и образование можно финансировать по нормативно-подушевому принципу. Но те страны, на которые мы давно хотим ориентироваться в своем развитии, именно в таком духе и живут.
- Может быть, там просто нормативы больше?
- Возвращаемся. За счет чего формируется нормативы этой системы финансирования? Каждый человек платит со своей зарплаты 2,5% в фонд медстрахования. Из этого получается общий объем фонда медстрахования в стране. Сколько всего заплатили, столько там и есть. Только я заплатила 2,5% от своей зарплаты, председатель совета директоров ОАО "Газпром" - от своей, а дворник, который работает на 6 тыс рублей, - от своей, а тот, кто работает в Тыве, где минимальная зарплата 3 тыс рублей - от своей. И это в целом дает объем фонда.
Тратит фонд на финансирование помощи всем одинаково - что нам с вами, что дворнику в Тыве, что председателю совета директоров ОАО "Газпром", если вдруг он захочет пойти лечиться в свою районную поликлинику. Не больше, не меньше. Сколько есть занятых в экономике, столько и есть в доходах фонда. Как только усиливается безработица, падают доходы и у фонда. Но, тем не менее, они равномерно, по идее - в ситуации сбалансированной системы здравоохранения, распределяются на каждого гражданина. Что происходит дальше? Каждый, кто не работает - школьник, студент, пенсионер, просто безработный, тоже получает страховку. Но за него доплачивает бюджет - то есть, мы с вами за счет налогов: на доходы, на прибыль, на НДС. Это деньги, которые идут на финансирование медицинского обеспечения для граждан в должном объеме. Вот это и есть деньги здравоохранения.
Что сейчас сделала Российская Федерация? Установила норматив подушевого финансирования такой, что доходов, собранных с зарплат всех граждан не хватает на финансирование этого норматива. Причем в нашей области этот норматив в два раза меньше. Сейчас норматив на уровне федерации установлен на уровне 7 тыс рублей.
Откуда могут взяться эти деньги? Первое - можно увеличить норматив отчисления. Это значит, что вы и я от своей зарплаты будем отчислять больше. Соответственно, это будет стимулировать работодателей на сокращение оплаты труда. Наш работодатель скажет: "Окей, я плачу больше в фонд, но тебе плачу меньше". Хотя это тоже выход. В Германии, скажем, отчисления на здравоохранения - дифференцированные: по возрасту, по уровню доходов, не помню, дифференцированны ли они еще по каким-то критериям. Они доходят до 12,5%. Это очень много.
Но согласимся ли мы с этим? Если да, то нужно признать, что мы - социальное государство как Германия, например. Или как апофеоз этого всего - скандинавские страны, где налоги от 50% до 95%. И ничего. Живут, платят. У них там просто нет миллионеров. Они там все честные, порядочные, и все платят. Такое тоже бывает. Просто Германия - это более понятный для нашего менталитета пример. Чуть более понятный пример. В этом смысле иностранцы больше доверяют своему государству. Это раз. А во-вторых, у них меньше бремя других, в том числе - нелегальных, издержек. Работодатель не тратится на взятки, на милицию, на пожарных, на санитарные проверки. За счет этого можно платить другие налоги.
Есть и другой вариант. Изменить структуру бюджета. Направить все на здравоохранение и ничего не строить. Тоже не понравится. Вот к этому, я так думаю, нас призывают те, кто сейчас борется активно за повышение финансирования медицины. Это, в общем, тоже путь. По нему пошли многие регионы России, которые снизили капитальные расходы до нуля. Но это приведет к тому, что экономику попросту будет негде развивать. На заболоченные территории не придет инвестор, там, где нет инфраструктуры не построят предприятие. А вообще, в России две проблемы. Одну можно решить с помощью катков и асфальтоукладчиков, что делать с дорогами - еще неизвестно.
Я бы, как и экономист, и как гражданин, по этому пути бы не пошла. Потому что он ведет нас в ситуацию, где мы до какого-то момента кормим себя сами, а потом нам нечем себя кормить, потому что ни одно предприятие к нам не придет. Мы, в общем, и сейчас в такой ситуации находимся. Приходят готовые инвесторы, говорят - дайте нам площадку с канализацией, электричеством, газом и водой, а мы не можем. А у нас таких площадок нет.
- Можете привести какие-то конкретные примеры? Кого мы так "проворонили"?
- Навскидку - нет.
- Губернатор говорил о том, что к середине 2010 года мы выйдем на докризисный уровень. Вы подтверждаете этот прогноз?
- У нас сейчас происходит стагнация. Есть такое понятие, как стагнация. Это когда рост в пределах статистической погрешности плюс/минус 1%. Вот мы на данный момент пока там.
Текст - Ирина САТТАРОВА, фото - Алексей МИЛОВАНОВ.
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2024