Николай Власенко: «КПД моей деятельности как сенатора минимальный»

Все новости по теме: Чиновники
Николай Власенко: «КПД моей деятельности как сенатора минимальный»

В разгар прошедшего Дня города главный редактор «Нового Калининграда.Ru» встретился с членом Совета Федерации Николаем Власенко, чтобы спросить, отчего тот предпочёл Снуп Дога большой политике, вспомнить советские фильмы о стройках ГЭС, уточнить, кто лоббировал принятие «пакета Яровой» — китайцы или американцы, понять, какая связь между неизбежным Газмановым в Калининграде и референдумом в Великобритании, а также выяснить: что без пяти минут бывший сенатор намерен делать в будущем.

«Власть должна быть чуть более продвинутой»

 — Сенатор, мы встречаемся с вами в субботу, в День города, и завтра у нас тоже День города. Я, так получилось, в этом году впервые за лет десять на гала-концерт не пойду. А вы в этот непростой день вместе с народом? Чиновники и политики там обычно в палаточке прям под Домом Советов собираются, выпивают, смотрят на ликующий под песни Газманова народ.

 — Нет, я в принципе не люблю массовые шоу. Не люблю концерты на стадионах. Фейерверки — понятно, но один раз посмотришь, и надоедает.

 — А вы вообще идею Дня города понимаете? Мы его делаем каждый год, одно и то же практически, от Газманова скрыться невозможно, хочется уже начать собирать ему деньги, чтобы он не приезжал. А что мы вообще празднуем? Да и 70-летие области тоже… Вы, кстати, видели этот китч в Театре эстрады?

 — Да, там я был, юнармия на сцене меня очень озадачила. Как-то это всё на высокохудожественном уровне возвращает нас… назад. Но я не сторонник масс. Хотя бывает, что мы просто не понимаем людей. Если нравится людям такой День города — пусть делают, другой вопрос — отсутствие интересных идей.

Кстати, в советские времена был не самый плохой вариант: такие ежегодные праздники были приурочены к достижениям народного хозяйства, условно говоря. Было бы неплохо показать, что город создал за этот год, как он его провёл. Как на дне рождения человека, оценить достижения. Власть, истеблишмент должны быть всегда чуть-чуть более продвинутыми. Тут вопрос даже более глубокий, у нас в принципе в стране идей нет. А любой руководитель должен быть немного сказочником, в этом его великая сила. Он рисует перспективы, а люди живут ожиданием радости. 

Морковки сегодня может и не достаться, но если есть светлое будущее, то можно жить и побеждать. В советском обществе это работало, вспомните эти фильмы, в которых герои вечером гуляют с девушками, а потом утром в тех же майках бегут строить ГЭС.

4c696e6a978c189e065d686d82c112be.jpg
Николай Власенко: «Полное импортозамещение — это тупик»

В большом интервью «Новому Калининграду.Ru» сенатор Совета Федерации от Калининградской области Николай Власенко рассказал о том, почему и какие экономические реформы в стране назрели, отчего народ на фоне кризиса готов их принять, чем вредно «полное импортозамещение», что будет делать в Совфеде экс-глава РЖД, а также — как скукожились амбиции Калининграда в отношении федеральных мер поддержки в преддверии 2016 года.

 — Теперь маек стало больше, но строить особо никто никуда не бежит.

 — В любом обществе эволюционность — главное слово. Но один из недостатков демократии в том, что она легко превращается в охлократию. Тот же Brexit показал: просвещённого общества даже в Англии тоже немного. Охлократия проголосовала против, она против правительства, она против меняющихся условий, она не может просчитать своё будущее. Как и выборы мэра Лондона; широты выбора не было. Есть такая теория: демократия приводит к дебилизации общества, по сути. Нет квалифицированного избирателя. Так что избирательный ценз — возможно, не самая плохая идея, от которой не стоило отказываться.

Ко мне приходили люди из больших семей и говорили о том, что живётся им не очень-то хорошо, а вот если бы государство дало им дом, они бы ещё четверых приёмных детей взяли. А я сижу и думаю: ты своих-то прокормить и обустроить не можешь. И кого ты привлечёшь? От осинки не родятся апельсинки. Возможно, это аполитично звучит, но мне так кажется. У нас отсутствует идеология созидающего человека, у нас есть только идеология человека потребляющего. И День города, и годовщина Калининградской области — это квинтэссенция такой идеологии. Но попробуй это не сделать.

Истинно государственный человек должен быть всегда немного самоубийцей в политическом плане. Если ты мыслишь категориями не одного избирательного цикла, а категориями развития страны, а это 10, 20, 50 лет, то люди тебя, наверное, не изберут на следующий срок. Но вспомнят тебя через много лет.

 — Ну вот вы покрутились в Москве, в федеральной власти побывали. Вы их там видели, этих истинно государственных человеков? Они вообще есть?

 — Огурец, помещённый в рассол, хочет он этого или нет, через день станет малосольным. Так и здесь, помещённый в определённую институциональную среду, ты становишься её рабом. 

Либо система тебя выплёвывает, либо ты становишься плотью от её плоти. А поменять систему — это серьёзный политический шаг. И Россия показала, что она такие шаги делать может.

 — Обычно это сопровождается немалым числом смертей.

 — Многие до сих пор предлагают распять Горбачёва. Но если оперировать более длинными временными циклами, 50 или 100 лет, он может оказаться человеком, который, один из немногих, смог поставить страну на другие рельсы. И сделал это практически бескровно. По крайней мере, по сравнению с многими своими предшественниками. Такие люди есть и сегодня. Но должен меняться весь истеблишмент.

MIL_9291.jpg

«С политикой я заканчиваю»

 — Как раз о смене истеблишмента мой вопрос. Почитал перед встречей ваш «Фейсбук*», там много всего. Футбол, поэты, Снуп Дог, рыбалка. Складывается ощущение, что от более государственных вопросов вы подустали. Но у нас традиция такая, что если политик или чиновник устал, он отправляется в Совет Федерации. Вы же СовФед покидаете. Что же вы теперь будете делать?

 — Ухожу на вольные хлеба, займусь бизнесом, только немного другим — финансами. Я вижу там сектор, он весьма интересен, в первую очередь тем, что мне придётся заново учиться.

 — Бизнес будет как-то привязан к Калининграду?

 — Привязан не будет, отношение иметь будет. Я надеюсь, что это вообще наднациональная, международная идея. Финансовая сфера вообще интернациональная по своей сути. 

И плюс в этом для меня в том, повторю, что нужно много учиться, я готов в это погрузиться. А с политикой я заканчиваю.

 — По вашей риторике я чувствую, что вы в политике разочаровались.

 — Не то чтобы разочаровался. Кто предупреждён, тот вооружён. Я многое узнал, узнал степень своей эффективности. Есть определённые тренды, повлиять на которые я не в силах. Мне нужно либо мимикрировать, встраиваясь в эти тренды, либо уходить. Я выбрал второе. Долгое время я, будучи в этой системе, пытался её понять. Как любой размышляющий человек, я не был категоричен, я изучал систему изнутри. Почему и не высказывался критически, да и сейчас этого не делаю.

 — На безрыбье и рак рыба, ваши высказывания звучат весьма критично в отсутствие иных.

 — Критиковать легко, а мне хотелось конкретных действий. А их реализовать не удавалось. Для личного развития это был хороший опыт. Я не знаю, где он мне пригодится, но опыт хороший. Как минимум образование расширилось. Когда ты читаешь книгу, ты не знаешь, когда она тебе пригодится. Может выстрелить через 10 лет, может через 5. Но ты её читаешь. Вот и этот опыт для меня полезен, хотя как его применить, я пока не знаю.

Но участвовать дальше… Я знаю, что КПД моей деятельности минимальный, а заниматься чем-то ещё параллельно уже невозможно.

 — Окей, вы провели 5 лет в СовФеде. Что вы там делали и что вы там сделали?

 — Моей задачей, как члена экономического комитета, было давать оценки тем или иным законопроектам, которые поступали в Совет Федерации. Где-точто-то удавалось, но КПД, повторю, невысокий.

 — Потому что вы такой или потому что Совет Федерации такой?

 — Потому что парадигма нынешней работы в органах государственной власти отличается от того, какая мне кажется верной. До какого-то момента я пытался синхронизировать свои внутренние правила с основным трендом, но понял, что мне нужно слишком измениться. А для меня слишком ценно то, что у меня есть внутри. Я готов подстраиваться, я готов к конформизму, но выгод от этого конформизма я не вижу.

Главное, что я пытался донести до коллег — значимость Калининградской области, необходимость учёта её интересов при принятии государственных решений. Но вот с законом о торговле не получилось, даже создать согласительную комиссию не удалось. В Совете Федерации наша область — одна восемьдесят пятая часть.

 — Закон о торговле же бьёт не только по Калининградской области, хотя по ней сильнее всего.

 — По законам жанра, должен быть один сильный тезис, остальные послабее, а то они его дезавуируют. Моей задачей было защитить именно Калининград, а не интересы всей экономики. Чёрт с ним, с ритейлом, но закон бьёт по регионам. Я спросил у авторов законопроекта, просчитывали ли они его эффект. Замминистра торговли стал что-то лепетать про то, что ритейлу запретят брать ретробонусы в 10 процентов, маржа покроет издержки из-за отмены льготы по НДС. Фактически этим законом убрали важнейшую льготу по НДС у нас и у Крыма. Крымчане были в неведении, я им рассказал, они проголосовали против.

Вроде бы изначально закон был направлен против крупного ритейла, а хлопнули в итоге всех, в первую очередь малый бизнес. Даже производители в конце концов выступили против. У нас же как — в Госдуме обсуждается один проект закона, а принимается в итоге другой. В последний момент вносятся две-три существенные поправки, которые дезавуируют всю изначальную идею.

MIL_9237.jpg

«Люди, которые не знают, откуда берутся деньги»

 — Слушайте, а вот вы там везде были, всё видели — откуда это всё лезет? Вот пакет Яровой-Озерова. Все, кто что-то понимает, согласны: Яровая — это такой тёмный ангел, она выражает подобные идеи, но не она их генерирует. Так где же они рождаются?

 — Есть группы лоббистов, но не всегда коммерческих. Мне кажется, логика укладывается в контекст политического избирательного цикла, завершающегося в сентябре. В том же законе о торговле больше политики, чем экономики. Во всех этих законах нет технико-экономических обоснований. Закон, затрагивающий 18 процентов российского ВВП, принимается без технико-экономического обоснования. Ну как это? Всё обоснование — мол, мы побеседовали с несколькими предпринимателями, они не могут попасть на торговые полки. И всё.

Во многих странах премьеры, министры, приходя, брались за торговлю. Но, как правило, даются задания независимым институтам, которые готовят заключения, оценивают последствия. Зачастую самый хороший закон может воздействовать на экономику совсем иначе, чем нам кажется. Запрещаете рекламу пива — и это приводит к монополизации рынка, потому что перестают выходить новые марки пива. Значит, его заказчики — существующие производители, заинтересованные в сужении рынка. Но эти перспективы не просматриваются.

Тот же Озеров, докладывая об антитеррористическом пакете, оценивал затраты московских компаний на его реализацию, основываясь буквально на том, что он, дескать, с каким-то участником рынка вчера что-то посчитал. Говорит, примерно 50 миллиардов. А почему не два триллиона?

 — Мне кажется, пакет Яровой-Озерова лоббировали китайцы. Всё равно провайдерам придётся дисковые массивы у них покупать.

 — А я думаю, американцы. Серьёзные сервера всё же они поставляют. Но точно, что не наши. Но понятно, что правоохранительные службы заинтересованы в этом законе.

 — Да они же даже масштаб не представляют себе. Это же нужно будет минимум удвоить штат, чтобы не проанализировать, но хотя бы оценить эти собранные данные.

 — Но они же бюджетники. Это люди, которые не знают, откуда берутся деньги. Им нужно убедить начальство, что бюджет нужно выделить. Природа происхождения денег им неизвестна. У нас ведь два года назад также обсуждался закон о терроризме, нужно было ставить бронированные окна на автобусы вместимостью более 50 человек. Его тогда, слава богу, завернули. Но лоббисты таких законов не связаны с экономикой, их нужно всегда держать в рамках. Как и армия — там не знают, откуда берутся деньги. Но знают, что чем больше современного оружия, тем им легче выполнять задачи. И их можно понять.

 — С армией у нас, как выяснилось, всё сложно. И с флотом. Хотя, конечно, только люди, очень далёкие от военной тематики и реальной жизни вообще, не знали, что на Балтфлоте дела идут плохо, и уже давно. И потом вдруг приходит Шойгу и говорит: «Ого! Да у вас тут командующий искажает в докладах состояние дел! Нифига себе! А давайте-ка его выгоним!».

 — Для меня это тоже загадка. Снять командующего — понятно. Но снять ещё 40 военных топ-менеджеров… Это как в компании убрать гендиректора и всю верхушку топ-менеджмента. Это вообще как может быть? Вероятно, мы чего-то на самом деле не знаем. Но то, что факт сам по себе уникальный и непонятный, это точно.

Но, возвращаясь к лоббистам, их логику я понимаю. Но почему не работают в таком случае министерства, то же самое министерство экономического развития? Которое, теоретически, должно оценивать воздействие таких инициатив.

 — Ну вот по пакету Яровой министр связи совершенно однозначно оценил его, негативно оценил, что толку? Кто его слушал-то, этого министра связи?

 — Меня не смущают разные инструменты развития страны. Государственный капитализм — хорошо. Или рыночный. Но не надо быть как наш двуглавый орёл на гербе, одной головой мы развиваем госкапитализм, другой говорим о рынке. Они несочетаемы, это шизофрения. С одной стороны человек либерал, а с другой он консерватор? Тогда ты больной. Стратегия-то должна быть одна.

MIL_9242.jpg

«Нужны фундаментальные изменения»

 — А вот этот двуглавый человек — это кто-то конкретный? Тот, чьё имя мы не называем? Или это коллективное правительство?

 — Это наша общая культура. И она формируется не одним человеком. И президент не свободен в своих решениях. Очень многие факторы, в том числе социальные, на него влияют. И я не хочу сказать, что, поставь нам другого президента или премьера, всё изменится.

 — Премьера-то уж точно. А как менять эту культуру?

 — Выборами. Выборы хороши тем, что люди дают тебе определённый карт-бланш на пару лет, ты можешь проводить серьёзные реформы, а люди тебе будут прощать на волне выборов. Потом ты должен уже показывать результаты. Если, конечно, ты хочешь изменений.

Но когда нет единой концепции того, куда мы двигаемся… А сейчас её нет, нет идеи, нет и её носителя. Может быть, Греф. Но он не является властью.

 — Одно время было модно надеяться на Алексея Кудрина в качестве носителя новых идей, к которым может прислушиваться президент, но они особо не сбылись.

 — Кудрин ведь плоть от плоти этой системы, он в ней жил, он её прораб. Как он может сам себя реконструировать? Новые идеи — это новые люди.

 — А откуда они могут появиться? Те же предвыборные праймериз были направлены вроде бы как на обновление партии власти, но победили на них люди, одновременно сформировавшиеся системой и сформировавшие систему. Обновления не видно, они же не могут удариться оземь и, по факту победы на праймериз, стать какими-то новыми людьми. Был синей девицей, а стал красным молодцем.

 — Да, такая картина везде, и не только в России. В той же Великобритании налицо обнищание персоналий. Новой Маргарет Тэтчер пока не просматривается. Потому что основная голосующая масса — малопросвещённые люди, но они являются оплотом абстрактного царизма. 

Получается, что стратегически правящий класс базируется на государственных ресурсах, на бюджетниках, и править он может неограниченно долго. Персоналии играют куда меньшую роль, нужны фундаментальные изменения.

 — Но идеология управления в последние десятилетия как раз была, как мне кажется, направлена на предотвращение появления критической массы, способной на эти фундаментальные изменения. Мол, вы там прыгайте, выступайте, радуйтесь, изображайте из себя просвещённых либералов, но больше трёх — ни-ни, не собирайтесь.

 — Ну, а пипл-то хавает.

 — Так он всё схавает. Вот тот же День города. Привезли в очередной раз Газманова и Ладу Дэнс. То есть Газмадэнс. Все пришли, порадовались, попрыгали у недостроенного Дома Советов. Окей, предположим, что Газманова бы не было, а привезли бы выступать на День города, например, группу «Gogol Bordello». Или ещё какую-нибудь группу, про которую подавляющее большинство жителей ничего не знают. Вряд ли на следующий день народ пошёл бы требовать отставки мэра за то, что он не дал им Газманова.

 — Отвечу. Мне вот тоже выступление хора Пятницкого на 70-летии области в Театре эстрады показалось скучноватым. Кокошники, сарафаны… Молодые калининградские ребята и то танцевали интереснее. И я об этом сказал министру культуры Светлане Кондратьевой. А она ответила, что это, мол, мне скучновато, а шоу не для меня. А ветераны её благодарят, и стала показывать смс-сообщения с благодарностями.

Есть какой-то собирательный образ «настоящего россиянина», которого пытается удовлетворить действующая власть. Людей автобусами привозят, и они охотно слушают торжественную часть, безропотно слушают концерт и искренне радуются.

 — Это какая-то психологическая защита получается, как при изнасиловании. Чего ж им ещё остаётся делать-то, только радоваться.

 — Старое поколение смотрит назад, молодое смотрит вперёд. Но старое является основой строя, оно послушное и консервативное по сути. Тот же Brexit это доказал.

MIL_9312.jpg

«Мы не видим взглядов в будущее»

 — Вы, кстати, разделяете эсхатологические теории насчёт распада Евросоюза, который последует за выходом Великобритании?

 — Мне кажется, Brexit — это хорошая вещь. Последние лет 15 считалось, что глобализация неостановима, она наступает и всё захватит в итоге. А теперь мы видим, что возвращается понимание этноса как социального атома. Один физик мне приводил хорошую метафору: мы как масло, которое, если разогревать на сковороде, разбивается на капли, и чем больше жар, тем меньше их размер. Так и общество в случае экономических неурядиц начинает атомизироваться на какие-то однородные единицы, для социума это именно этнос.

Получается, что идеи всеобъемлющей глобализации народы разделяют только до той поры, пока от неё есть выгода.

 — Но разве нынешние экономические проблемы в Европе сильнее, чем в предыдушие годы, когда процесс собирания народов шёл вовсю?

 — Мы же говорим не только об экономике, миграционная политика также сильно влияет на процессы распада. Да и вообще, дискуссия скорее идёт о том, на каких принципах должно быть построено новое европейское безэтническое общество. Мне ближе идея неких глобальных корпораций, которые свяжут весь мир через горизонтальные связи, когда государственные надстройки будут иметь меньшую функцию, чем корпоративные.

 — Как говорит наш юрисконсульт, когда главы Google и Apple задумаются о том, а зачем вообще им нужны эти политики?

 — Ну, а представьте, какая электоральная сила у того же Сергея Бринна или Билла Гейтса!

 — Да вообще, мне кажется, это какое-то совсем пост-постиндустриальное общество, которому не нужны старые политические схемы, границы государств не столь важны, а в ходу совсем иные, незнакомые нам сценарии.

 — Конечно, это всё попытки футурологии. Именно поэтому Brexit интересен, ведь раньше такие глобальные политические вопросы редко решались бескровно, без революций.

 — Ну, а когда мы-то в этом пиру перестанем хлебать лаптем щи? А то все так бодро обсуждают Brexit, распад Евросоюза, перестановки в правительстве Великобритании, прочие процессы. Забывая, к примеру, о том, что последний всенародный референдум в России прошёл 22 года назад. Следить за осознанием своего места в Европе и мире каким-то сторонним народом, конечно, увлекательно. Но что с нашим-то собственным местом хоть где-нибудь?

 — Всё это идёт от дефицита стратегических посылов в нынешней системе. Мы видим много взглядов в прошлое, но не видим взглядов в будущее.

 — Я-то вообще вижу в основном шкуры, пещеры и костёр с дубиной. Люди, выражающие мнение на всю страну, их носители, вроде Яровой или сенатора Клинцевича, обвиняющего покемонов в попытке развала страны, это же полная деградация, если не сказать клиника. Страшно не то, что говорится — все понимают, что не будет работать «пакет Яровой», и за покемонами полиция гоняться не будет. Страшно то, как это говорится.

 — Отсутствие здравого смысла, да.

 — Но всё же следует генеральной линии. Я хорошо помню одно из интервью замглавы администрации президента Сергея Иванова, в котором он прям как из пулемёта поливал, что вокруг все враги, ЦРУ, холодная война и прочее-прочее-прочее. Это была осень 2014 года, и с тех пор всё благополучно следовало этому сценарию, заданному сверху.

 — Да враги-то есть, точнее не враги, а конкуренты. Все государства — конкуренты. Сценарий действия любого государства подчинён в первую очередь не морально-этическому кодексу, а соображениям прагматизма. 

Но нам не хватает чего-то вроде приёмов айкидо, когда ты используешь энергию своего конкурента для собственной победы. Это не значит, что мы не можем с ними сотрудничать.

 — А мы побеждать-то хотим? Пока всё так выглядит, что мы, как некоторые партии на выборах, повоевать не против, а вот побеждать — ни-ни. А если случайно победим, то вряд ли будем понимать, что с этой победой делать.

 — Современная жизнь показывает, что война за территории куда менее осмысленна, чем война при помощи технологий, которые в буквальном смысле покоряют мир. Понятно, это психологически важно для многих, но со времён войны за Фолклендские острова война за территории потеряла своё значение.

Но для любых реформ, в том числе и реформ целеполагания, общество должно созреть. И, может быть, сейчас оно к ним не готово.

 — А если никогда не будет готово?

 — Тогда ищи свою нишу. Как говорят американцы, не можешь поменять обстоятельства — не пытайся. Испортишь жизнь и подорвёшь здоровье. 

Пытайся менять там, где можешь дотянуться рукой, где чувствуешь, что можешь добиться успеха. А не можешь — ищи другие точки приложения усилий.

Текст — Алексей МИЛОВАНОВ, фото — Виктория ЗОЛТАН для «Нового Калининграда.Ru».

* Facebook — Социальная сеть признана в России экстремистской Тверским судом города Москвы. Запрещена и заблокирована в РФ

Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав Ctrl+Enter

[x]


Полулегальные методы

Замглавреда «НК» Вадим Хлебников о том, почему власти скрывают от горожан свои планы по застройке.