Алла Войтова: иногда явно было видно желание «распилить» деньги

— Вы похудели очень за последнее время…

— В принципе, оно как-то само собой получилось. Я перестала сладкое и мучное есть и больше пью воды минеральной — и все. Больше ничего не делаю. Чувствую замечательно. Хорошо, что нас политика делает лучше и красивее. Хорошо, когда человек занимается любимым делом. Когда человек занимается любимым делом, оно его и не старит, и поддерживает.

— Изначально вы избирались от «Единой России». Почему выбор пал именно на эту партию?

— Пойти на выборы в Калининградскую областную Думу мне предложил губернатор. Я до этого занималась не политикой, а бизнесом. И, в принципе, довольно-таки успешно. И шла на выборы от «Единой России», не будучи членом партии. До этого для меня политики не существовало. Хотя, конечно, прежде чем стать кандидатом от «Единой России», почитала ее устав. Меня там ничего не смутило. Там было сказано, что основная цель и задача членов партии — принимать решения в интересах большинства граждан России. Я с этим абсолютно согласна. Понятно, что это была партия власти. И на тот момент я считала, что, когда ты находишься в числе большинства, проще принимать и лоббировать определенные решения в интересах граждан Калининградской области, чем ломиться просто так в закрытую дверь.

— С чем было связано решение выйти из «Единой России»?

— Это понимание приходило постепенно. Сначала пыталась честно работать на благо своих избирателей. Еще когда избиралась, обещала своим избирателям, что как человек, разбирающийся в финансах (работала долгое время профессиональным аудитором), буду контролировать, чтобы каждый бюджетный рубль был использован в интересах граждан, чтобы бюджетные деньги, которые складываются из наших налогов, эффективно использовались. И даже иногда получалось это сделать. Были случаи, когда удавалось предотвращать явные злоупотребления и при этом заручаться поддержкой своих коллег депутатов. Но это когда небольшие суммы шли. Ну как небольшие — несколько десятков миллионов…

— О каких именно случаях вы говорите?

— Вот когда первый, скажем так, конфликт с коллегами по партии произошел — в связи с 2,2 млрд, которые пытались выделить управляющей компании «Храброво», а затем планировалось передать «Аэроинвесту» — новому инвестору аэропорта. Как говорили, очень серьезному инвестору с уставным капиталом 10 тысяч рублей и зарегистрированному в офшоре на Виргинских островах. Я попыталась поговорить с министрами нашего правительства, Рольбиновым, Порембским, объяснила, какие у меня сомнения. Они мне ответили так: «Вы же понимаете, конечно, мы все сделаем по закону, нам не нужны проблемы с прокуратурой и так далее…все будет нормально и по закону».

Я их спрашиваю: «А куда дальше уйдут деньги? Каковы гарантии их возврата, и, если это серьезная организация, зачем мы им тогда будем деньги давать?». На что мне ответили, что инвесторам это выйдет дешевле. Но зачем нам такие риски были? Нам что, денег некуда девать? Губернатор был просто в ярости, когда пришел на заседание фракции, на котором было принято решение проголосовать за выделение средств. Написала тогда письмо президенту об этой ситуации. Потом, конечно, был скандал. Он привел к тому, что отношения с губернатором и некоторыми коллегами по партии были испорчены. Но также было принято решение о том, что, несмотря на одобрение Думы, эти деньги инвестору передавать, а на мой взгляд — просто дарить, не будут. Говорят, такие сделки любят тишину, а в данной ситуации, когда возникает скандал… В результате эти средства были сохранены для бюджета. Они потом были направлены на строительство дорог.

— Подобные инциденты еще происходили?

— Еще было несколько случаев по бюджету. Но там явно было видно желание просто «распилить» деньги, условно говоря. Думаю, что если бы по Театру эстрады при рассмотрении бюджета коллеги прислушались ко мне, то через полгода, когда еще дополнительно вложили деньги, не стали бы метаться — давайте мы это продадим, а где-то там в поле будем строить, врать о якобы отсутствующей арматуре в фундаменте. Хотя я первоначально предлагала театр не достраивать, а имеющийся недострой продать с земельным участком, и вырученные деньги с добавлением бюджетных вложить в строительство онкоцентра. В то, что нам необходимо в первую очередь. Но мы сначала вложили больше двух миллиардов в строительство Театра эстрады, а потом начали думать, как его функционально использовать. Ничего себе. И в то же время у нас умирают люди от онкологии, у нас нет достаточной диагностики, калининградцы неделями стоят в очереди на диагностику и к онкологу. Большинство узнают о своем диагнозе на последней стадии, когда уже ничего сделать невозможно.

Кстати, по онкоцентру тоже интересная история, которая красочно характеризует, как у нас чиновники принимают очень важные для региона и бюджета решения. Если помните, год назад губернатор заявил, что строить мы его будем на принципах государственно-частного партнерства. Я пыталась неоднократно, в том числе и у губернатора, выяснить, каковы условия договора и когда, наконец, от слов и намерений перейдут к непосредственному строительству. И вот в конце прошлого года меня пригласили на заседание рабочей группы правительства под председательством Алексея Силанова по вопросу подготовки заключения контракта с фирмой ООО «ПЭТ-Технолоджи» по строительству онкоцентра. Там выяснилось, что эта фирма, тесно связанная с чубайсовским РОСНАНО ранее таким строительством не занималась и готова построить онкоцентр по своему проекту на нашей земле за 6 млрд рублей с условием выплаты регионом этой суммы с коммерческими процентами в течение 10 лет, то есть в среднем по 600 млн в год. Мой вопрос, за сколько мы сами сможем построить данный объект, поставил чиновников в ступор. Ответ был, что такой задачи просчитать не ставили. Но как можно было принимать такие решения, не рассматривая альтернативные варианты. Затем чиновники прикинули, что самостоятельное строительство региону обойдется около 4 миллиардов. Но ведь если мы сами сделаем проект и войдем с ним в ФЦП, то при софинансировании по таким проектам порядка 15% региональному бюджету это обойдется всего в 600 млн. Позже, уже в этом году, все же приняли решение самостоятельно профинансировать проект онкоцентра, но где брать деньги на строительство, пока решения нет. Однако губернатору придется принимать решение, мы ему покоя не дадим.

— Эти противоречия и подтолкнули к решению выйти из «Единой России»?

— Да. Впоследствии все чаще видела, что по многим вопросам, по которым пытаюсь отстаивать свою позицию, меня не слышат. Просто глухая стена. Я поняла, что невозможно стену лбом разбить, и, кроме того, приходилось как члену фракции все равно голосовать за то, что, по моему мнению, было неправильно. Что не на благо избирателей. Но приходилось голосовать, поскольку решение принималось консолидировано. Остро этот вопрос встал во время рассмотрения закона о капремонте. Абсолютно несправедливого. Это определенная финансовая пирамида. И явное желание за счет граждан решить проблемы государства. Я сказала: «Не буду за него голосовать. Не хочу даже поднимать руку, делать вид». В первом чтении я сразу стала критиковать этот законопроект, но коллеги по партии меня не поддержали и предупредили: «Алла Сергеевна, ну вы же понимаете, есть партийная дисциплина». И тогда в первом чтении был последний раз, когда подняла руку против своей воли. После этого я пошла и написала заявление о выходе из партии, из фракции. И сказала: больше меня не связывает никакая корпоративная этика, никакая партийная дисциплина. И теперь я буду принимать решения в соответствии со своими внутренними убеждениями. И уже во втором чтении я приняла решение такое, какое считала нужным, и, более того, мы с «Гражданской платформой» развернули потом кампанию против этого закона. Она и дальше будет длиться.

— На какой стадии ваши действия по приостановке закона о капремонте на данный момент?

— Как говорил Блез Паскаль, «справедливость без силы бессильна», а наша сила — в поддержке наших избирателей. Поэтому сначала мы собирали подписи жителей региона. Всего удалось 102 тысячи собрать. Затем мы решили обратиться к президенту. Мы же понимаем, что в нашей стране все самые важные решения принимает только один человек. Если скажет Владимир Владимирович, тогда законодатели и чиновники сделают. Пока ответа нет, но, думаю, мы скоро его получим. В случае отрицательной реакции будет обращение в Конституционный суд. И если суд будет справедливый и гуманный, то мы должны победить. Но, конечно, мы понимаем, в какой стране мы живем, и все может быть. Если нам Конституционный суд откажет, то обратимся к гражданам. Объясним, как сделать так, чтобы не платить. Но мы надеемся, что до этого не дойдет.

— Речь идет о том, чтобы не соблюдать закон о капремонте?

— Нет. Сам закон немножко кривой. Он противоречит и Гражданскому кодексу, и другим федеральным законам, одно отменяет другое. Согласно этому закону, граждане считаются заключившими договор с региональными операторами, если не менее 50% жильцов дома заплатят хоть один раз. Если же этого не произойдет, то, следуя букве закона, никаких обязательств нет. Законодатели ссылаются на Гражданский кодекс на статью о понуждении к заключению договора. Но она обычно применяется, если вам отказываются предоставлять услугу, на которую вы имеете право. Но принудить к заключению договора человека — типа «я тебя принуждаю, чтобы тебе оказать услугу» — это нонсенс.

— Кстати, о подписях, инцидент с заявлением калининградки о том, что ей якобы заплатили за сбор подписей, получил дальнейшее развитие?

— Мы обратились в полицию и прокуратуру с тем, чтобы проверить слова этой женщины. Но ответа нет. Полиция написала, что дело в отношении этой гражданки не возбуждено, потому что нет состава: когда они пришли к ней домой, дверь полицейским никто не открыл. Вот так у нас интересно полиция работает. Но мы ждем еще ответа от прокуратуры. Надеемся, что она предоставит больше информации.

— К слову о полиции, чем закончилась история с прослушкой, которая была установлена в вашем кабинете в 2012 году?

— На мой взгляд, тогда хотели найти хоть какую-то информацию, которая бы меня дискредитировала, чтобы иметь определенные рычаги давления. Потому что на тот момент я была замсекретаря политсовета «Единой России», руководителем регионального ОНФ, руководителем приемной председателя «Единой России» в Калининграде. И человеком, который имеет и высказывает свое мнение, которое, в общем-то, не всегда нравится исполнительной власти. Я знаю, кто это все затеял, кто был заказчиком. Озвучивать его не буду, но, по-моему, это вполне очевидно. Тот, кому была неудобна, условно говоря. И, честно говоря, не думала, что так просто можно взять и целый год человека слушать. Более того, поставить камеру в Думе, здесь она была (Алла Сергеевна показывает на вентиляционную шахту у себя над головой). Смотреть депутата месяцами. Думала, вообще такое невозможно. У нас же есть какие-то суды. А у нас так получается, что суды не глядя подмахивают то, что им дают. И даже, наверное, не читают.

— Тогда высказывались мнения о том, что вы лоббировали чьи-то интересы. Было ли получено подтверждение этим обвинениям?

— Статья, по которой меня прослушивали, условно говоря, «взятка». То есть якобы за деньги лоббировала интересы предпринимателей, хотя юридически депутат не может лоббировать интересы. У него есть статус госслужащего, но он не принимает решения. Не подписывает ничего. Но этого было достаточно, чтобы установить прослушку, потому что «взятка» — тяжкая статья. Через полгода, несмотря на то, что никакой информации получено не было, продлили с таким же основанием. Хотя. если бы я действительно чьи-то интересы лоббировала, уж за полгода можно было бы получить информацию. После этого в УВД попытались возбудить против меня дело уже по другой статье. Якобы уже не чьи-то, а свои личные интересы лоббирую. Потом посмотрела документы в СК. Там была переписка, где следователь писал: «непонятно, где она лоббирует, какие интересы, поясните пожалуйста». Ответ сотрудников УВД был таким: «мы работаем в этом направлении». То есть они год слушают, никаких нарушений закона не выявляют, но уже пытаются что-то там возбудить. Кстати, человек, который подписывал все документы на прослушку и возбуждение дела, — начальник полиции Волков — после того, как вскрылась эта история, уволился из полиции, и губернатор его к себе взял в правительство. Сразу служебную квартиру дал. Оценил, по-видимому, его заслуги и богатый опыт.

— Не хотелось ли вообще уйти из политики после инцидента с «Единой Россией», вернуться в бизнес?

— Нет, вы знаете, я скажу больше. Меня спрашивал не один человек: «вы не жалеете?». Не было ни одного дня, чтобы я пожалела о том, что ушла из «Единой России». На самом деле, я себя чувствую очень хорошо, потому что у меня внутренний комфорт возник. Потому что я делаю то, что считаю правильным, говорю то, что я хочу. Меня это полностью устраивает. Наоборот, мне нравится именно такая политическая работа

— Почему вы выбрали именно «Гражданскую платформу»?

Некоторые упрекают в том, что я вышла из «Единой России», чтобы перейти в «Гражданскую платформу». Но я вышла, потому что решила выйти. И месяц или полтора никуда не входила. Но человек в политике один ничего не может добиться, никакие вопросы решить, в том числе и защитить интересы своих избирателей. Поэтому он должен объединиться с людьми, близкими ему по духу, идеологически близкими взглядами. В данный момент для меня это «Гражданская платформа». У нас партий немало. Это, в основном, парламентские партии. Но это все партии при власти. Вот есть партия власти, а есть партии при власти. Они, как правило, редко имеют свое мнение. Если вы наблюдаете за тем, что происходит в Калининградской областной Думе, они по основным вопросам, в том числе и по капремонту, голосуют как надо. Они уже прижились, свою нишу заняли. Кстати, в Государственной думе тоже самое. «Гражданская платформа» так не поступает. Она на самом деле имеет свою позицию по определенным вопросам и ее озвучивает. И это нормальная парламентская работа и нормальная работа оппозиционной партии. Но я не являюсь членом партии, хотя и руковожу гражданским комитетом партии и вхожу в думскую фракцию.

— Чем вы занимаетесь как руководитель гражданского комитета «Гражданской платформы»?

— Гражданский комитет определяет приоритетные задачи партии, выдвигает список кандидатур на участие в выборах, инициирует и реализует партийные проекты — этим занимается гражданский комитет, и мне это интересно. У нас есть разные проекты. Есть федеральные. Например, проект помощи домам ребенка, которым занимается Елизавета Глинка. Она ездит по всем регионам, определяет потребности и помогает оборудованием и всем необходимым. Кстати, у нас в регионе было принято доктором Лизой решение взять под контроль ситуацию с хосписом. Только благодаря ей на это учреждение сейчас обратили внимание. В отличие от ЛДПР мы не стали насылать на это медучреждение всевозможные проверки, от которых они до сих пор отбиться не могут, а прислали необходимое оборудование. Кроме того, Лиза Глинка предложила за счет своего фонда оплатить и прислать модульный хоспис. От наших чиновников требуется только подготовить фундамент и подвести коммуникации. Я сама по просьбе Елизаветы Петровны передавала им возможные варианты комплектации хосписа. От них требовалось только выбрать, но на данный момент пока ответа мы не получили. Наше предложение в силе, и вопрос с калининградским хосписом на личном контроле Лизы Глинки и партии «Гражданская платформа». Есть проекты помощи библиотекам. В регионе внутри у нас есть определенные задумки. Думаем расширить гражданский комитет, подбираем кандидатуры, которые будут определенные направления курировать, — это молодежная политика, взаимоотношения с общественными организациями, обучение политической грамотности, в том числе и подрастающего поколения.

— Вы часто говорите о бездумности региональной политики. В чем, по-вашему, заключается эта «бездумность»?

— Неверная расстановка приоритетов. Я уже не раз говорила: послушайте, этот бюджетный золотой дождь, он закончится. Он уже практически закончился. Даже сейчас урезают многие проекты. Сейчас надо оставлять деньги на то, что необходимо, судя по тому, что происходит в мире. Мы же видим. Обстановка внешнеполитическая. Она, в том числе, негативно будет сказываться и на инвестиционной привлекательности. Хотя у нас не то что иностранные инвесторы, у нас местные предприниматели сейчас боятся вкладывать во что-либо. Сейчас настроение бизнеса таково, что 80% бизнесменов хотят продать свой бизнес, вложить деньги в недвижимость в России или за границей, чтобы получать пассивный доход. Это настроения людей, с которыми я общаюсь, с которыми общаются мои знакомые. Большинство об этом говорят. Причем те люди, которые работают с 90-х годов в бизнесе.

— Это связано с ситуацией на Украине?

— Причем тут Украина… Эта ситуация сложилась еще раньше. А сейчас... сейчас тем более. Это началось, когда наше государство сделало упор на развитие государственных монополий, занимающихся добычей природных ресурсов. На малый бизнес фактически махнули рукой. В перспективе будет увеличение налогов на малый бизнес, увеличение налога на имущество. Затем отмена вмененки, увеличение социального налога и так далее. Вот это политика государства. Основной упор идет на госкорпорации. И когда разговариваешь с предпринимателями, которые сейчас еще чувствуют себя более-менее, — это те, кто на бюджетных деньгах, то есть на бюджетных контрактах. Или это субподряд, опять же на бюджетных деньгах. Но это очень печально. Риски огромные. Как только у нас закончатся в бюджете деньги, возникнут проблемы. Сейчас видите, сколько расходов. Крым. Потом еще чемпионат мира, еще неизвестно, что там с Украиной. И вообще, неприятная внешнеполитическая ситуация.

— То есть все же сказывается влияние украинских событий?

— Эти санкции… они же не просто против людей. Там есть и скрытые санкции. Когда не будут кредитовать наши компании иностранные за рубежом, когда инвесторы не захотят вкладываться в нашу экономику. Это все приводит к тому, что общая деловая активность падает. Мои коллеги в последнее время говорят: «Алла Сергеевна, вы пессимист». Я говорю: «Послушайте, я не пессимист, я реалист». В прошлый раз говорила, когда расписали стратегию экономического развития, что не надо надеяться на атомную станцию, там есть большие риски. В первую очередь — риски по сбыту электроэнергии. Потому что, когда начали строить, у нас не было окончательных договоренностей о том, кто ее будет потреблять. А это атомная энергия. Тут просто так рубильник не отключишь. Там период полураспада очень длительный. Тот же самый вопрос с «Автотором». Понятно, есть инвестиционная программа. Но у них тоже есть свои условия. Они говорят: «мы освоим эту территорию, только дайте нам деньги на инфраструктуру». Сейчас говорят, что инфраструктуру сделают за свой счет, а вы нам погасите налогами. Но если это получится, то дай-то бог… Только и у них сейчас проблема с «Магной» в свете последних событий. Просто нельзя на какие-то два проекта опираться в социально-экономическом развитии. Во всем мире опираются на малый и средний бизнес — то, что дает постоянные доходы. А здесь в прогнозе социально-экономического развития видно, что просто рисуют цифры. Пишут, что в 2016 году бюджетные инвестиции упадут, а частные сразу вырастут. За счет чего? Тем более, частные в 2016-м году. В Калининградской области. Вырастут. Вы что? Министр экономики отвечает: надеемся на эффект от деятельности корпораций. Когда слушаешь, удивляешься. А когда понимаешь все процессы макроэкономические и в нашей стране, и в нашем регионе соответственно, то видишь, что прогноз-то явно не оптимистический для бизнеса. Явно. Недавно Станислав Иноземцев приезжал, он также высказывал мнение, что, к сожалению, государство пытается залить проблемы деньгами, бюджетными деньгами, которые наполовину разворовываются, наполовину неэффективно используются. В результате мы стоим на месте и никуда не идем. И сейчас уже удивляемся и радуемся, что рост, допустим, не 0,1%, а 0,2% в месяц.

— Каковы планы «Гражданской платформы» на губернаторские выборы?

—Что касается выборов губернатора, то посмотрите, что происходит в стране и регионах. Вопрос даже не в том, чтобы муниципальный фильтр пройти, а в том, что если тебя не захотят зарегистрировать в качестве кандидата, то все равно не зарегистрируют. На последнем заседании Думы приняли решение о том, что кандидата в губернаторы могут снять даже за административное нарушение по экстремизму. Причем это расплывчатая статья. Под экстремизм сейчас много чего попадает. Помните, у нас 20 общественных организаций написали на Гинзбурга, Махлова и Шабунина. Их обвинили в экстремизме только потому, что они где-точто-то высказали, покритиковали действующую власть. А здесь к тебе подошел участковый и составил протокол, и все. И ты ходи, судись. То есть не допустить до выборов есть масса возможностей. Если тебя посчитают реальным конкурентом кандидату от власти, то просто не допустят до выборов. По разным причинам. Не по фильтру — значит, по другим основаниям. Фильтр — не самое сложное. Ведь есть депутаты от разных партий и есть самовыдвиженцы. С которыми можно, в принципе, разговаривать. Что касается меня, то я знаю, что есть люди, которые меня поддерживают. И не только меня и моих коллег. Нас поддерживают представители других партий. Но проблема даже не в этом, а в том, что у нас выборы превращаются в фарс, условно говоря.

Если будут реальные выборы, мы, конечно, примем решение, и наш кандидат будет участвовать. На мой взгляд, честные выборы должны быть выгодны власти, иначе может возникнуть обоснованный вопрос: насколько легитимна избранная власть? А как оно будет на самом деле, посмотрим. У нас ведь выборное законодательство меняется постоянно. Сейчас партия власти много чего придумывает и, на мой взгляд, много придумывает в свою пользу. Вообще, поляна политическая зачищена, а они ее все утюжат, утюжат и никак остановиться не могут.

Текст — Алена ПЯТРАУСКАЙТЕ, фото — Виталий НЕВАР