Николай Власенко: «Калининград пока точно не Гонконг»

В большом интервью «Новому Калининграду.Ru» сенатор Совета Федерации от Калининградской области Николай Власенко задумался, почему россияне «не доросли» до повсеместных прямых выборов, призвал государство не мешать действию «невидимой руки рынка», а также сообщил о том, почему кризис — это не только очень плохо, но и крайне хорошо.

Депутаты Калининградской областной Думы большинством голосов проголосовали за законопроект о реформе местного самоуправления в редакции регионального правительства. Законопроект отменяет прямые выборы мэров муниципалитетов, делая исключение лишь для Калининграда. Также закон требует провести прямые выборы депутатов райсоветов в Балтийске и Черняховске.

— Николай Владимирович, вы участвовали в недавнем заседании облдумы, на котором был принят закон, определяющий новые принципы формирования местной власти в Калининградской области. Правильнее, конечно, сказать, что это лишь очередной этап бесконечного, кажется, процесса реформирования системы несчастного местного самоуправления. Отказ от прямых выборов мэров, введение везде, там, где районы ещё не ввели сами, института наёмных сити-менеджеров... Насколько вам кажется всё это актуальным и нужным сейчас?

— Я думал на эту тему много раз. Понятно, что, с одной стороны, прямые выборы мэра, управленца, есть прямое волеизъявление народа, как говорится, без всяких посредников. С другой стороны, российская действительность показывает, что у нас ещё выборная культура не сложилась. Чего греха таить, многие выбираются «через технологии», идёт борьба технологий, а не идей. Никто на местах даже не задумывается о стратегиях управления. 

Мне как-то рассказывали чудесную историю о том, что в Тамбове, кажется, выбирали мэра, технологам нужно было написать для кандидата стратегию. Так они взяли какой-то том Карла Маркса, отодрали верхнюю обложку — готова стратегия! И он этой толстенной стратегией, завёрнутой в какую-то красивую обёртку, тряс перед избирателями. И все они зачарованно смотрели: надо же, какая толстая стратегия написана. Понятно, что люди больше определяют свой выбор с позиции «нравится/не нравится».

— Но с другой стороны, как ни крути, в большинстве выборов в стране сегодня хотя бы формально побеждает партия власти. Ну в чём тогда проблема, зачем что-то менять?

— Давайте немного отложим в сторону правящую партию. Вот с чем я столкнулся в Янтарном, вот яркий пример. Был там хороший дядька по фамилии Сердюков. Но, чтобы управлять муниципалитетом пусть даже с 6 тысячами человек населения, недостаточно просто быть хорошим дядькой. Взять для сравнения компанию с таким же количеством сотрудников — чтобы попасть на должность её директора, ты должен работать лет 20, наверное, пройти все стадии управления, получить пару высших образований, курсы менеджмента постоянно проходить. А тут — человек, никогда в жизни своей ничем не управлявший, хороший, наверное, технический специалист, работавший на янтарном комбинате, вдруг становится главой муниципального образования. А там ведь сложная экономическая система. 

Нужно понимать законы жанра, как муниципалитет зарабатывает деньги. Понимать, что такое политика, что это искусство возможного. А он говорил: «Нет денег, что я могу сделать?». Нет денег — иди, проси.

— Собственно говоря, так и «зарабатывают» в большинстве случаев муниципалитеты средства — просят у губернатора им их дать.

— Да, безусловно. Но некоторым хоть сколько дай, им всё равно не хватит. Когда я поступал в академию народного хозяйства, был первый вопрос: ресурсы в мировой экономике ограниченные или безграничные? Мне показалось поначалу, что в мире безграничный ресурс. Так вот, ответ неправильный. Ресурсы всегда ограничены. Поэтому и человеку, который никогда не занимался управлением, сколько ресурсов ни дай, он не сможет распорядиться ими эффективно. И при этом на нём будут паразитировать люди, которые, наоборот, очень хорошо разбираются в этих процессах. Они его будут использовать как витрину. С экс-губернатором Егоровым то же самое было. Он — хороший человек, но был облеплен вице-губернаторами, которые очень прекрасно освоились в этом искусстве.

— Окружение себя странными вице-губернаторами — это вообще какая-то калининградская традиция. Но в таком случае ведь получается недоверие к людям, к избирателям. Мол, народ-то глупый, тёмный, выберет «не того». Однако если придерживаться такой логики, то люди никогда не научатся выбирать «того» — потому что не будут нести ответственности. Выбрал «не того», он натворил дел, так в следующий раз думай лучше на избирательном участке.

— Вы правы, да, здесь есть такая некая скрытая форма пренебрежения, что немножко у нас глупый народец. Но ведь есть примеры в мире, в той же Америке есть успешно работающий институт сити-менеджеров. Более того, не просто институт, а, что мне очень нравится, целая саморегулируемая организация сити-менеджеров. Она занимается их обучением и образованием, фактически оценкой их эффективности.

— Закон, который был принят облдумой, как известно, предусматривает исключение для Калининграда. Там остаются прямые выборы мэра. Логика, которой объясняется такое решение, достаточно странная: мол, там людей живёт побольше, там сложнее проворачивать всякие фокусы на выборах. Получается, что в столице у нас живёт народ один, а на периферии — другой, тёмный. 

— Мне кажется, дело в другом. В небольших городах всегда есть кадровая проблема — и в отношении политиков, и в отношении управленцев. В случае прямых выборов мэра, получается, люди должны выбрать два в одном, и политика, и управленца. Чтобы он не просто красиво говорил, а ещё имел какой-никакой опыт управления.

В Калининграде выбор таких людей «два в одном», понятное дело, гораздо шире, чем в любом районном центре. Там бы просто трезвых политиков найти, чтобы заполнить совет, это уже проблема — а им ещё и главу подавай. 

Здесь, может быть, формула с участием сити-менеджера хороша тем, что можно человека позвать со стороны, пригласить. Опять же, разделение функций главы муниципалитета и сити-менеджера позволяет одному из них делать непопулярные вещи. Которые, к сожалению, частенько нужно делать.

У нас, к сожалению, избирательная культура не прожила нужное количество времени, чтобы люди научились делать правильный выбор. Есть, к примеру, Швейцария. Её часто приводят в пример, как страну, где проводят очень много референдумов, как очно, так и в электронном виде. Меня поразило, что они через референдум решают даже совсем банальные вещи, которые у нас никому и не приходит в голову таким образом принимать. Вот встал там вопрос: повышать цену в общественном транспорте или нет? И они проголосовали за то, чтобы повысить. Потому что им объяснили, какая себестоимость пассажирских перевозок, какие тарифы, одно не соответствует другому. Представляете? А что было бы у нас, если бы провели референдум по вопросу повышения цены проезда в общественном транспорте? Объективное голосование, без всяких технологий?

— Слушайте, ну в любом же случае будут технологии. В той же Швейцарии представители транспортных компаний или менеджеры, ответственные за развитие инфраструктуры, наверняка тоже каким то образом готовились, объясняли людям, почему нужно поддержать повышение тарифов. Доносили суть идеи.

— Доносить идею — это, понятное дело, нужно. Но я говорю о технологиях сугубо политических в негативном ключе, когда пытаются, грубо говоря, выдать желаемое за действительное. Экс-мэр Янтарного Александр Блинов, человек с большим опытом муниципального управления, как-то сказал мне, что даже самая гениальная вещь должна «вылежать», должна появиться в нужное время и в нужном месте. У нас, к сожалению, минимальный опыт жизни в современных рыночных, либеральных условиях. Мы привыкли, что нас постоянно обманывают, что всё равно государство надурит, даже если будет предлагать с виду полезную идею

— Так оно и дурит.

— Оно и дурит, это нередко бывает, иногда вольно, с благими целями, иногда — невольно. Отвечает такой же монетой, значит. Зачастую все играют в некую игру.
«У нас избиратель не просвещённый»

Зачем, например, Устав Калининграда пять лет назад переписали вот так, а потом переписали обратно? Жизнь при этом от переписываний Устава не изменилась ни на йоту. Может быть, всё-таки стоит бедное это, замученное, забитое животное под названием местное самоуправление оставить в покое? Чтобы оно поработало хотя бы лет 10, какие-то образовались традиции, какой-то уклад? Да и кадровый голод в нём, он же от той же самой беды. Люди были, они хотели туда идти, в теории это ведь нормальная первая ступенька карьерной лестницы во власть, пресловутое местное самоуправление.

Кейнсианство — теория британского экономиста Джона Мейнарда Кейнса, предполагающая, что рыночная экономика не может саморегулироваться, поэтому вмешательство государства неизбежно.

— Это типичный пример конфликта кейнсианцев и рыночников. Одни говорят: государство всем должно управлять, другие говорят: дайте управлять рынку, его невидимая рука всё расправит. Дали вроде бы волю рынку, получили очередной кризис. Тут же кейнсианцы говорят: вот видите, ни хрена этот ваш рынок не расправил. Но он бы расправил лишь в том случае, если бы ему дали свободу.

Ведь что получается? Во всех странах есть пятилетний электоральный цикл. А инвестиционный цикл, как правило, длиннее, 7-10 лет. И они очень связаны между собой. Рынок — это состязание, кого-то на улицу выбросили, кто-то закрылся, кто-то обанкротился. И люди начинают возмущаться, предъявлять претензии власти. Люди обиженные всегда более активные, в том числе и в электоральном плане, чем довольные. Довольным-то зачем идти на избирательный участок, у них всё хорошо. Получается, эта недовольная масса давит на власть и требует разрушения рынка. 

С другой стороны, возьмём губернатора. Вот приходят к нему спустя какое-то время после выборов жители того же Янтарного и говорят: слушай, а мы тут неудачно выбрали главу. Он же не может им сказать: ну, выбрали и выбрали, теперь живите 5 лет с этим главой. С другой стороны, легитимно его не выпихнешь. И что делать?

Валентина Ивановна (Матвиенко, спикер Совета Федерации — прим. «Нового Калининграда.Ru»), когда пришла в СФ, сделала гениальный ход с точки зрения менеджмента. Она пришла, а там сидят руководители комитетов, все старые люди, поставленные не ею. Она никого не знает, никто её не знает, что делать? И она спросила: сколько у нас там комитетов и комиссий? Ей сказали: 47. Она говорит: нет, много, давайте сделаем только 10 комитетов. И всё забурлило, все поняли, начали терять свои места, все побежали к ней. Валентина Ивановна, а можно я сохраню свой пост... И тут же, за полгода весь Совет Федерации понял, кто в доме хозяин.

— Если бы она это делала с периодичностью раз в год, боюсь, это бы вызвало у сенаторов серьёзное недопонимание.

— Согласен, но в регионах всё сложнее. Вот приходит новый губернатор, у него везде бардак. Условно говоря, один глава пьющий, другой бездельник, третий — вороватый. Ему хочется всё это безобразие поменять, а легитимно он этого сделать не может. Тут же, естественно, федеральный центр его долбит за всё, что происходит на местах. Он же не может сказать, мол, извините, но это не я, это Янтарный.

Ведь не зря строилась эта вертикаль, в ней губернатор для жителей субъекта есть царь и бог. И этот царь и бог начинает искать способы, как легитимно «спихнуть» неэффективного главу. А отозвать его в рамках действующего законодательства практически невозможно. Ему приходится менять конструкцию. 

Тем более что большинство конфликтов начинались как противостояние губернатора и главы областного центра. Юрия Савенко в своё время, помните, отправили... 

— Тут ведь играет важную роль экономическая составляющая, суперцентрализация бюджетов. Бывает, конечно, персональный конфликт, но он имеет под собой очень серьёзную денежную подоплёку. У нас всегда муниципалитет находится в положении нищего с протянутой рукой: «А дайте, пожалуйста, дотации, субсидии, заверните мне немножко бюджета...»

— Как директор разговаривает со своим замом, так и, грубо говоря, продавщица будет разговаривать со своим клиентом. То же и во взаимоотношениях между федеральным центром, губернатором и мэром. Корпоративная культура одинакова везде, на всех уровнях, она мгновенно разносится по системе, губернатор тут не может быть исключением. Вот он и начинает искать, как поставить лояльных, способных исполнять его политику.

Глава Ассоциации муниципальных образований Калининградской области, сити-менеджер Светлого Сергей Лютаревич, которого губернатор Цуканов как-то хотел клонировать, рассказал в интервью «Новому Калининграду.Ru», почему он поддерживает силовые методы смены глав муниципалитетов, но не считает себя любимчиком губернатора, а также о смысле новой муниципальной реформы и о том, как исполняются майские указы Путина.

— Не так давно прозвучали идеи ликвидировать в Калининградской области недавно вернувшиеся выборы губернатора. Да и на местах такие идеи звучат, недавно у нас вышло интервью руководителя ассоциации муниципальных образований Сергея Лютаревича, он говорил об этом же. Может быть, продолжая вашу логику, не делать больше этих экспериментов с выбором губернаторов? Заодно исчезнут эти бесконечные инсинуации — снимут/не снимут, выберут/не выберут...

— Выборы — вещь неоднозначная, особенно в том, что касается губернаторов. Всё зависит от персоналий и от среды, сложившейся в том или ином регионе. Конечно, многим хочется, чтобы мы сами и губернатора выбирали, и президента. Но вот я сейчас, допустим, считаю: а, может, президента должен парламент выбирать? Потому что...

— А почему? Снова потому, что какое-то нужное время не пришло, эфемерное, подходящее для демократии? Такими темпами оно никогда не придёт.

— Смотрите, на фондовом рынке есть некоторые правила. Допустим, в рискованные акции нельзя вложиться, если ты не профессиональный инвестор. Таким образом рынок защищается от всяких финансовых пирамид. С такими ценными бумагами ты можешь работать, только если ты профессиональный игрок на этом рынке.

— Или через посредника?

— Да, через посредника, который разъясняет тебе все риски. Мне кажется, в избирательной системе это тоже важный аспект. У нас, к сожалению, избиратель не просвещённый.

— Так он никогда не станет просвещённым, если всё время его, процитирую депутата облдумы Михаила Чесалина, держать за лоха. Его же таким образом держат со всех сторон. И технологи, и власть, которая говорит, мол, рановато вам, граждане, избирать всех своих представителей напрямую, не готовы вы ещё к этому.

— Ну уж не совсем не готовы, есть представительные органы, депутаты, их выбирают в любом случае напрямую, без посредников. Есть, в конце концов, разделение властей — исполнительная, законодательная, судебная. Кстати, в той же Америке и судей выбирают, и шерифов с прокурорами. Кстати, интересная затея, может, потренироваться «на кошечках» для начала?

— Это вот как раз рисковое мероприятие, полицейских с прокурорами выбирать, боюсь.

— Но логика же тут точно такая же — если мы доверяем людям власть, то доверяем по полной программе. Глас народа — глас божий!

— Тут ещё вопрос в том, насколько Россия является по-настоящему федерацией. В Америке оттого и выборов столько, что там всё же есть максимальная федерализация. Там власть своя в каждом маленьком кусочке, самодостаточная и избранная народом.

— Да, тут вы правы. Но смотрите, вот 85 процентов населения России, может, уже чуть меньше, поддерживают, так сказать, действующий курс. Как с ними быть? Курс-то недвусмысленный.

— Есть мнение, что эти проценты зависят от того, как социологи задают им вопросы.

— Но мы же не только по этому вопросу судим о людях. Это может обескураживать, но такая статистика подтверждается довольно часто.

— Мне вот кажется, что люди поддерживают действующий курс потому, что нет ничего иного, что они могли бы поддерживать. Условно говоря, люди будут очень сильно любить чёрный хлеб, если у них не будет никакого другого. Круассанов нет на полках, может, они бы и рады их скушать иногда, но нет. Может, в маленьком каком-нибудь элитном магазинчике и есть, но на массовом рынке — только чёрный хлеб. Хороший чёрный хлеб, мне нравится.

— Слушай, ну не все любят круассан, понимаешь? 

— Это же не повод его не продавать!

— Так его не берут.

Помните анекдот: повар в армии варит борщ, мимо идёт генерал и спрашивает, мол, чего ты лаврушку в борщ не кидаешь? А повар отвечает: так не жрут, товарищ генерал... 

Почему, допустим, на выборах побеждает «Единая Россия»? Ведь, когда мы смотрим СМИ, на неё каких только ярлыков не навешивают, просто ненавистная партия. А потом на выборах — бах — результат оказывается выше. Конечно, где-то мухлёж, может быть, происходит но не везде же. Когда говоришь с людьми об их политических пристрастиях, идеальных кандидатах, разум рисует картину не менее чем Де Голля или Тэтчер. Но на избирательном участке, в итоге, выбор небольшой. Я вот в Янтарном пошёл на выборы в этот раз, так на моём участке даже кандидата от «Единой России» не было, только ЛДПР и безработные. Представьте, какой у меня был когнитивный диссонанс.

«Главнейшим ведомством должно быть антимонопольное»

— Ладно, давайте про деньги. Недавно Совет Федерации одобрил так называемый закон о торговом сборе, которым облагаются пока что предприятия торговли в трёх городах федерального подчинения — Москве, Санкт-Петербурге и Севастополе. Хотя теоретическая возможность расширения этой практики и на другие муниципалитеты остаётся. Как вы голосовали по этому вопросу?

— Против голосовал.

Глава комитета Госдумы по бюджету и налогам Андрей Макаров отметил, что практикой введения торговых сборов могут воспользоваться и другие субъекты РФ. «Мы в законе написали, что присоединение любого региона к этому закону, любого муниципалитета возможно только через федеральный закон — то есть без внесения изменений в федеральный закон ни в одном месте, ни в одном регионе, муниципалитете нашей страны сбор введен быть не может», — заявил Макаров.

— Много было таких сенаторов, которые выступили против?

— Всего трое против, причём из этих трёх один — Сергей Лисовский (представитель Курганской областной Думы в Совете Федерации — прим. «Нового Калининграда.Ru»), мой концептуальный, я бы сказал, оппонент. И 8 человек воздержались.

— То есть вы фактически пошли против мейнстрима.

— Ну не совсем против мейнстрима. Тем более как человек, имеющий некий опыт в торговле, я накануне пошёл к Матвиенко, высказал свою позицию. И в конечном итоге понял, что можно, грубо говоря, высказывать всё, что думаешь на эту тему. При этом Матвиенко пообещала, что сбор вводится сугубо для Москвы, Питера и Севастополя, а если его решат распространить на другие регионы, она сама выступит против.

Я повторю вновь: уверен, что законопроект был придуман на основе абсолютно неверной экономической информации. Сначала Собянин говорил, что торговые сети, мол, не платят налоги, потом этот тезис вложили в уста Владимиру Путину. А когда в Совете Федерации я задал вопрос замминистра финансов, сколько в Москве в частности в стране в целом предприятия торговли платят налогов, я ответа не услышал. Он сказал, мол, вы знаете, так сложно считать, я не могу эту сумму вам назвать, кто-то платит, кто-то не платит... Но ведь Росстат сегодня считает даже теневой сектор.

Мне эту информацию, в итоге, принесли, оказалось, что только в Москве только сети, занимающие около 10 процентов рынка, платят 26 млрд рублей налогов в год. То есть реальный вклад их в экономику весьма существенный. 

Нельзя же экономический закон, затрагивающий значительную долю рынка, принимать безо всяких оснований, не просчитывая его, не анализируя, не дискутируя. 

— Идея нового сбора для бизнеса вообще возникла весьма спонтанно. Попытка в предкризисной или даже уже кризисной обстановке спонтанно пополнить бюджеты за счёт новых сборов для бизнеса выглядит довольно опасно, тем более что изначально список тех, кто попадал под эти муниципальные сборы, был весьма широк. Стоит ли ожидать иных, настолько же спонтанных и очень странных, мер в условиях финансово-экономической напряженности?

— Может быть, вполне. Удалось, к примеру, «завернуть» в рамках комитета поправки в закон о торговле, которые требовали на прилавках держать не менее 50 процентов отечественных товаров, сократить отсрочки платежей поставщикам... Я спрашивал у разрабочиков законопроекта: ребята, вы читали правила ВТО? Мы в принципе не можем поражать в правах товар по национальному признаку. Опять же, есть Таможенный союз, товары оттуда — не российские, их тоже надо из сетей выкидывать? Ну и, наконец, как показало эмбарго на импортные товары, как только импорт в определённой категории пропадает, отечественные аналоги мгновенно повышаются в цене до импортных. 

Вот почему главнейшим ведомством в стране должно быть антимонопольное. Если ты поддерживаешь хороший градус конкуренции, тебе больше не надо лезть в этот сектор вообще. Пресловутая невидимая рука рынка будет работать. А как только ты начинаешь что-то подкручивать, всё искажается и ломается. Тот же кризис 2008 года, он в Америке почему начался? Потому что государство стимулировало ипотечное кредитование, решало социальную проблему. Не предлагало населению вначале заработать на квартиру, а потом в ней жить, но строило пирамиды.

Так что, к сожалению, мы можем в любой день получить любой закон. Это совершенно непредсказуемая вещь. Поэтому так важно экономическое просвещение. Мы, может быть, весьма просвещённые в литературе, в искусстве, духовно богаче любой из стран мира. Но в том, что касается понимания причинно-следственных связей экономики, мы дремучие люди. Нам кажется, если мы скажем ценам, чтобы они не росли, то они не будут расти. А если ещё посадим двух-трёх предпринимателей за рост цен, то они вообще снизятся.

Санкции могут сохраниться в течение всего 2015 года, заявил замминистра экономического развития Алексей Ведев. «Сейчас декабрь, ситуация не изменилась, так что, скорее всего, санкции могут продлиться весь 2015 год. Но ситуация не будет линейной. На 2016 год мы не загадываем», — отметил чиновник.

— Вы упомянули санкции. Полагаю, большинство людей, по крайней мере, как вы говорите, просвещённых, поняли, что первые победные реляции насчёт того, что мы сейчас устроим полное импортозамещение, оказались, мягко говоря, преждевременными, вот. Хотя бы потому, что в сельском хозяйстве требуется несколько лет, чтобы те инвестиции, которые делаются сейчас, стали хотя бы что-то приносить, не говоря уже о том, чтобы окупаться. Решение об ограничении ввоза товаров из западных стран было принято на год с возможностью как продления, так и сокращения срока. На фоне ситуации с галопирующими курсами валют и падающей стоимостью нефти сегодня возможна ли в ближайшее время отмена путинского решения?

— Это, конечно, большая загадка для всех. Насчёт импортозамещения хорошо сказал мой товарищ Дима Потапенко, создатель сети «Пятерочка», в эфире «Россия 24». О том, что на самом деле российские товары таковыми не являются, потому что производятся из зарубежного сырья на зарубежном оборудовании с помощью зарубежных технологий. И в какой же момент в таком случае они становятся российскими?

На самом деле он ведь недалёк от истины. Именно поэтому я так обрадовался, когда на круглом столе в Совфеде с участием замминистра промышленности шла речь о том, что задача сейчас состоит не в импортозамещении товаров, а в импортозамещении технологий. Западные экономисты говорят о том же, к примеру Фрэнсис Фукуяма писал, что страны, которые фокусировались на импортозамещении, как правило, проигрывали в экономическом росте. Правильнее фокусировать усилия на экспорте, ведь всё равно существует глобальное распределение труда. Всё равно какие-нибудь японцы делают магнитофоны лучше, чем все остальные. Зачем с ними конкурировать, давайте выберем те товары, которые у нас лучше получаются. Не знаю, вооружение, там, космические ракеты. Но в мире ограниченных ресурсов мы сможем сделать нормальный кластер.

Тот же «Автотор» декларирует кластерный подход, но какой это кластер, если вдуматься? Даже если построить 25 заводов, это всё равно будут предприятия одного собственника. И любая проблема у этого собственника автоматически перекладывается на проблемы всего региона. Кластер — это когда много собственников производят схожий товар.

— Боюсь, таких кластеров у нас нет хотя бы потому, что крупные собственники хотят всё сами контролировать, не хотят перекладывать на себя риски этих самых маленьких производителей. Если отгрузка продукции того же «Автотора» будет зависеть от какого-нибудь маленького предприятия, где производят, к примеру, кожу для обивки салона, то любая нестабильность будет слишком опасной. А нестабильности в малом бизнесе сегодня немало.

— Но если бы таких маленьких предприятий было пять, а мест, куда бы они могли поставлять свою кожу, было бы тоже несколько, то они бы конкурировали.

«Мы уникальные конформисты»

— И всё-таки, возвращаясь к санкциям — было бы неплохо, если бы их отменили?

— Конечно. Но это политическое решение, тут можно понять президента. Наколбасили, конечно, в этой истории с Украиной все, Евросоюз подлил масла в огонь, американцы тоже...

— Литва вовсю продолжает подливать.

— Ну, действия Грибаускайте мне напоминают поведение зашившегося алкоголика. Нет большего борца с алкоголизмом, чем зашившийся алкоголик.

— Как-то это слишком резко, вам не кажется?

— Ну, я не хочу её оскорбить. Но я знаю её историю, она жила в Питере, одно время даже работала под началом Матвиенко, вроде как сама в партийной школе училась, сама исповедовала коммунистические принципы. А теперь она резкий борец с тем, чего раньше была апологетом.

— Нет, ну так можно и про каждого второго, кто в России во власти находится, говорить. Сначала все ходили строем в комсомол и КПСС, а потом пошли таким же строем в церковь и в «Единую Россию».

— Да, но нашли же способ комфортного существования. Даже настолько сумели совместить несовместимое, что Зюганов получил награду от Патриарха. Мы, конечно, уникальные конформисты в этом вопросе.

«В отношениях с литовцами... Я обращаюсь к бизнесу, с тем чтобы переориентироваться на другие рынки. Нужно открывать свои логистические склады. Нужно приобретать и поставлять продукцию по другим каналам, минуя Литву. Наверное, все-таки это будет правильно. Изменится ситуация — можно будет возвращаться к тем же каналам. Но пока сегодня нужно переориентироваться на другие рынки как можно быстрее», — заявил Николай Цуканов и отметил, что «пока мы не видим возможности ситуацию изменить».

— Кстати, про Литву, Россия этого не подтвердила официально, но все уже видят, что происходит очередной раунд таможенной войны. И оценки такие звучат, что всё будет хуже, чем в 2013 году. Да и Литва в лице Грибаускайте ведёт себя жёстче, чем в прошлом году. При этом прошлогодняя таможенная война вылилась в серьёзные потери для калининградского бизнеса, ведь мы все здесь зависим от импорта, половина которого идёт через Литву. Может быть, стоит нашим представителям в Москве поднять вопрос, чтобы нам как-то компенсировали последствия этих военных действий? Нам сейчас много чего собираются компенсировать, может, и тут нужно, ведь мы являемся настоящими заложниками внешнеполитических разногласий.

— Наверное, заложники. Но до какой степени России учитывать фактор Калининграда, поступаться своей честью, своим реноме? 

— Тут другой вопрос, с реноме понятно, но, к примеру, посольства России за рубежом предпринимают весьма серьёзные действия для того, чтобы спасти одного человека, а здесь нас, простите, 940 тысяч.

— Но, тем не менее, Россия не может из-за Калининграда терпеть унижение. Есть определённые политические законы жанра. Грубо говоря, если одного посла выгнали за шпионаж, другого также выставляют, неважно, шпионил он, не шпионил. Так и здесь, они сделали шаг, мы на этот шаг ответили. Просто обзывать Грибаускате в ответ террористкой было, наверное, неправильно.

— А что делать предпринимателям? Может, им вообще отказаться от идеи ввозить что бы то ни было через Литву? С другой стороны, Польша тоже нередко делает резкие заявления. Что делать-то? Может быть, просто заложить во все бизнес-планы в части логистики 10-часовой простой на границе?

— Предприниматель по своей природе это человек, находящийся в большой неопределённости, в этом плане предпринимательство это больше искусство, чем технология. Понятно, что набор знаний должен быть, но по большей части это интуиция. Так что нынешняя ситуация может быть своего рода тренингом. 

Я как-то выступал перед предпринимателями, они там жаловались на свои проблемы, на налоги, на прочее. Но зачем жаловаться, ведь чем сложнее вести бизнес, тем выше входные барьеры, тем меньше конкуренция, тем больше заработки тех, кто может это делать. Вот я сегодня беседовал с одним предпринимателем, у которого здесь мясной завод, он упаковку с Литвы не может получить. Всё равно он найдёт какой-то выход, потому что остальные-то тоже не могут получить упаковку. 

Государству нужно пасти, как можно, этих овец-предпринимателей, чтобы было больше шерсти. А одной конкретной овце, конечно, лучше, чтобы она была единственная, потому что будут только её кормить, холить и лелеять. 

«Калининград пока точно не Гонконг»

Правительство РФ утвердило постановление, которое касается решения «проблемы-2016» для калининградского бизнеса. Однако решение лежит в политической плоскости, и его реальная реализация может столкнуться с серьёзными трудностями.

— Вот как раз по поводу холить и лелеять. 25 ноября президент РФ Владимир Путин подписал ряд распоряжений, касающихся дальнейшего экономического развития Калининградской области, в первую очередь — в перспективе «проблемы-2016». Правительство области прямо-таки фонтанирует радостными реляциями, судя по которым проблема эта уже чуть ли не решена полностью. Но мы видим, на примере так называемого «закона Жукова-Бурыкиной» о компенсациях резидентам ОЭЗ, страдающим от федерального законотворчества, что принятые на федеральном уровне решения могут начать работать лишь спустя годы. Есть ли тут чему радоваться столь сильно?

— Повторю вновь: политика — это искусство возможного. Мы понимаем, что в нынешних условиях хоть что-то выдрать с этого федерального центра — это уже хорошо, каждой крохе нужно радоваться. Особенно сейчас, в нынешних непростых условиях. Я понимаю Цуканова, я понимаю, сколько он бьётся там, сколько он пытается выдрать и сколько выдрать удаётся. И, сказать по правде, с точки зрения федерального бюджета, нас неплохо финансируют. Министр финансов Виктор Порембский говорил, что мы 8 млрд федеральных денег получили, это достаточно приличные средства. Я думаю, может быть, мы один из самых лучших получателей. Если, конечно, не брать Кавказ или Крым.

— Выделение средств — это ещё не панацея, средства нужно эффективно использовать, с этим у нас регулярно случаются проблемы. В Госдуме Калининградскую область постоянно склоняют по поводу освоения федеральных денег.

— В Госдуме лукавят, потому что процедура получения федеральных средств не очень-то располагает к своевременному их использованию. Да и вообще, качество аналитики на федеральном уровне зачастую хромает. Это же касается и нашей особой экономической зоны, которая якобы «не сработала». Ребята! Вы проанализируйте, почему она не сработала! Потому что вы же своими нормативными актами душили и гробили при каждом удобном случае хорошие идеи. 

— Тем не менее, то, что предлагает нам федеральный центр в качестве решения «проблемы-2016», на развитие похоже не очень сильно. В основе лежит субсидирование таможенных пошлин, которое, по большому счёту, есть простое продление переходного периода, который у нас был с 2006 по 2016 год. Причём если раньше льготы были гарантированы законом, то теперь субсидии будет раздавать областное правительство по не очень внятным критериям.

— Да, по сути это продление переходного периода и попытка сократить издержки для работающих на территории области предприятий. 

— Но речь не идёт о том, чтобы каким-то образом привлечь новые. Единственное из поручений Путина, очевидно имеющее целью привлечение новых инвесторов — снижение инвестиционного порога для резидентов действующей сейчас ОЭЗ со 150 млн до 50 млн рублей. Насколько эта мера может быть эффективной?

— Мне кажется, это частный момент, не очень значительный экономически, больше — психологически. Понятно, что 50 млн рублей инвестиций в одно предприятие — это крайне немного. Мы понимаем, что калининградский рынок крайне невелик, а серьёзные предприятия, работающие на «большую Россию», будут инвестировать не меньше 150 млн, а то и все 300 мон рублей. Если, конечно, речь не идёт о каком-то сугубо нишевом продукте, каких-то шнурках для специальной обуви.

Реальный бизнес, который может составлять основу и силу экономики Калининградской области, точно не будет ориентироваться ни на 50, ни на 150 млн рублей. Возможно, это поможет кому-то из действующих предприятий. Закон об ОЭЗ ведь позволяет стать резидентом, вложив средства в модернизацию существующего производства. 

— То есть всё же имеет смысл делать ставку на налоговые преференции действующей ОЭЗ?

— Я скажу больше — как ни удивительно, бывает так, что предприятию гораздо интереснее вообще не быть резидентом, а работать по классической схеме налогообложения, оптимизируя его.

— Поэтому и сокращается приток новых резидентов особой экономической зоны в последние годы?

— Поймите, ОЭЗ в её нынешнем виде была неким разменом для Георгия Бооса. У него, наверное, в то время просто не было другого выхода. Опять же, в действующих условиях это, вероятно, лучшее, что мы можем иметь. Но, тем не менее, налоговые льготы не могут полностью компенсировать нашу удалённость от российских рынков сбыта. Второй момент, может быть, более главный, заключается в том, что в нынешних условиях прямые инвестиции в экономику России в целом довольно драматически сокращаются.

Калининград с этой точки зрения пока точно не Гонконг, тут нет ничего такого, отчего инвесторам стоило бы идти сюда, а не в «большую Россию». И тем более — идти сюда, если они не хотят идти в «большую Россию». Иметь все российские геморрои, плюс ещё и геморрой калининградский? 

Существующие сегодня для резидентов ОЭЗ льготы, к сожалению, хороши в первую очередь для публичных компаний. Вот почему в своё время Георгий Боос, наверно, правильно говорил, что ставку надо делать на публичные компании.

— Уйти от бесконечного дробления на ООО и ИП?

— Речь не только о дроблении. Плюс публичных компаний в том, что они себя сами постоянно проверяют и перепроверяют. На Западе те же самые торговые сети бессмысленно проверять налоговой и иным службам, потому что они постоянно публикуют все данные о своей деятельности для акционеров. Появление новых акционеров есть способ увеличения дохода гораздо более эффективный, чем экономия каких-то мелких расходов. Но не отследил сам у себя «чёрную кассу», «левые контракты» — и ты получаешь огромные проблемы именно с акционерами. К сожалению, у нас это всё не является стимулом.

«Не нужно мешать наступать на грабли»

— Если подвести черту, то настроение перед Новым годом — оно какое? Всё совсем плохо?

— Я абсолютно искренне говорю: мне даже нравится нынешняя ситуация.

— Нравится вам, как человеку с предпринимательской жилкой?

— И человеку с либеральными подходами к экономике, как бы это ни звучало неуместно сегодня. В своё время я вступил в «Единую Россию», точнее — тогда ещё «Единство», по одной простой причине. В уставе партии было записано: «Единство» за либерализацию экономики. И меня это подкупило, я ведь искренний рыночник. Я на самом деле считаю, что всё зависит от самого человека. Не надо ему мешать делать ошибки, наступать на грабли. Пускай он наступает на них хоть два, хоть три раза.

— Мы плавно возвращаемся к началу разговора — в политической, электоральной плоскости вы эту русскую народную ходьбу по граблям почему-то не очень поддерживаете.

— Понимаете, я всё же имею некий управленческий опыт. Он мне часто говорит, что человек, который у власти, прав до той поры, пока он у власти. Уже потом нужно смотреть на его результаты, его методы... Рекомендаций в текущем моменте нет, любая форма управления является истинной до той поры, пока она показывает результат. Поэтому я пытаюсь в нынешней конструкции не мешать тем управленческим решениям, которые принимают те, кто сейчас обличён властью. Но при этом стараюсь заниматься популяризацией моих собственных идей.

Да, иногда мне прям говорят: нужно проголосовать вот так. Хорошо, давайте проголосуем, хрен его знает, может, вам виднее. Но потом я пытаюсь анализировать принятые решения, чтобы формировать какой-то питательный слой мысли. Как рукописи не горят, так и мысли не горят. Очень важно, чтобы все мы, от самого простого человека, до самого верха, пропитались некими неолиберальными идеями. 

У нас, у России есть много позитивных, хороших качеств, у нас много ценностей, но вот быт для нас всегда был на самом последнем месте. Это мы видим даже по культуре проживания, по культуре общения. Для нас сфера обслуживания всегда считалась чем-то малозначимым, достойным пренебрежения. Потому-то нам так нравится жить в Европе, недолго, месяц-два. И никогда не понравится жить там всю жизнь, потому что мы всегда люди более духовные. Но в этой своей погоне за духовностью для нас сделать больно соседу — это нормально.

— В одном из недавних интервью Путин так и сказал — да, может, и хорошо, что соседская корова сдохнет, нужно только выяснить, чья это корова и что он с ней делал.

— Да, именно так. И в том же Совете Федерации мне иногда приходится голосовать так, как я бы, допустим, не стал делать, будь я в чистом виде управленцем, менеджером. Но я уважаю тех, кто является управленцами сегодня, я признаю их право делать ошибки и нести за них ответственность. И я стараюсь подсказывать им, как их не делать. Так же и с губернатором — мы, депутаты, пытаемся подсказать ему, как делать лучше. Но в конечном итоге и за муниципальную реформу, и за всё остальное отвечает лично он.