— Бывает, что ребята молодой компанией зайдут в «Блинную», постоят, посмотрят, скажут так презрительно: «Ой, да тут такая совдепия», развернутся и уйдут, а спустя минут пятнадцать они возвращаются, делают заказ и едят молча. Молча едят и сидят. А я смотрю на них и думаю: «То-то же».
— Я на все эти слова вроде «совок» или «совдепия» не обижаюсь: те, кто так говорят, потом все равно обратно возвращаются. И я их понимаю, потому что где ты еще в курортном городе сможешь поесть, грубо говоря, на 120 рублей? А если хочешь больше, хочешь, чтобы был не «совок», тогда иди в другой ресторан и там за те же блины и котлеты плати вдвое больше, но не потому, что там блины вкуснее или мясо какое-то особенное, а потому, что у входа тебя встретит метрдотель, на стол тебе постелют скатерть, свечку для атмосферы зажгут и чуть ли салфетку под подбородком не подвяжут.
— Понятно, что в сезон у нас все едят — и туристы, и те, кто в санатории приезжают и лагеря, и светлогорцы. А в не сезон…. Но я не скажу, что в не сезон плохо работать — те, кто работать не умеют и не любят, у тех всегда все плохо. А у нас все хорошо, и доход я получаю хороший.
— Я владею «Блинной» и баром «У лукоморья» уже двадцать два года. Как так получилось? В 1993 году у меня случайно оказались лишних сто тысяч долларов, а здание с двумя заведениями было выставлено на открытые торги. Я подумал: «А почему бы и нет?» И купил. Я жил в Пионерском и в «Блинную» еще пацаном ходил. Правда, как здесь было, почти и не помню. Но тогда я точно решил, что ничего особо менять и не стану: в одном помещении будут печь знаменитые блины, а в другом будет бар. У меня на тот момент уже был основной бизнес, а эта покупка общепита была такой нагрузкой к нему.
— Кстати, бар «У Лукоморья» так и в семьдесят девятом году назывался. Все знают, что у Пушкина написано: «У Лукоморья дуб зеленый. Златая цепь на дубе том…», но мало кто знает, что лукоморье — это берег залива, бухта, такое старинное русское слово. В семидесятые и восьмидесятые бар был безалкогольным, в девяностые в «Лукоморье» любил захаживать и выпить чашечку кофе Владимир Ворошилов, легендарный телеведущий игры «Что? Где? Когда?». У него мама в Светлогорске жила, и он часто здесь бывал. Мы даже у входа в бар повесили специальную табличку в память о нем.
— Мне было тяжело с персоналом. В самом начале и «Блинной», и баром занимался управляющий. Потом я понял, что ничего хорошего из этого не выйдет и сам стал заниматься абсолютно всем. Я вникал во все детали: и в управление персоналом, и в технологию приготовления блюд. До сих пор помню, как задавался всеми этими вопросами: когда самое время класть сметану в бефстроганов? Какой должна быть температура подачи вот этого блюда? А белки? Почему они в одном случае ведут себя так, а в другом иначе? Потом освоился. Сейчас модернизирую производство. Например, для «Блинной» купил специальную, довольно дорогую печку для котлет, чтобы все было быстрее. За десять минут выпекается шестьдесят отличных котлет. Ты кладешь эту котлетку на тарелочку, пронзаешь ее вилкой, из нее брызжет сок. А какой идет аромат! Что же касается блинов, то мы жарим не советские блины, а курортные. — Оставить все как есть и ничего не развивать, не трогать — это очень опасная вещь в любом бизнесе. Есть такое понятие «Пороговое состояние», оно применяется и в физике, и в электронике, и в делопроизводстве. Иначе говоря — это состояние некоторой стабильности. Но нужно что-то менять. Потому что вот сколько раз в день или сколько раз в неделю ты готов есть один и тот же, пусть даже очень вкусный, кремовый торт? Рано или поздно тебе от него станет просто плохо и нескоро уже захочется. Или превосходный массаж — на десятом сеансе ты уже перестаешь получать от него удовольствие и пользу для своего тела. Так и в общепите: нужно не часто, но что-то менять. Меню или интерьер — неважно. А то заходит человек в зал, оглядывается и говорит: «Да ну, занавески старые, столы и стулья ободранные, пошли отсюда» или «Да тут одно и то же, не знаю, что и заказать, пойдем в другое место». А так ты ремонт сделал — у тебя уютно, и вроде то же самое меню уже лучше стало. Единственное, что должно оставаться неизменным — это хорошее качество обслуживания.
— Бывали такие случаи, что я увольнял за плохую работу повара, а потом смотрю — он в этом же Светлогорске, но уже в другом месте, в дорогом ресторане работает. То, к чему я очень строг — это чтобы со стороны персонала не было никакого хамства, никакого неуважения к гостю. Вот представьте: лето, жара, в «Блинной» очередь, все злые стоят, дети канючат: «Хочу есть! Хочу пить», а раздатчица одна и у нее смена с утра до вечера. А какой-нибудь курортник ей скажет: «Давай побыстрее» или что-то в этом роде, и если, не дай бог, она ему ответит — такое начнется… Но обычно очередь за раздатчицу, а не за того, кто заказывает и начинает скандалить. Это, знаете, как в старом анекдоте: стоит такой один-единственный ларек с пивом на весь городок. И в нем женщина это пиво разливает как с амбразуры. Очередь длинная тянется, все пить хотят, и она, как автомат: раз — полстакана пива, раз — полстакана пива. И тут один умник находится, который говорит: «А что это вы по полстакана наливаете? Давайте полный». А буфетчица ему и говорит: «Если я каждому буду полный наливать, то тогда тем, кто в конце, не хватит» и к очереди обращается: «Ему полную наливать?», очередь: «Да пошел он!». Своим девушкам — и тем, кто на раздаче, и тем, кто на кухне — я так и говорю: «Снимаю перед вами шляпу и преклоняю колено, потому что ваша работа — это тяжелый, изматывающий труд».
— Бизнес — это же такой поезд, и ты всегда должен успеть запрыгнуть в последний вагон. Я не всегда успеваю. Что-то делаю позже, чем нужно. Например, вот с этими аквариумами с рыбами и со столами с хорошими дорогими деревянными столешницами в «Лукоморье» я все-таки опоздал, надо было их делать гораздо раньше. Хотя гостям нравится. Вот нашел художника, и он нам фасады «Блинной» расписал — этим я доволен, хорошо получилось, и глаз радует. Но скажу честно: я в этот последний вагон не всегда успеваю запрыгнуть. «Ничто на земле не проходит бесследно»... как там дальше? (напевает) «...И юность ушедшая все же бессмертна...»
— Раньше я не боялся сделать что-то не так, не боялся рисковать. Вот были деньги — купил «Блинную» и «Лукоморье», а потом занял на машину полторы тысячи долларов, потому что деньги кончились. Задумал сделать здесь ремонт в 1997 году. Все разрушил к чертовой матери, все снес, а потом в этих руинах думаю: «Ну все, конец, еще немного и пойдем или стеклотару сдавать, или в ватниках сидеть будем».
— Бывали такие случаи, что я увольнял за плохую работу повара, а потом смотрю — он в этом же Светлогорске, но уже в другом месте, в дорогом ресторане работает. То, к чему я очень строг — это чтобы со стороны персонала не было никакого хамства, никакого неуважения к гостю. Вот представьте: лето, жара, в «Блинной» очередь, все злые стоят, дети канючат: «Хочу есть! Хочу пить», а раздатчица одна и у нее смена с утра до вечера. А какой-нибудь курортник ей скажет: «Давай побыстрее» или что-то в этом роде, и если, не дай бог, она ему ответит — такое начнется… Но обычно очередь за раздатчицу, а не за того, кто заказывает и начинает скандалить. Это, знаете, как в старом анекдоте: стоит такой один-единственный ларек с пивом на весь городок. И в нем женщина это пиво разливает как с амбразуры. Очередь длинная тянется, все пить хотят, и она, как автомат: раз — полстакана пива, раз — полстакана пива. И тут один умник находится, который говорит: «А что это вы по полстакана наливаете? Давайте полный». А буфетчица ему и говорит: «Если я каждому буду полный наливать, то тогда тем, кто в конце, не хватит» и к очереди обращается: «Ему полную наливать?», очередь: «Да пошел он!». Своим девушкам — и тем, кто на раздаче, и тем, кто на кухне — я так и говорю: «Снимаю перед вами шляпу и преклоняю колено, потому что ваша работа — это тяжелый, изматывающий труд».
— Бизнес — это же такой поезд, и ты всегда должен успеть запрыгнуть в последний вагон. Я не всегда успеваю. Что-то делаю позже, чем нужно. Например, вот с этими аквариумами с рыбами и со столами с хорошими дорогими деревянными столешницами в «Лукоморье» я все-таки опоздал, надо было их делать гораздо раньше. Хотя гостям нравится. Вот нашел художника, и он нам фасады «Блинной» расписал — этим я доволен, хорошо получилось, и глаз радует. Но скажу честно: я в этот последний вагон не всегда успеваю запрыгнуть. «Ничто на земле не проходит бесследно»... как там дальше? (напевает) «...И юность ушедшая все же бессмертна...»
— Раньше я не боялся сделать что-то не так, не боялся рисковать. Вот были деньги — купил «Блинную» и «Лукоморье», а потом занял на машину полторы тысячи долларов, потому что деньги кончились. Задумал сделать здесь ремонт в 1997 году. Все разрушил к чертовой матери, все снес, а потом в этих руинах думаю: «Ну все, конец, еще немного и пойдем или стеклотару сдавать, или в ватниках сидеть будем».
— Мне шестьдесят лет, я мастер спорта по стендовой стрельбе, сейчас еще буду строить комплекс с разными мишенями. У меня есть друг, мы с ним ровесники, и когда мы собираемся, он частенько начинает: «Да я не понимаю тех людей, которые в шестьдесят лет на работу ходят. Зачем? По мне, так лучше на Канарах отдыхать с красивой девушкой. Ты согласен?». И хоть я с ним и не согласен, но поддакиваю, чтобы он не расстраивался. Мне сейчас шестьдесят лет, но я этого не чувствую. Я люблю активный отдых, люблю свою работу, море, вино, женщин люблю! И свой город я тоже люблю.
— Одна моя знакомая — она примерно моя ровесница — учительница в озерской школе. Она рассказывала мне: «Я в Светлогорск приезжаю, и мне сразу хочется абсолютного всего: гулять, купаться, отдыхать, любить. Я здесь так подзаряжаюсь, мне здесь так хорошо у моря, а потом я приезжаю обратно в свой Озерск и там уже я снова — обыкновенная училка. Крыса такая».
Текст — Александра Артамонова, фото — Кирилл Клейков
© 2003-2024