В интервью «Новому Калининграду.Ru» глава регионального УФССП Павел Буренков рассказал о нововведениях, которые не обрадуют (или обрадуют) российских должников в этом году, оценил первые итоги операции «Казна», рассказал, почему считает религию важной частью службы и почему не связывает коррупционные скандалы в своем ведомстве с низкими зарплатами и большой нагрузкой.
— Павел Владимирович, в Калининграде сейчас проходит акция «Казна». Активно «трясти» должников по транспортному налогу начали только после того, как на региональном уровне пообещали поощрять муниципалов за успехи в работе с должниками. «Казна» — их инициатива?
— Изначально это была инициатива областного правительства. И за стимулирование муниципалитетов им огромное спасибо. Но Александр Георгиевич (Ярошук, мэр Калининграда, прим. «Нового Калининграда.Ru») параллельно тоже начал заниматься этим вопросом совместно с нами. И к тому моменту как все документы были в правительстве подписаны, мы уже были готовы. Ждали только отмашку, чтобы запустить пробный сценарий. Конечно мы удовлетворены результатами широкомасштабного рейда, но надеемся, что это для нас не предел. Рейды и акции будут проходить по всей области в течение года.
За неполных две недели нами арестовано 115 машин. Это не просто арестованные, а именно изъятые автотранспортные средства у должников. Сразу же на месте взыскано более полумиллиона рублей, что тоже существенно. В общей сложности погашено задолженности более, чем на 4 млн рублей. И это только непосредственно во время рейда «Казна». Вы видели, что суммы существенные и люди не бедные. Вряд ли кто-то может сказать, что мы у людей забирали последнее. Плюс, мы отмечаем, что у нас существенно возрос поток граждан на прием к судебным приставам. И это и есть основная наша цель. Нам есть чем заняться, кроме как увозить машины должников. Поэтому мы рады тому, что сейчас в отделах увеличился поток посетителей. Основной смысл рейда был в том, чтобы рассказать неплательщикам, что шутки кончились. В этом году мы перешли от слов к делу.
— Если мера действенная, что мешало вам самим этим заниматься?
— Мы же взыскиваем налоги не только в региональную казну. У нас огромное количество решений по взысканию задолженностей с физических лиц, с юридических лиц, взыскание алиментов. Пристав в своей повседневной работе старается уделить больше внимания социально значимым категориям. Поэтому если муниципалитет заинтересован в сотрудничестве — нам легче. У нас на один район, например, одна машина. И мы можем одну партию приставов сегодня, например, отправить по алиментам. А если представитель муниципалитета на машине берет пристава и мы выезжаем, отрабатываем крупнейших должников по транспортному налогу — мне представляется такая позиция более конструктивной.
Администрация Калининграда помогла нам заключить договор безвозмездного хранения арестованного имущества. Во время проведения рейда у нас граждане за хранение арестованных и изъятых автомобилей не платят. В отличие даже от тех, которые эвакуируют за неправильную парковку. Я считаю, это большое преимущество — не обременять должников дополнительными расходами. Мы могли бы и сами, конечно, этим заняться, взять платную парковку, потом взыскивать за эти услуги. Но задача-то основная взыскать налог, а не обложить граждан дополнительными тратами.
— Активизировался только Калининград или другие муниципалитеты тоже?
— Пока только Калининград. Конечно, нам очень бы хотелось, чтобы и другие муниципальные образования нашего региона брали пример с Калининграда и выстраивали такие же взаимоотношения с нами на местах. Мы не можем знать на территории района, где с той же стоянкой заключить договор. Мы работаем так, как работаем. И работаем мы неплохо. Мы за прошлый год налогов взыскали в два раза больше, чем за 2015-й. И это говорит о том, что мы на правильном пути. Здесь просто есть разные форматы. Если администрация Калининграда хочет в таком формате работать — мы с удовольствием. Остальные — я считаю, что где-то уместно и им будет проявить инициативу. Потому что нам всегда будет чем заниматься, понимаете? Мы не можем здесь разрываться. Силы и средства мы предоставим. Постепенно, я думаю, мы придем к тому, что такие мероприятия будут проходить по всей области. Но мы сейчас и сами справляемся, у нас по всей области арестовываются машины. Может быть, просто не столь массово такие мероприятия проходят.
— Когда мы с вами встречались около года назад, вы, так сказать, «обкатывали» другое нововведение — начинали отбирать права у должников. Мера оказалась действенной?
— Очень. Но, к сожалению, на сегодняшний день она распространяется у нас не на все категории исполнительных производств, а только на такие социально значимые, как взыскание ущерба, причиненного преступлением, алименты. Конечно, здесь какой-то глобальной статистики не провести в силу ограниченности нормы. Но примеров много, когда должники выплачивали достаточно крупные суммы задолженности после ограничения специальных прав. Их уже масса.
Был случай, когда ограничили в специальных правах женщину, несовершеннолетний сын которой причинил вред здоровью другому ребенку. А мать, которая по решению суда должна была выплачивать компенсацию на лечение, всячески уклонялась от исполнения судебного решения. Она даже переоформила свое имущество на третьих лиц и после ограничения в специальных правах продолжала управлять транспортным средством. И наши приставы по розыску совместно с сотрудниками ГИБДД ее на дороге поймали и заставили компенсацию платить. Мне доставляет радость нескрываемую, когда ребенок, которому причинен ущерб преступлением, получает компенсацию с человека, который два года на это плевать хотел. И такие маленькие радости мы для себя пытаемся найти. Ведь работа у нас нелегкая, и приятного в ней достаточно мало.
— Еще одно нововведение прошедшего года — вам передали полномочия по контролю за работой коллекторов. Кто-то из региональных коллекторов уже зарегистрировался в реестре?— Зарегистрированных на сегодняшний день нет. Нам эта ситуация, конечно, непонятна. Потому что вы наверняка видели, что в интернете есть много местных фирм, которые предлагают калининградцам весь спектр коллекторских услуг. При этом не то что свидетельств никому не выдано, ни одна из фирм еще к нам не обратилась. Хотя мы по этому поводу серьезную информационную кампанию проводили. У нас есть люди, которые смогут этим заниматься, есть бланки свидетельств, мы абсолютно к этому готовы. Ничего сложного здесь нет, мы в течение 10 дней выдадим свидетельства, чтобы эта деятельность была легальной. Но, видимо, кому-то выгоднее осуществлять эту деятельность нелегально. При этом, конечно, хотелось бы им напомнить, что штрафы-то достаточно существенные за нарушение закона о коллекторской деятельности — до 1,5 млн рублей. Они рискуют в итоге попасть в список наших же должников.
— Часто вам поступают жалобы от населения на работу коллекторских агентств?— На телефон доверия регулярно поступают сообщения, что «ночью звонили 40 раз». Там же не только нарушение условий лицензирования, там и нарушения, на которые граждане острее всего реагируют — когда их достают звонками, ночными визитами, и так далее.
— Так если есть обращения, почему еще нет ни одного штрафа?
— На днях появятся. Уже первые заявления от граждан поступили, гражданам спасибо за активную позицию.
— Но если вы знаете, что коллекторские компании работают, вешают по всему городу рекламу — почему вы не можете прийти и составить на них протокол?— Потому что у нас теперь все проверки проходят по графику, который утверждает прокуратура. Сейчас мы можем проводить только внеплановые проверки. И то если будут обращения от граждан. Тогда мы можем инициировать через прокуратуру внеплановую проверку.
— Если в области все же появятся легальные коллекторы, как вы будете контролировать их деятельность?
— Мы будем четко следить, чтобы они соблюдали требования, которые прописаны в законе. Чтобы не надоедали гражданам, не приходили в любое время дня и ночи, не угрожали. Вот это мы будем контролировать и реагировать на каждое такое проявление уже административными штрафами.
— В начале декабря прошлого года стало известно, что
Я бы посоветовал гражданам ознакомиться с законом об исполнительном производстве, чтобы четко понимать, что пристав может. Пристав, кстати, в отличие от сотрудников полиции может и в квартиру должника зайти без судебных решений, ордеров, и так далее. Честно говоря, даже в отсутствие самого должника. Приставу для этого требуется только разрешение старшего пристава. При необходимости можем взламывать двери. Но мы на такую меру практически никогда не идем. Надо будет — будем ходить чаще. Просто я считаю, что это совсем крайняя мера. Неприкосновенность жилища — это святое, хоть закон и позволяет нам в него проникать. Но для начала надо испробовать другие все методы.
— Премьер-министр Дмитрий Медведев предложил снимать запрет на выезд за рубеж не более чем через сутки после возвращения долгов. Это реальный срок? Там ведь взаимодействуют две структуры — вы и пограничная служба.— Все документы идут через Москву. Я уверен, что если этот законопроект примут, наш аппарат и центральный аппарат пограничной службы ФСБ России расставят все точки. Мы сейчас готовы в режиме онлайн все отправлять в электронном виде в погранслужбу. У нас все документы, выносимые судебными приставами, подписываются цифровой подписью и хранятся у нас в нашей информационной системе, и выгружать мы их можем моментально. Мы готовы. А дальше это взаимодействие будет организовываться на федеральном уровне. Сейчас 1,5−2 недели процесс занимает.
— И еще немного о нововведениях. В Госдуму внесли законопроект, который разрешит вам самостоятельно задерживать алиментщиков и доставлять их для составления протоколов. Это полезные для вас полномочия?
— Для нас все полезно. Если должника кто-то где-то застает, а мы его давно-давно не видели — конечно, нам необходима такая мера. Например, должник из Нестерова снял квартиру в Калининграде и не встал на учет, и вот где нам его искать? Поэтому если здесь его задерживает, например, наряд полиции, то задержать и нам его было бы хорошо. В таком ключе это огромную помощь нам окажет. Потому что многие приезжают работать в Калининград, мы на территории района постоянной приписки их зачастую подолгу найти не можем. И в Калининграде, естественно, тоже все незаконно сдаваемое жилье охватить не в состоянии.
— И в то же время Минюст России сообщил, что ими разработан законопроект, разрешающий судебным приставам закрывать исполнительные производства об алиментах в случае, если год поисков должника не дал результатов. Собираетесь ли вы пользоваться этой «опцией»?— Будет опция — будем пользоваться. Но на сегодняшний день было бы более правильно ставить вопрос о том, чтобы в установленном порядке признавать должника безвестно отсутствующим. У нас такие случаи в практике встречаются. Если человека пять лет никто не видел, о нем никто не слышал, у него не было перемещений, он не покупал билетов, не открывал счетов, то мы совместно с полицией, через заинтересованных лиц, обращение в суд признаем его либо безвестно отсутствующим, либо умершим. Тогда производство оканчивается, есть основания. Будет закон — будем смотреть, как там все сформулировано. Если его нет три года — так его безвестно отсутствующим признавать надо по-хорошему.
— Эксперты, комментирующие этот закон, опасаются, что приставы просто перестанут искать алиментщиков, если с поисками возникнут малейшие сложности.— У нас силы-то есть таких должников искать, мы их ищем и находим. Здесь дело в другом. Должники по алиментам — в большинстве случаев как раз группа риска. Это те, кто ведет асоциальный образ жизни, часто алкоголики, наркоманы. И мы не можем исключать вероятность того, что мы должника ищем три года, а он уже давно прошел как неопознанный труп. На сегодняшний день мы совместно с УМВД работаем, довели до наших судебных приставов, как правильно заполнять опознавательную карту лиц, чтобы если где-то будет найден неопознанный труп, его сопоставляли с опознавательными картами наших должников, которых мы давно найти не можем.
— Жители Калининграда получили этой зимой неприятный коммунальный сюрприз. На фоне общего кризиса сильно подскочили счета за отопление. Это уже отразилось на долгах горожан?— Пока никак не отразилось. Посмотрим, как оно будет. Потому что, конечно, я тоже в этом месяце счет получил и был неприятно удивлен. Но как добросовестный гражданин я буду платить. А что делать? Повлиять я на это не могу. Всплеска долгов мы не ожидаем, хоть и не исключаем.
Хотелось бы здесь гражданам порекомендовать институты защиты их прав, такие как рассрочка, отсрочка исполнения. Нужно получить копию исполнительного производства у судебного пристава, пойти в суд и просить рассрочку исполнения. Все должно быть аргументировано — что состав семьи вот такой-то, вот справка с работы, что я столько-то получаю. Я не отказываюсь от долга, готов платить в месяц столько. Почему нет-то? Мне кажется, это самый нормальный, правильный вариант для законопослушного гражданина.
При предоставлении рассрочки мы даже выезд за границу ограничивать не будем. Мы просто будем контролировать, что рассрочка соблюдается, что он каждый месяц вносит, скажем, 1,5 тыс рублей. Все — ни тебе запрета на выезд за границу, ни тебе лишения прав водительских, даже счет банковский никто арестовывать не будет. Но у нас крайне редко этой мерой пользуются, вообще почти не пользуются. Проще же прийти, приставу нахамить, пар выпустить. Потом смириться и горевать у разбитого корыта.
— Знаете, когда начинался кризис, все говорили, что сейчас вал просроченных кредитов будет. Но не было никакого вала. Был в пределах обычной погрешности, какая бывает год от года. Чуть-чуть, может, прибавилось. Кризис повлиял на россиян в бытовом плане, да. Но что касается нашей статистики, он прошел более-менее гладко.
— В прошлом году мы с вами много говорили о проблемах самой службы — низких зарплатах и большой нагрузке. За год удалось что-то изменить?— Я вообще никак не влияю на зарплаты. Только на премии. Но я считаю, что подход к премированию у нас стал более прозрачным, понятным для приставов. Нормальные приставы, которые с душой работают, четко понимают свою роль и место в системе государственной службы, получают среднюю зарплату уже порядка 26−28 тыс. Это средняя по году. Но у нас же как в стране принято считать? Вот я получаю каждый месяц 13 тыс. Все, значит, у меня зарплата 13 тыс. Нет, провели мы за прошлый год анализ, сели, разобрались. Нормальные приставы, которые действительно хорошо работают, получают все премии и надбавки, у них зарплата в среднем в районе 26 колеблется. Что, согласитесь, не такая уже и плохая зарплата. Поэтому хотелось бы, чтобы и остальные на них равнялись, а не на бездельников, которые наказанные ходят и получают действительно 13 тыс — голую зарплату без премий.
— В январе полицейские задержали группу ваших коллег по подозрению во взяточничестве. Причем, по оперативным данным, в состав этой группы входили и начальник, и заместитель начальника Ленинградского отдела службы. Не считаете ли вы, что это прямой итог этих самых низких зарплат при довольно коррупциогенном характере работы?— Мне кажется, что фактор коррупциогенности примерно одинаков во всех сферах. Я не связываю эти события с характером нашей работы, я считаю, что это вопрос личности. Если человек вор — он будет вором. Поэтому мы всегда будем бороться с такими проявлениями в нашей Службе. Эта ситуация для нас недопустима. Но где на сегодняшний день нет коррупции? Она есть везде — в образовании, в медицине, в нашей службе. У нас есть подразделение по борьбе с коррупцией. Мы взаимодействуем с областными УМВД, с ФСБ. Я хотел бы отметить, что достаточно много сотрудников по нашим материалам отправляются в места не столь отдаленные. Радует, что их становится все меньше. У нас все-таки очень много работает порядочных людей, которые честно исполняют свои служебные обязанности.
— Так вы знали о том, что они коррупционеры?
— Мы подозревали. Понимаете, мы же тоже здесь сидим и все мониторим. Но за руку поймать сложно, тем более что у нас нет оперативно-розыскной деятельности. Но видите, все-таки получилось. И тут коллегам из УМВД спасибо, мы нацелены на дальнейшую работу с ними в этом направлении, чтобы у нас больше такого безобразия не было.
— В конце прошлого года вы наградили архиепископа Калининградского и Балтийского Серафима медалью. За что, если не секрет?
— Взаимодействие с РПЦ у нас очень хорошее, и я лично считаю его крайне важным. Наша Калининградская епархия — единственная структура, которая вообще никогда нам не отказывала. Более того, эту помощь нельзя переоценить. Без этого мы вообще бы уже тут с ума сошли. Это дань уважения лично владыке за такую вот поддержку, понимание того, что у нас происходит, участие в судьбах людей.
Сегодня без духовного воспитания жить-то вообще тяжело. Отсюда все эти штрафы, вся эта пьяная езда. От бездуховности. Люди разучились жить по заповедям Божьим. Сейчас легче купить какую-нибудь ерунду почитать, чем духовную литературу, труды святых отцов. А ведь многие из этих произведений очень легко читаются, а ведь они интересны с точки зрения жизненной философии, нацеленности, направленности, убежденности, веры. А у нас никто ни во что не верит, никто ничего не боится. Ни суда, ни высшего суда. Все считают, что они самые умные и самые хитрые. А ведь Бог все видит. И чего тут хитрить? Все мы перед ним как открытая книга. Мне кажется, что если бы люди чаще ходили в церковь, у нас все получше бы было. И со штрафами, и с алиментами. Люди бы не забывали своих детей, своих бабушек, своих мам и пап. Не забывали бы, что все в их руках, но на все Его промысел.
Фото — Виталий Невар, «Новый Калининград.Ru»
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2024