«Литовская коса. Байки лесника»: репортаж «Нового Калининграда.Ru»

Гедиминас Дикшас.
Все новости по теме: Шторм в пятницу 13 января
Глобальной миссией поездки корреспондентов «Нового Калининграда.Ru» на литовскую часть Куршской косы стал один, почти риторический вопрос: что же эти литовцы делают у себя так, что у них размыв авандюны не становится ЧП, а туристы к ним едут и без игорной зоны, помноженной на легализованную проституцию с марихуаной в придачу. Почему мы сами предпочитаем отдыхать не на родине, а по ту сторону границы, хотя это и сложнее, и дороже. Ответ на вопрос нашелся — и материализовался в бывшем леснике литовского нацпарка Гедиминасе Дикшасе.

«Гедиминас, — протягивает мне широкую ладонь улыбающийся пожилой мужчина с густой седой щетиной. — Мне уже в силу возраста можно говорить все, что вздумается», — предупреждает он.

Гедиминас отработал лесничим на косе 40 лет. Теперь это дело перешло его сыну — Кестутису. «Родится внук — тоже будет лесничим», — уверенно заявляет Гедиминас. Его дочь Лина Дикшайте — замруководителя литовского национального парка — смеется. Хотя, судя по уверенному тону пожилого мужчины, именно так и должно случиться. Пока еще в Литве нет лесничих династий, но мой собеседник уверен: будут.

Несмотря на пробирающий до костей мороз и колючий ветер Гедиминас неспешно шагает по косе. «Разве 40 лет для леса — это много?» — искренне удивляется он, когда ему задаешь вопрос про стаж. Впрочем, конечно, он и сам понимает: 40 лет — это много. И Дикшас, правда, может говорить все, что ему вздумается. И вовсе не потому, что он самый старший, а потому что знает больше.

Для Гедиминаса вообще очень важен и возраст, и опыт. «Раньше у нас здесь было лесничество, а потом уже сделали нацпарк. Кстати, знаешь кто у нас тут был первый лесничий?» — озорно глядит на меня Гедиминас из-под седых бровей. «Марта Шмидт, дочка лесничего-немца, который ухаживал за этой землей до войны», — с гордостью рассказывает Дикшас.

Мы с фотокорреспондентом поеживаемся и чуть ли не пускаемся в русскую плясовую от этого пронзительного ветра. Гедиминас глядит куда-то вдаль, размеренно шагает по заснеженному пляжу и продолжает свою историю.

Он рассказывает, как перенял все премудрости охраны своего песчаного богатства, как в старых немецких трудах отыскивали разные способы ухода за той частью берега, что у залива. «Если возникали какие-то вопросы, мы искали в немецких трудах — там ведь все описано. Эту косу берегли до нас, и мы этими же методами пользуемся», — кивает головой Гедиминас. «Новые технологии?» — он смотрит на меня так, будто я сморозила какую-то глупость. «Каждый год ветер уносит песок. После сезона штормов мы выходим на берег, смотрим, что повреждено, а потом начинаем выравнивать дюну, склоны, выкладывать ветки так, чтобы удерживали песок. Если видишь, что вся дюна зеленая — значит, укреплена. Где-то еще маленькие заборчики выставляем — чтобы люди лишний раз не ходили», — терпеливо объясняет Гедиминас.

Слушая истории этого человека, понимаешь, почему он так скептически относится к новым технологиям. Попробуй убеди в необходимости модернизации человека, который 40 лет борется с морем в буквальном смысле хвойными ветками. И ведь смотришь на широкие пляжи литовской косы, на ухоженную дюну, на выложенные, уже замерзшие и запорошенные снегом ветви и начинаешь испытывать сверхуважение к этим маленьким шажкам, которыми делается такое большое дело.

kkosa_lith.jpgКажется, умудренный опытом лесничий берет природу «на слабо». Словно тягается с ней. Ты мне шторм — а я тебе еще веточек подложу. Ты мне холод — а я потеплее оденусь и всем-всем расскажу, как за тобой, неразумной, ухаживать надо, чтобы ты сама себя не повредила. У тебя запас времени неограничен — а я сына в лесники отдам, и внука. Сложно с такими упертыми спорить. Даже природе, наверное.

«Так вот. Про вашу и нашу часть косы. Знаешь, граница вот эта вот — она исторически сложилась. Всегда там проходила. И все время как-топо-разному у нас все было — на вашей и на нашей части. Вот даже во времена лесничества. Мы рубили лес, и вы рубили. Но ваши жители с косы дрова у меня покупали. До сих пор помню фамилии моих покупательниц. Я говорю: почему у меня-то берете? Сами же тоже рубите. А мне в ответ — на нашей части дешевле, но там самовывоз, а это грузовик надо, мужика найти надо — погрузить, разгрузить, а у вас все с доставкой. И вот так…», — Гедиминас делает неопределенный жест рукой — и все становится понятно.

С Гедиминасом сложно беседовать. Во-первых, ход его мыслей как-то даже неловко прерывать, а во-вторых, буквально на каждом участке косы он вспоминает какую-то историю, которую просто необходимо выслушать. Заготовленные на листочке вопросы в таком случае — лишь еще один кусочек бумаги, где наспех можно оставить заметки, чтобы не забыть все услышанное.

Бывший лесничий шагает по-хозяйски. Подводит нас к Центральному пляжу. «В 70-х здесь размыло как раз до самого спуска. Восстанавливали все. Тут, конечно, нельзя, но я в свое время здесь тяжелую технику использовал: с моря песок брали — дюне подсыпали. Нельзя, наверное, так, но теперь-то авандюна есть. И пляж — вон», — Гедиминас машет рукой — на десяток метров вперед песок. «Результат-то есть», — немного хвастливо добавляет он.

И этот результат, судя по всему, нравится не только Гедиминасу. «У нас как-то считали, кому принадлежит недвижимость. Так вот: 51% — это местные жители, а 49% — те, кто имеет здесь „домик для выходного дня“. Даже ваши, российские чиновники есть. Вот, к примеру, мэр Москвы такой был Попов — знаете? У нас дом построил», — рассказывает Гедиминас.

Этот неформальный «хозяин косы», кажется, с удовольствием вспоминает те времена, когда территория косы была закрыта для широкой публики. «С литовской стороны традиционно было больше посетителей. И партийные деятели тоже предпочитали в Ниде отдыхать. Возможно, оттого и теперь у нас так, как сегодня», — Гедиминас уже сам задумывается, почему не складывается с туристами на калининградской стороне косы.

«Знаете, у вас ведь тоже интересно очень — больше природы нетронутой. Вот только условий маловато, а туристу-то надо немного, на самом деле — чтобы душ был, кровать, чистота, да погулять», — выдает свои наблюдения почтенный лесник. Он добавляет: раньше ходили разговоры, что у вас отдыхать дешевле — поэтому многие наши ехали к вам, а сами сдавали свои литовские домики. Впрочем, сам Гедиминас как истинный патриот родной земли не покидает.

Хотя у него есть претензии к тому, как все обустроено на литовской территории Куршской косы. Жалуется лесничий и на незаконные постройки на косе, которые вроде бы как должны снести, но не сносят. «Вы посмотрите: вроде строить нельзя, а бумаги все нужные нашлись у этих людей. И уже тех, кто бумаги выдавал эти, нет, а дома стоят. И сносить не сносят — по много лет дела в судах. Ведь у нас, по закону, если эти дома сносить, то бюджет должен потери владельцу дома компенсировать», — объясняет Гедиминас.

2.jpgЕсть у лесничего претензии и к природе. «Жалко, конечно. Но ученые посчитали, что с каждым годом море вокруг косы становится выше, а сама коса — ниже», — вздыхает он. И тут же успокаивает — мол, это же природа. Гедиминасу, кажется, в принципе не свойственно уныние. Вот, к примеру, ведет он нас к Солнечным часам. Говорит: «Они показывают самое точное время. Литовское». Сверяем этот хронометр с более привычными приборами для определения времени. Непорядок — на наших часах на полчаса больше. «Ну вот, что я и говорил. Точное время показывают. Наше время. Время косы. Биологическое. Вы что думали, время — оно аккурат под наши часовые пояса, что ли?» — отстаивает «хозяин косы» правоту солнечных часов.

«Ну, вы, наверное, совсем замерзли!» — спохватился наш Морозко и повез обратно в город. В пути разговор заходит и о том времени, когда коса была закрытой территорией, и о российской части национального парка. «А ведь знаете, в конце 80-х, когда я возил сюда больших чиновников, шли разговоры о том, чтобы передать вашу часть Литве. Чтобы мы там порядок навели...», — вспоминает мой собеседник.

На прощание не выдерживаю и все же спрашиваю: «Ну так, если бы отдали вам часть косы, навели бы порядок?». Гедиминас задумался: «Зачем нам это? Там граница исторически проходит. У нас своя головная боль. А порядок? Ну, разве что только если бы без людей отдали — тогда бы навели, наверное». Впрочем, разве можно было ожидать другого ответа от человека, у которого «исторические» отношения сложились даже с морем и ветром.

Возвращаясь с косы в Калининград, ловлю себя на мысли, что вопрос охраны косы оказался намного глубже, чем просто деньги, технологии или люди. Но так или иначе все самое ценное и самое хрупкое — будь то государство, любовь или природа — лежит на плечах таких вот Гедиминасов, которые молча и с любовью делают свое дело. Где-то эти Гедиминасы немного тщеславны, где-то тоже что-то для себя «подкручивают», нарушают, но они, все же, это дело делают — и исправно. И этим Гедиминасам тоже что-то не нравится. И претензии у них к окружающему миру тоже есть. Но они не изливают свое недовольство в интернете, а, как в песне Макаревича, в силу своих ограниченных возможностей гнут под себя этот изменчивый мир. 

Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав Ctrl+Enter

Тема в развитии


[x]


Полулегальные методы

Замглавреда «НК» Вадим Хлебников о том, почему власти скрывают от горожан свои планы по застройке.