В конце апреля представители нескольких калининградских изданий провели встречу с мэром Неринги (административное образование, объединяющее четыре поселка на литовской части Куршской косы — прим. «Нового Калининграда») Дарюсом Ясайтисом. Одним из поводов для встречи послужил снос построенного еще в советские годы здания информационно-туристического центра Agila в центре Ниды. Однако разговор зашел и о перспективах развития Неринги, и о проблемах, с которыми сталкиваются власти самоуправления, и о различиях в развитии поселков на российской и литовской частях Куршской косы.
— Что случилось с информационно-туристическим центром Agila?
— С ним не случилось ничего плохого. Новый центр Agila будет очень похожим на старый, который всем известен. Там будет мультифункциональное пространство с опускающимися в пол стенами — то есть вся Agila станет одним большим залом на 500 мест (предыдущий зал вмещал 300 человек — прим. «Нового Калининграда»). На крышу можно будет подняться и рассмотреть панораму.
Мы оставили бетонные плиты, они будут использованы при строительстве нового информационно-туристического центра с тем же названием — правда, пока мы не знаем как. Кроме того, будет большой проблемой выкопать котлован глубиной 5 м, чтобы наша стройка при этом не «поплыла», потому что после 1 м грунта [на месте строительства] начинаются 4 м воды. Строители сейчас думают, как «заякорить» все здание, но они найдут решение. В 2021 году [когда Неринга станет культурной столицей Литвы] Agila должна стоять, как и все другие объекты.
При этом я хочу подчеркнуть, что мы никогда не думали о том, чтобы занять территорию леса или национального парка — мы хотим реконструировать те объекты, которые у нас имеются, но не функционируют так, как когда-то в прошлом. Например, бывший рыбхоз — поскольку мы знаем, что правительство [Литвы] в конечном счете идет к полному запрету промышленного рыболовства. Вообще, практически везде в Литве оно уже запрещено, осталось, кажется, только в заливе и Каунасском водохранилище — и то скорее как дань традиции. Правительство не выделяет на поддержку данной отрасли денег, молодежи рыболовство неинтересно — остаются только старые рыбаки, и постепенно это уходит в прошлое. Наши дети, наверное, смогут увидеть, как сетями ловили рыбу, только где-то в музее.
Соответственно, [подобные рыбхозу] объекты мы хотим реконструировать под то, что сейчас нужно — дома отдыха высшего уровня. Сейчас начали с проекта большого дома отдыха в Юодкранте.
— Вы сказали, что Agila перестраивается к 2021 году, когда Неринга станет культурной столицей Литвы. Что это за проект?
— Это, наверное, копия европейской инициативы по выбору культурной столицы (в 2022 году культурной столицей Европы станет Каунас — прим. «Нового Калининграда»). Но про Нерингу я всегда говорил, что мы неофициальная культурная столица Литвы уже давно, нам не нужны для этого никакие титулы. Тем не менее для нас это возможность показать, что мы имеем: фестиваль Томаса Манна, мероприятие (мы пока размышляем насчет формы), связанное с именем Жан-Поля Сартра... Хотя, когда мы поставили скульптуру Сартра на дюне Парнидис (писатель бывал здесь в 1965 году во время визита в СССР — прим. «Нового Калининграда»), началась дискуссия: кто был, почему, коммунист или не коммунист... Я рад, что скульптура вызвала такое оживленное обсуждение, это уже хорошо. Не знаю, совпадение это или нет, но в прошлом году мы установили ее на день рождения Сартра, и в прошлом же году французы вырвались на третье место по числу туристов в Неринге. Президент Макрон, которого мы приглашали, впрочем, не приехал — [власти Франции] ограничились тем, что подарили нам скамейку.
Возвращаясь к центру Agila, хочу отметить, что это объект не только на один 2021 год. Мы получали очень много запросов от инвесторов, которые хотят инвестировать в гостиничный бизнес, о том, будет ли здесь пространство для проведения конференций. Потому что отель без конференц-зала не так успешен, а застроить на косе можно ограниченную площадь. Другими словами, у инвесторов и так мало места, и вопрос, стоит ли занимать его большими конференц-залами, всегда был для них актуальным. Так что вслед за проектом реконструкции центра Agila, на которую очень большую сумму средств выделило правительство Литвы, сразу потянулись и другие инвестиции.
Например, уже перестраиваются «Золотые дюны», которые восемь лет стояли без жизни, а теперь там будет мини-spa с небольшим бассейном и рестораном на 70 мест, который будет работать круглый год. Это, конечно, будет очень дорого, для очень богатых людей, которые хотят сюда ехать. И [вместе] с этим проектом, я верю, в следующем году откроется и аэропорт (взлетно-посадочную полосу для легкомоторных самолетов в Ниде построили в 1968 году, как считается, по инициативе председателя Совета министров СССР А.Н. Косыгина — прим. «Нового Калининграда»).
— То есть Неринга превратится в курорт для богатых?
— Я отвечу вам так: перед войной курорт в Юодкранте был для президента Литвы Антанаса Сметоны слишком дорогим, он не смог сюда поехать и отправился в Палангу. Поэтому для нас ничего не меняется. [Привилегированный статус] формируется в том числе за счет охранного статуса территории, действующих запретов и слишком маленькой территории. Невозможно сделать дешевый курорт, когда тебе разрешают построить гостиницу в 80 номеров, а себестоимость 1 кв. м в ней составляет 10 000 евро, как в случае с Radisson’ом (имеется ввиду проект строительства гостиницы сети в Ниде — прим. «Нового Калининграда»). В свою очередь, инвестор, который вкладывает деньги, работает уже на своего клиента.
Съесть рыбца, а не собаку: почему мы любим деревенские праздники в Ниде
— Высокий сезон здесь длится 2-3 месяца, но нам ведь здесь нужно как-то жить и поддерживать инфраструктуру все 12 месяцев. Два месяца в году въезд на территорию национального парка стоит 20 евро, остальные 10 месяцев — 5 евро. И если вы приедете в сентябре, то в этих прекрасных апартаментах, которые в пик сезона стоили, может быть, 1000 евро в сутки, сможете отдохнуть за 100, а то и за 50 евро. Это очень гибкая политика [ценообразования], но так есть: высокий спрос здесь держится 2-3 месяца в году.
Когда есть дефицит, с этим ничего не сделаешь. То же самое происходило и у вас во время Чемпионата мира по футболу: отельеры подняли цены на ночлег в космос и заработали. После этого мы были в Калининграде и останавливались почти бесплатно в прекраснейшей гостинице.
— А Неринга почувствовала на себе какой-то эффект от прошедшего ЧМ-2018?
— Честно говоря, я думал, что эффект будет намного большим. Я сам организовал много встреч, но большинство [болельщиков] выбрало польскую сторону. Паром, граница, экологический сбор — наверное, это сработало не в нашу пользу.
— Сколько туристов посещает Нерингу ежегодно, и прогнозируете ли вы увеличение этого потока?
— В год к нам приезжает порядка 400 тыс. человек, но число туристов постоянно увеличивается и, наверное, скоро достигнет полумиллиона. К тому же погода меняется год от года, и в 2018-м уже в мае мы видели здесь столько приезжих, сколько обычно их бывает в середине лета. Номерной фонд у нас рассчитан на порядка 13 000 постояльцев (в это число включены и гостиницы, и частный сектор), и мы не сможем его увеличить, а скорее всего даже немного уменьшим — в угоду качеству и комфорту.
В частном секторе, кстати, остаются предложения ночлега за небольшую стоимость, но и здесь есть свои проблемы. Раньше туристы из Литвы, Латвии, России приезжали и находили бабушек, сдающих жилье, прямо на месте. Сейчас же почти все ищут себе жилье с помощью интернета, и бабушки жалуются на недостаток клиентов. Другая проблема заключается в том, что количество долгосрочных бронирований уменьшается. Сейчас чем меньше период аренды, тем выше у тебя заполняемость. Наконец, меняются и сами туристы: они готовы платить побольше, чтобы жить с большим комфортом. Далеко не все готовы жить в соседних с хозяином комнатах.
— Преимущественно туристическая направленность Неринги сложилась исторически или все таки в советское время было по-другому?
— В советское время очень крупным работодателем был рыбхоз. Если бы в период, когда и у нас, и у вас всё «прихватизировали», нашлись умные люди, способные выкупить акции, а не обанкротить купленное предприятие с целью извлечения выгоды, я думаю, оно продолжало бы работать. Но вспоминать прошлое можно сколько угодно, а нужно смотреть вперед.
Кстати, вы не знаете самого интересного! Наверное, никто у вас уже и не помнит «Ракету» (серия советских речных судов на подводных крыльях — прим. «Нового Калининграда»), которая ходила по маршруту Каунас — Нида. В этом году 7 июня этот рейс будет снова запущен. Нашлись частные инвесторы, которые решили вернуть те самые «Ракеты», купили два таких судна и сейчас их реставрируют. Рейс продолжительностью около 4 часов будет выполняться по четвергам, пятницам и субботам (в воскресенье — только обратно в Каунас), а стоимость билета будет 49 евро. Дороговато, конечно, но я думаю, хоть по одному разу такие люди, как мы с вами, кто на эти «Ракеты» в детстве смотрел, должны захотеть прокатиться.
Ну и, конечно, их примет уже новое здание вокзала, которое мы тоже реконструируем, и где разместится в том числе таможня. Мы не отказываемся от идеи запуска водного маршрута Нида — Рыбачий если не в этом, то, может быть, в следующем году. Ваша сторона по крайней мере официально на сегодняшний день готова принимать суда, наша сторона — нет. По договору между нашими странами есть проблема: если на судне больше 12 мест, пассажиры должны пройти осмотр в стационарном пункте пропуска. Но суда такой маленькой вместимости неэкономичны, а если судно вмещает 50 пассажиров, то все люди должны выйти для оформления на берег. У нас пока такого помещения нет. Но скоро будет. И как только мы эту проблему решим, сразу поедем с делегацией к вам и будем обсуждать данный вопрос.
— А вы позиционируете Ниду как курорт для калининградцев или исходите из принципа, что они и так к вам заедут?
— Конечно, позиционируем. Как я уже говорил, к нам все едут и всё работает исключительно летом. А в низкий сезон если бы мы имели возможность что-то предложить... Самое неудобное на сегодняшний день, пожалуй, это визовый режим. Вроде бы технологии улучшаются, но проверки все равно занимают много времени.
— Поток туристов растет — я помню, у вас даже случались эпизоды, когда вы ограничивали количество автобусов, которые могут заехать на косу.
— Мы об этом говорим и думаем постоянно. Нам не хватает альтернативных маршрутов прибытия туристов. В данном отношении вся инфраструктура не только не претерпела изменений, но даже стала хуже, чем была в советские времена. Как раньше все было устроено? Туристы централизованно завозились автобусами, и автобусы сразу уезжали. В то время время в Нерингу запускалось и с калининградской стороны, и со стороны Клайпеды 11 автобусов. Пока не выехал одиннадцатый, не заезжал следующий. Сейчас же каждый приезжает на своей машине, приезжает по 50 автобусов в день с туристами только с круизных лайнеров. Инфраструктуры [для такого количества транспорта] нет и не будет.
Туристы с круизных лайнеров — это вообще проблема номер один. Но сортировать автобусы мы не имеем права по закону, а повышение экологического сбора тоже не поможет. Поэтому сейчас идет дискуссия — но только дискуссия, нет еще никаких цифр и решений, — чтобы вернуться к тому, сколько большого транспорта может находиться в Неринге единовременно.
— Популярно мнение, что на круизных пассажирах никто, кроме владельцев круизных лайнеров, не зарабатывает, потому что они живут там, питаются и даже сувениры тоже приобретают на борту.
— Абсолютно верно. Но мы же связаны партнерскими отношениями с Клайпедой. Как только мы заговариваем о том, что закроем для круизников Нерингу, они сразу начинают кричать, что тогда круизные лайнеры в клайпедский порт вообще не будут заходить.
Опять же, у вас в Пионерском, кажется, строят порт? Так вот, у меня мысль такая: пусть там лайнер пересаживает всех пассажиров, которые хотят увидеть Куршскую косу, в автобусы и забирает их в Клайпеде, уже посмотревших и российскую, и литовскую части косы и переночевавших у нас или у вас. Но, конечно, те, кто продает круизы, будут против этого. Одним словом, у нас есть эта проблема, и вы с нею тоже столкнетесь.
— Строительство в Неринге должно согласовываться с природоохранными структурами (литовскую часть Куршской косы, как и российскую, занимает нацпарк Kuršių Nerija — прим. «Нового Калининграда»)?
— Буквально на прошлой неделе я рассказывал новым депутатам Сейма, что Неринга — это единственное самоуправление Литвы, где разрешение на строительство выдается с согласия министра окружающей среды и службы строительства в Вильнюсе, но ни один министр это разрешение не подпишет, потому что не захочет скандала из-за какого-то домика (но есть немало уже выданных разрешений, по которым все институции сумели договориться).
При этом законодательство у нас хотят еще сильнее ужесточить, хотя, казалось бы, сильнее уже некуда. Сейчас на литовской части Куршской косы застроены неполные 5% территории. И если, предположим, все стороны договорились, что вот тут надо построить туалет, и подписали все бумаги, то через 5-6 лет, если никто не выйдет протестовать с плакатом, будет только территориальный план — последняя бумага, необходимая для разрешения на техническое проектирование. И это на территории, которую можно застраивать! [Строить вне ее границ] мы не хотим и никогда не хотели.
— Хорошо, вот есть Нида с её образцовыми домиками, есть аккуратный поселок Юодкранте, где приятно проводить время, и есть, условно говоря, поселок Лесной, где едва ли не первое, на что обращаешь внимание — это трехметровый забор с колючей проволокой поверху. Почему так? Почему это два разных мира?
— Трудно сказать. Наверное, в те годы, когда происходила «прихватизация», нам в Неринге повезло с главным архитектором, с Альгимантасом Завишей (один из соавторов Генерального плана Неринги, умер в Ниде в 1998 году — прим. «Нового Калининграда»). В то время к нему ходили, а возможностей у архитектора в то время было много, и все могло быть точно так же. Он у нас почетный гражданин города, между прочим.
И еще один очень важный [фактор]: в Конституции Литвы написано, что вся земля в Неринге принадлежит государству и никогда не будет продана. Это единственное такое самоуправление. Плюс мы имели план, который, наверное, отдыхавшая здесь в советское время и любившая эти места богема спасла и захотела сохранить все так, как есть. Наш Генеральный план был написан в 1992 году, и уже тогда было определено, что можно, а что нельзя. Конституционный суд его утвердил, а самоуправление, кстати, было против — потребовалось даже вмешательство президента. В общем, не думаю, что мы сильно умнее — так сложилось, и в этом нам очень повезло.
— Но ведь в советское время рыбные колхозы были и в Ниде, и в Рыбачьем. А потом в какой-то момент все начали по-разному развиваться.
— Да, но как курорт калининградская часть косы и не была развита — там и был рыбный колхоз. Поселок Юодкранте стал курортом еще в XIX веке и исторически развивался как курортный. Соответственно, и финансирование было другое, и домики, и правительственный дом отдыха «Рута» был построен именно тут. Не знаю, ездил ли кто-то из Рыбачьего в Москву с угрями [в советское время], но мама моя ездила — лоббизм был такой.
[Если говорить об истории, то] в Калининградскую область после войны людей везли отовсюду. Те же рыбаки — с Астрахани. Думали ли они тут засидеться? Это была не их культура — людей перебросили откуда-то черт знает куда жить и работать. Рассказывали же, что в одном конце дома жили, а другой разбирали на дрова и думали, как отсюда побыстрее уехать. И никто ничего не создавал и не думал остаться, потому что ни земли, ничего ты не имеешь — ты здесь чужой.
— Сейчас вы во многом определяете вектор развития самоуправления. Какой вы видите Нерингу, скажем, через 20-30 лет?
— В те времена, когда власти Литвы писали Конституцию, наверное, у них была возможность изменить [вектор развития Неринги], если бы они видели то, о чем иногда [в отношении Неринги] говорят министерство окружающей среды и министерство культуры. И я думаю, что и у людей заработок был бы отличный, и канал Discovery бы отсюда не выезжал. Что не надо было делать? Не надо было разрешать приватизировать все дома отдыха. Надо было их оставить в собственности государства, все снести и построить вместо них деревню куршей: с куренасами, с минимальной инфраструктурой и маяком. Каждый хотел бы здесь переночевать, поплавать на куренасе, увидеть старую жизнь и природу. Но теперь это маловероятно.
Так что у меня нет никаких опасений насчет будущего, потому что с 1994 года вслед за мэрами Неринги, которые были до меня, ничего нового я не говорю. Даже в шутку замечаю, что я, наверное, пятый по счету мэр, который говорит про Центр морской терапии около Ниды, и, наверное, еще какой-нибудь мэр после меня будет о нем говорить. Дай бог, чтобы это была единственная проблема, которая останется после меня, ну или набережные, которые с 1968 года никто не перестраивал — и все, ничего тут не придумаешь. Даже в контексте реконструкции мы говорим про 9-12 зданий, которые в этом нуждаются, и велодорожки — побольше велодорожек.
Мы, кстати, не оговорили самую большую инвестицию в нашей истории: линий электропередач на косе больше не будет — мы их сносим. Не будет больше ни одного столба у нас, и ни одного провода [над землей]. Это было проектное решение 1994 года, на которое сейчас удалось получить финансирование. И мы сейчас имеем уникальную возможность на месте ЛЭП построить еще одну велосипедную дорожку. Потому что ЛЭП имела охранную зону шириной 30 м, а [проложенный под землей] кабель — 3 м. Сейчас мы выступили с инициативой об изменении лесного законодательства, Сейм пообещал пойти нам навстречу — и после этого [вместо ЛЭП] можно будет сделать велодорожку.
Текст, фото — Денис Туголуков, главный редактор «Нового Калининграда»
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2024