Матрешкины фантазии

Семьсот лохматый год от Рождества Христова. Где-то на просторах Британии, а то может быть даже и Авалона седобородый Мерлин пытается скрыться от злобной Морганы, стремящейся убить не только его, но и весь человеческий род. Из трех учеников колдуна один, упитанный Хорват, оказался, как это обычно бывает, с червоточинкой и увязался за феей, а двое остальных - Бальтазар (Николас Кейдж) и Вероника (Моника Белуччи) тут же закрутили роман. Пока один выбирал другой романтические подарки, Моргана и Хорват укокошили дедушку. Путем каких-то странных фокусов Вероника засунула себя и неприятельницу в самую натуральную матрешку, Бальтазар закачал туда же Хорвата и отправился искать по белу свету наследника Мерлина. Учитывая мрачный взгляд, щетину и сомнительные наряды, неудивительно, что дети дядю, предлагавшего им надеть на пальчик колечко, сторонились. Спустя тысячу лет, в Нью-Йорке единственно возможный претендент, 10-летний фантазер Дейв (Джей Барушель) случайно забредает в штаб-квартиру Бальтазара, и отвертеться у него никак не получается - кольцо делает свой выбор. Правда с координацией движений у ребенка плоховато, Хорват вырывается на свободу, но ненадолго - Бальтазар закрывает его вместе с собой в какую-то китайскую вазу еще лет на 10. Дейв, обмочив штаны, плюет на все эти сказочки и всех этих сказочников и углубляется в изучение физики, попутно отращивая чубчик в стиле Джеймса Дина. Однако, когда он, наконец, отвлекается от проводов и катушек на подругу детства, небритый мужик в кожаном плаще вновь выходит на сцену, и тут уже вазами-матрешками отделаться не получится.

"Дисней" и известный голливудский производитель хитов для масс продюсер Джерри Брукхаймер в "Ученике чародея" решили, как говорится, одновременно и рыбку съесть и на люстре покататься. Концепция "волшебный я в обычном мире" уже достаточно разработана. Для детишек среднего школьного возраста есть наконец начавший заканчиваться "Гарри Поттер", для молодежи постарше - "Сумерки", с успехом вышедшие уже в третьей итерации. В стремлении залезть на поляну многосерийных франшиз и взять кассу на их фоне не было бы ничего плохого, если бы концентрация классических штампов в "Ученике Чародея" не была бы такой высокой. Всунув в без малого 2 часа экранного времени сомнительную мифологию, о которой забываешь к первой трети фильма, тинейджерскую лав-стори между главным героем и ежеминутно удивленно открывающей красивый ротик Бэкки и десяток кинематографических аллюзий, от джедаев до Микки-Мауса, командующего швабрами в классической диснеевской "Фантазии", авторы явно переборщили. Франшизы наподобие "Гарри Поттера" потому и милы массам, что разжевывают сюжет для не привыкшей к таким полетам мысли аудитории понемногу, осторожно и без рывков. Тут же задача по изложению того, почему и отчего Дейву надо спасать мир, ложится на плечи героя Кейджа. Который покамест не углубляется в нравоучения, еще выглядит вполне сносно, однако затем - куда же без этого - вспоминает о заточенной в матрешку любви, делает свои фирменные бровки домиком и все становится совсем уже грустно. И даже Моника Белуччи не помогает.

Иполинский размах явно не пошел затее "Диснея" на пользу. Лучше уж, если стародревняя "Фантазия" так мила этой студии, сделали бы ее римейк, в конце концов физик-недотепа с чубом явно проигрывает говорящей мыши в перчатках. "Ученик чародея" же, к сожалению, подтвердил незыблемый закон Голливуда последних лет пятнадцати - если в фильме задействован Николас Кейдж, то не позже второй трети лента обязательно скатывается в уныние - даже если он носит кожаное пальто и катается на блестящем "Роллс-ройсе-Фантоме" тридцатых годов.