Джейсон Стэйтем сформировал стереотип актера, играющего роли суровых парней — настолько суровых, что даже волосы бегут с их головы, не выдерживая этой всепоглощающей суровости. Это однообразно и быстро утомляет. Стремится ли «Эффект колибри» (никакого сходства с «Эффектом бабочки», но поди объясни это нашим жадным прокатчикам) встать в один ряд с другими фильмами жанра «Мордобой со Стэйтемом», выяснял Николай Кириченко.
Объектом наблюдения «Колибри» является военная травма британского солдата Джоуи Джонса (Стэйтем), погруженная в зловонный раствор коррумпированной изнанки ночной лондонской жизни; сравнения с «Таксистом» напрашиваются сами собой. И там, и там мы видим отчужденного, запуганного одиночку, окруженного враждебным миром недостижимого, неправомерно (как ему кажется) нажитого богатства и иллюзорно чистых женщин, столь же недостижимых; и там, и там мы ощущаем постоянный невроз.
«Таксист» — это не тот фильм, с которым легко тягаться, и уж тем паче если в главной роли снимается Джейсон Стэйтем. Но режиссер-новичок Стивен Найт, до этого написавший сценарии к «Грязным прелестям» и «Пороку на экспорт» и почти подобравшийся к тому же Скорсезе с его «Островом проклятых», пытается, и пытается он хорошо. И даже Стэйтем, который всегда был скорее не актером, а «экранной звездой» с весьма ограниченным набором возможностей самовыражения, старается, очень старается.
Досье на протагониста. Имя: Джозеф «Джоуи» Джонс. Род деятельности: безработный. Место жительства: улицы Лондона. Последнее место работы: Королевская морская пехота Великобритании; дезертировал со службы в Афганистане. Причина дезертирства: «Я не могу убивать невинных женщин и детей». Психологическое состояние: страдает посттравматическим стрессовым расстройством (оно же «афганский синдром») — результат участия в военных действиях. При первой встрече кажется спокойным, но склонен к приступам агрессии; однако для людей, которых он не считает преступными элементами, не опасен. Характерным проявлением «Афганского синдрома» у пациента являются галлюцинации, в ходе которых он видит и слышит вокруг себя птиц семейства «колибри», напоминающих ему о травматических переживаниях во время военной службы в Афганистане. Склонен считать себя народным мстителем. Асоциален.
Это наш Джоуи, хотя, несмотря на мое маленькое досье, в больницу он по ходу фильма не попадает. Попадает он из Афгана в Лондон, а там видит, что дезертир, нарушивший военную присягу, никому не нужен. Он оставляет семью, оставляет «нормальное общество» и начинает жить на улице в компании таких же маргиналов, подобных которым мы столь часто видим в Калининграде у входа в любой супермаркет. Немытый, заросший и ночующий в коробке, он меньше всего напоминает привычных нам привычных персонажей Стэйтема, но в таком состоянии он чувствует себя комфортно удаленным от всех забот большого мира. Однако, он вскоре обнаруживает, что у людей, пославших куда подальше социальную систему, нет никаких прав, а их жизни ценятся невысоко, и что в любой момент чуть более удачливые маргиналы могут отобрать у них последнее и вырвать их из комфортно-немытого мирка. Так происходит с беспризорной девушкой, с которой у Джоуи завязались лишенные эротики отношения — ее забирают и насильно обращают в проституцию. Отныне у Джоуи всего одна идея: месть.
Но для этого ему придется на какое-то время вернуться к цивилизации и играть в общую игру чисто выбритых, вымытых и одетых в костюмы людей. Также ему предстоит встретиться со многими своими старыми знакомыми и понять, что-то самое «мрачное подбрюшье Лондона» куда больше и мрачнее, чем все, что он видел до этого, и там есть что угодно — от избиения проституток до крови богатыми (и потому всемогущими) клиентами до работорговли.
Итак, мифология Дикого Запада, погруженного в раствор отчуждения современного большого города, налицо. Есть одинокий немногословный герой-мститель , скрывающий рефлексию за маской невозмутимости; есть ночной мир неоновых витрин и дорогих костюмов, прикрывающих мрачные тайны, которые герой намерен раскрыть и наказать виновных; есть два светлых женских образа: помимо похищенной и обращенной в проституцию бездомной девушки, есть католическая монахиня Кристина, занимающаяся миссионерской благотворительностью. К ней главный герой, как истинный нарушитель правил, испытывает уже эротическое влечение и стремится ее раскрепостить, сорвав с нее маску иррационального религиозного стыда.
Эту «нуарную» формулу мы видели уже не раз, и она удивительным образом не надоедает — скорее, наоборот, вызывает заведомый восторг, лишь бы ее как следует воплотили в жизнь. «Драйв» двухгодичной давности доказывает это. «Колибри» — это фильм определенно рангом ниже, чем «Драйв», но не более того. Сама формула, насыщенная психологической сложностью и прямолинейным взглядом на социальные проблемы, не позволяет фильму скатиться слишком низко. Здесь по определению есть все: и нервные срывы со слезами, и неуверенные объятия, и чувство вселенской горечи и сожаления, и насилие, которое, в отличие от других фильмов со Стэйтемом, сюжетно оправдано и раскрывает персонажей с новой стороны.
Вопросы остаются к самому Стэйтему. Конечно, он не идеален, иногда хочется заменить его на кого-нибудь другого, более экспрессивного и ловко владеющего мимикой. Но Джейсон захотел показать, что он способен на нечто большее, чем о нем обычно думают, постарался, выложился как следует, и результат вышел совсем не плох. Особенно эта сцена срыва у оперного театра ближе к концу. Он плачет настоящими слезами. 8/10.
© 2003-2025