Школа для дураков

Биолог Виктор Служкин (Константин Хабенский) живет в Перми и устраивается работать в школу учителем географии, потому что работы больше никакой нет, а нужно кормить жену (Елена Лядова) и дочку. В соседний дом возвращается бывший одноклассник Будкин (Александр Робак), который теперь помощник депутата. Периодически Будкин с дорогими подарками заходит в гости, в него влюбляется и к нему уходит жена главного героя. Денег постоянно нет, дома пусто, дети в школе пакостят (например, гадят на тряпку). Есть только одна очень хорошая ученица, которая учит географию и с которой у Служкина развивается платонический роман. В конце учебного года учитель ведет своих учеников в поход, а по возвращении его увольняют.

Режиссер Александр Велединский перенес время действия на десять лет вперед и примерно на столько же состарил главного героя. То есть, по сути, проблему безвременья и того, как, в нем оказавшись, двадцативосьмилетнему молодому человеку жить дальше, четко прописанную в романе у Иванова, заменил кризисом среднего возраста.

Что ж, мужчина в середине жизни — это один из любимых героев советского кинематографа периода 70-80-х годов. Первое, что приходит на ум, это «Осенний марафон» (с которым практически сразу после «Кинотавра» и стали сравнивать «Географа») и «Полеты во сне и наяву». Но у Служкина нет этой разрушительной, даже агрессивной энергии, которая более-менее явно проявлялась у Бузыкина и в большей степени, конечно, у Макарова.

Именно Макарову, герою Янковского, герой Хабенского на протяжении всего фильма посылает такие визуальные приветы. Вот уже в самом конце дня рождения катается на качелях в саду и взлетает, но, естественно, приземляется лицом в сугроб, вот кричит по приказу учеников: «Я бивень!», вот исчезает в финальной сцене; а вот, и это никуда не годится и ничем не оправдано, говорит, глядя, как школьники проходят на байдарке порог: «Как я давно не звонил маме».

У Служкина вообще нет никакой эмоции, одна безвольность и вялость: жена попросила отпустить ее к другому — отпустил, знакомая позвала к себе — пошел. Только в школе он защищается от учеников, пытается сохранить остатки достоинства. Это герой такой милый, в основном за счет актерского обаяния Хабенского, чем-то смешной, безобидный и абсолютно бессмысленный. Возможно, что это и мог бы быть портрет (а Велединский все же мастер портретного жанра, вспомним его героев — и Сашу Белого из «Бригады», и Кира из «Живого»), но он не получился.

Вместо сумрачного леса ходит Служкин по вполне конкретной Перми и ее окрестностям. Но Пермь в «нулевые», в отличие от девяностых, это уже не какое-то уральское захолустье, а столица культурной революции. К этой культурной революции прямое отношение имеет школьный друг Служкина, помощник депутата, «продвигает культурку» и на день рождения Служкину дарит каталог ну с очень узнаваемой эмблемой проекта PERMM, инициатором которого был Марат Гельман. Будем считать, что в этом эпизоде съемочная группа кланяется власти, которая частично спонсировала съемки фильма, а также напоминает зрителям, что действие происходит все же в наше время.

В одном из интервью режиссер Александр Велединский говорил, что отказался от 90-х, потому что современные дети не смогут достоверно сыграть тех школьников, мол, не то у них выражение глаз. Мне кажется, что глаза здесь ни при чем: во-первых, стали снимать про нулевые, только потому, что испугались сделать ошибки в 90-х, а во-вторых, был некий социальный заказ, на портрет апатичного интеллигента «нулевых».

Ко времени, точнее — к его приметам, в фильме масса претензий. И какие-то отсталые, несовременные глупости на доске написаны, и выражение «я бы вдул» уже сто лет никто не употребляет, и видео чуть ли не формата HD Служкин снимает на старую «Нокию», а потом даже умудряется распечатать стоп-кадр без потери качества. Бог с глупостями на доске, фразами и телефоном — но их так много и они такие нелепые, что все остальное, что показано верно и оправданно, просто перестает работать.

Здесь нет портрета «героя нашего времени», потому что и героя нет, и нет времени как такового: все его приметы к середине фильма из-за критической массы разнообразных ляпов просто становятся мертвыми декорациями. Нет драмы, и нет даже трагикомедии, потому что смеяться над тем, как учитель напивается с главным школьным хулиганом и читает рэп, становится неуместно и надоедает. А что тут есть?

Да ничего. Есть фильм, который практически с самого начала (Служкин дерется в электричке с милиционером под песню «Я свободен») стыдно смотреть. Кроме первого эпизода еще, пожалуйста, навскидку, пара стыдных: и момент со сцеживанием березового сока в бутылку из-под коньяка, и сцена в бане — влюбленная в учителя школьница стонет голая у печи (за молодую актрису почему-то неудобнее всего), учитель до крови стегает себя банными вениками — видимо, изгоняет похотливых бесов. Лучше бы сняли историю о том же, но только попойку с учениками сделали бы более дружественной, обязательно — сцену воссоединения учителя с ученицей, и, конечно, никакого увольнения. Хотя нет, такие фильмы государство не будет спонсировать.