«Рестораны Нового Калининграда.Ru» продолжают публиковать интервью с владельцами самых старых заведений нашего города. Сегодня известный калининградский джазовый музыкант и директор легендарного ресторана «Атлантика» Леонид Кутиков рассказал о том, как проработал в ресторане тридцать лет и сколько собирается еще, вспомнил, какие люди в него ходили, как в стенах ресторана снимали кино, и пожалел, что давно уже не слышал просьбы из зала: «А сыграйте вот эту песню для моряков!»
— Ресторан «Атлантика» открылся в 1970-м году, считайте, что в прошлом веке. И практически до конца 80-х это был один из лучших ресторанов в городе. Его любили все, и особенно моряки и люди, связанные профессией с морем — гости сидели в нем безвылазно, огромный человеческий поток в день проходил, по сравнению с сегодняшним временем, в пять-шесть больше, чем сейчас. Пускали в него всех, не было ни строгой охраны, ни фейс-контроля, а та советская уравниловка позволяла ходить в «Атлантику» и студентам, и морякам, и рыбакам, и генералам, и лейтенантам. Тогда в городе было еще мало ресторанов, всего три или четыре, а наш был самым популярным. Почему? А почему на рынке стоят десять почти одинаковых палаток, а покупают только в одной?
— Я попал в «Атлантику» как раз в 70-м году, начинал с того, что работал в ресторане музыкантом. Приехал из Белоруссии в Калининград, остался в этом городе, отслужил в армии, потом окончил музыкальный колледж и работал музыкантом, собрал свой собственный джазовый оркестр и стал его директором, потом в конце 80-х годов трудовой коллектив избрал меня директором ресторана. Здесь я работаю уже тридцать лет. И можно спросить: «Не надоело ли?» Нет, не надоело. Я считаю, что у меня уникальная работа: я здесь и директор, и торговый работник, и предприниматель, и музыкант.
— Да, в те годы в ресторане разрешалось играть, конечно, не все, но все-таки чуть больше, чем на эстраде. Семидесятые — это время становления «Битлз», «Роллинг Стоунз», а Калининград ведь портовый город, и сюда привозили из-за границы разные пластинки, не только рок, но и джаз. Здесь очень любили джаз, и мимо меня тоже эта любовь не прошла. Я сам и играл его, и пел, и делал аранжировки. Конечно, одно дело, когда любишь и джаз, и рок, играешь их для себя и хочешь выложиться, а другое дело — когда играешь для других. И ничего, нужно просто понять, что творится на душе у моряка, когда он возвращается из рейса или вот-вот уйдет в него. Несмотря ни на что, на все эти пластинки и так далее, люди были все же информационно поджаты и часто заказывали и что-нибудь из советской эстрады: и Антонова, и «Синюю птицу», и «Веселых ребят», и разные морские песни.
— Есть такая городская байка, что когда еще была китобойная флотилия, то моряки праздновали возвращение из похода так: ехали в «Атлантику» на такси, и в одной машине ехали фуражка и перчатки моряка, а в другом такси — сам моряк. Я хочу сказать, что это — чистая правда. И даже больше скажу: такси стояло и ждало моряка три или четыре часа, сколько нужно. Он в ресторан пошел, сумку на сидении оставил. Тогда моряки были очень обеспеченными людьми, такая элита. Например, директор магазина получал двести рублей в месяц, а моряк зарабатывал пятьсот-шестьсот. Не хочу обижать корпус ресторанных работников того времени, но бывало и так, что официантка по три раза за вечер рассчитывала одного и того же моряка, а он в пьяном угаре каждый раз расплачивался.
— А потом началась перестройка, и страна перешла на новый уровень формации. Теперь понятно, что те люди, те моряки, просто исчезли как класс, но говорить об этом и понять это мы можем, только обернувшись назад, потому что тоже прошли весь этот двадцатилетний путь. Ведь не было такого, что раз! — и все исчезли, был переходный период, где-то с 89 по 95 годы. Менялось все: и страна, и люди, и их нравы, и их желания и возможности, да и, если быть честными, менялись и мы сами. Прежде всего перемены были видны по тому, что народу стало ходить гораздо меньше: многие уже просто не могли себе этого позволить. А потом и сами люди поменялись. Несмотря на то, что мы продолжаем исповедовать в «Атлантике» атмосферу 80-х, я уже десять лет точно не слышал, чтобы звучали объявления: «Я прошу исполнить это песню для таких-то моряков», — а раньше такие объявления бывали и двадцать, и тридцать раз за вечер.
— Я принимаю любые городские заведения. Можно сказать, что мне нравится места с приятной атмосферой, вкусной кухней, хорошим обслуживанием, но это будет шаблонный ответ — кому такие места не нравятся? Сейчас мы существуем в условиях жесткой конкуренции: ресторанный рынок в городе большой, и я должен так подстраивать свою работу и свои вкусы под сегодняшние реалии, чтобы быть конкурентоспособным. У нас есть и дискотека для молодежи, и современное кафе «Старый пират», но в большом зале у нас по-прежнему атмосфера тех, уже прошедших лет. И кроме того, что у нас дух 80-х, я могу точно сказать, что мы сейчас единственное заведение в городе, куда могут прийти мужчины и женщины за сорок, и здесь им будет комфортно: они не будут стесняться из-за того, как выглядят, как танцуют, не будут волноваться, что может не хватить денег — здесь недорого, здесь будет играть та музыка, которая им знакома и нравится. Что такое ресторан — это же наша жизнь, люди разного сорта. Так устроен мир: кто-то приходит сюда повеселиться или подраться, кто-то — выпить, кто-то — познакомиться. Есть человеческие слабости, от которых никуда не деться, и в этом плане ресторан — определенное зеркало, здесь видно все человеческое, что есть в людях.
— Я до сих пор слышу, как люди из разных морских городов — из Мурманска, Владивостока или Находки — спрашивают: «А в Калининграде был такой ресторан „Атлантика“, он еще работает?» И удивляются, когда узнают, что да, работает, и внутри его мало что изменилось.
— Лет десять назад финский режиссер Мика Каурисмяки снимал здесь свой фильм «Ханни беби». Однажды днем мне позвонили: «Здравствуйте, вас беспокоят из Санкт-Петербурга, мы снимаем кино и хотели бы снять в вашем ресторане пару эпизодов. У нас по сценарию музыкант, а его играет один известный голливудский актер, в 90-е едет в гастрольный тур по России. Мы ищем натуру для съемок, и нам сказали, что во всей Российской Федерации остался только один такой ресторан, который полностью соответствует тем годам и той атмосфере». Если честно, то сперва я подумал, что это розыгрыш. Но потом и правда приехала съемочная группа и два или три дня снимала эти эпизоды, для массовки пригласили толпу курсантов, и даже мне режиссер подарил маленькую, эпизодическую роль. А потом вышел фильм, попал в мировой прокат. У меня дома есть диск с «Ханни беби», и я иногда пересматриваю его и тот короткий фрагмент, всего на три или четыре минуты, в котором, если можно так сказать, играет наша «Атлантика». И я горжусь этим.
— Что вспоминает каждый человек: например, артист, когда уходит из театра, инженер, когда покидает свое конструкторское бюро, врач, перед тем как уволиться из больницы? Наверное, они вспоминают свою жизнь. Когда «Атлантики» или меня в ней не станет, я буду вспоминать то же самое — свою жизнь. Был такой советский фильм, в котором Анатолий Папанов играл отца, по сюжету его сын получил распределение в Москву, а в меру своего комсомольского задора он хотел попасть куда-нибудь на Север. И вот сын говорит отцу: «Да что я расскажу своим детям? Что я всю жизнь ездил из центральной площади Москвы на окраину? А так я бы рассказал им о том, как был в Находке, на Чукотке, повидал много разных мест…» И Папанов ему отвечает: «Ты расскажешь своим детям, что честно делал свое дело, жил в Москве, ездил от Садового кольца на Тверскую и любил свою работу». Фронтовики вспоминают войну, которую прошли. А я буду вспоминать все годы в «Атлантике». Я горжусь тем, что я — один из немногих директоров, кто выдержал, выстоял, победил и конкуренцию, и экономические проблемы. Ведь из ресторанов того треста, кроме нас, никто и не выжил. В 2010-м году мы праздновали свое сорокалетие и планируем отметить и 50 лет, и больше, в общем, сколько бог даст.
Текст — Александра Артамонова, фото — Кирилл Клейков
© 2003-2024