Вероятно, главным курьезом минувшей недели стала маскировка или замазывание калининградской делегацией на статусной немецкой агровыставке надписи «Königsberg», изображенной на собственном торте. Что хотел сказать автор этой надписи, который определенно принадлежал к среде бизнеса, примерно ясно: «Смотрите, мы из бывшего Кенигсберга, у нас есть общая история. Поэтому давайте развивать взаимовыгодное сотрудничество». Тот же, кто настоял на замазывании довоенного названия Калининграда, вероятно, принадлежал к среде чиновничества и, скорее всего, руководствовался страхом, что начальство увидит и разгневается.
У страха российского чиновничества перед довоенной историей Калининградской области есть мощный советский фундамент. Так, согласно исследованию заведующего кафедрой
Например, в многотиражке Калининградского технического института «Знание и жизнь» в 1968 году пытались напечатать крупным планом силуэт немецкой кирхи на фоне заснеженных деревьев, но это изображение было признано «нехарактерным для города Калининграда». В 1970 году из верстки альбома «Калининград» была снята фотография, на которой было изображено «типичное немецкое здание в готическом стиле». По иронии судьбы именно в этом здании располагались высшая областная власть — обком партии и облисполком.
Однажды калининградский цензор даже попытался спасти репутацию увлекшегося председателя калининградского облисполкома, товарища Слайковского. В 1960 году на третьей сессии Верховного Совета РСФСР он заявил следующее: «Единственная развалина, которая уцелела здесь, — это остатки замка прусских королей — теперь музейный экспонат. Нет больше в нашей области ни толстостенных феодальных замков, ни церквей, ни политических тюрем — этих непременных учреждений культуры разбоя и эксплуатации, мракобесия и человеконенавистничества». Вычеркивая эту тираду из текста телепередачи, которая должна была выйти в эфир в ноябре 1960 года, цензор написал: «<…> Бывшие немецкие церкви сохранились. Мы их не разрушали. Некоторые из них, как, например, Кафедральный собор, даже находятся под охраной государства».
Но охрана государства с трудом уберегла остатки Кафедрального собора как символа довоенной истории от сноса. В 1967 году руководители горкома КПСС и горисполкома Калининграда выступили с предложением о создании на острове Канта
Можно ли считать удивительной деятельность в широком смысле команды областного правительства (правительство Алиханова финансировало выезд калининградской делегации во главе с губернатором в Берлин) по маскировке надписи «Königsberg» на торте. Вероятно, нет. Практика показывает, что чем менее самостоятелен и более зависим от федерального центра чиновник, тем больше он боится довоенной истории Калининграда. 10 лет назад глава администрации Калининграда Феликс Лапин поддержал идею обратного переименования Калининграда в Кенигсберг, правда, оговорившись, что это его личное мнение. «Молодые технократы» сегодня предпочитают вешать портреты Владимира Ленина напротив бюро пропусков областного правительства, сбивать красивую историческую штукатурку со здания правительства и покрывать его морковного цвета отделкой типа «барашек», а лучше вообще переехать в Дом Советов.
Нелюбовь властей к довоенному периоду калининградской истории сталкивается с не меньшим сопротивлением человеческого материала, чем в
Стремление властей выдавить из общественного сознания довоенный Калининград противоестественно, и поэтому едва ли достигнет успеха. А вот проблема нынешнего имени города будет существовать до тех пор, пока его не поменяют. Может ли растущий европейский город носить имя неоднозначного советского деятеля, причастного к организации массового террора против своего населения? Сомневаюсь, что большинство калининградцев положительно ответят на данный вопрос. А задать его рано или поздно придется.