Вечность вымарывания Кенигсберга

Вероятно, главным курьезом минувшей недели стала маскировка или замазывание калининградской делегацией на статусной немецкой агровыставке надписи «Königsberg», изображенной на собственном торте. Что хотел сказать автор этой надписи, который определенно принадлежал к среде бизнеса, примерно ясно: «Смотрите, мы из бывшего Кенигсберга, у нас есть общая история. Поэтому давайте развивать взаимовыгодное сотрудничество». Тот же, кто настоял на замазывании довоенного названия Калининграда, вероятно, принадлежал к среде чиновничества и, скорее всего, руководствовался страхом, что начальство увидит и разгневается.

У страха российского чиновничества перед довоенной историей Калининградской области есть мощный советский фундамент. Так, согласно исследованию заведующего кафедрой социально-культурного сервиса и туризма БФУ им. И.Канта Анатолия Костюка, в 1960—1980 вв. Калининградской области экскурсоводам не разрешалось рассказывать о довоенной истории края, а в печати нейтральные или позитивные упоминания событий на территории области до 1945 года были полностью исключены. С одной стороны, это происходило по причине самоцензуры авторов, с другой — под давлением цензоров. Как показывает исследование калининградского историка Ильи Дементьева, в советские годы в Калининграде цензоры исключали из печати даже фотографии сохранившихся немецких зданий.

Например, в многотиражке Калининградского технического института «Знание и жизнь» в 1968 году пытались напечатать крупным планом силуэт немецкой кирхи на фоне заснеженных деревьев, но это изображение было признано «нехарактерным для города Калининграда». В 1970 году из верстки альбома «Калининград» была снята фотография, на которой было изображено «типичное немецкое здание в готическом стиле». По иронии судьбы именно в этом здании располагались высшая областная власть — обком партии и облисполком.

Однажды калининградский цензор даже попытался спасти репутацию увлекшегося председателя калининградского облисполкома, товарища Слайковского. В 1960 году на третьей сессии Верховного Совета РСФСР он заявил следующее: «Единственная развалина, которая уцелела здесь, — это остатки замка прусских королей — теперь музейный экспонат. Нет больше в нашей области ни толстостенных феодальных замков, ни церквей, ни политических тюрем — этих непременных учреждений культуры разбоя и эксплуатации, мракобесия и человеконенавистничества». Вычеркивая эту тираду из текста телепередачи, которая должна была выйти в эфир в ноябре 1960 года, цензор написал: «<…> Бывшие немецкие церкви сохранились. Мы их не разрушали. Некоторые из них, как, например, Кафедральный собор, даже находятся под охраной государства».

Но охрана государства с трудом уберегла остатки Кафедрального собора как символа довоенной истории от сноса. В 1967 году руководители горкома КПСС и горисполкома Калининграда выступили с предложением о создании на острове Канта «парка-памятника», перенеся туда из более чем 30 братских могил, находившихся в пределах городской черты, прах солдат, погибших в боях за Кёнигсберг. Одновременно предполагалось снести руины Кафедрального собора, а расположенную у его стен могилу Иммануила Канта перенести в другое место, говорится в исследовании калининградского историка Юрия Костяшова. «Однако реакция общественности была такова, что местные власти вынуждены были отозвать свое прежнее ходатайство об исключении собора из-под охраны государства как памятника республиканского значения», — напоминает историк. В итоге гордость сегодняшнего Калининграда — вчерашнего Кенигсберга, кафедральный собор восстанавливали в «лихие 90-е», которые принято так ругать в среде калининградского чиновничества сегодня.

Можно ли считать удивительной деятельность в широком смысле команды областного правительства (правительство Алиханова финансировало выезд калининградской делегации во главе с губернатором в Берлин) по маскировке надписи «Königsberg» на торте. Вероятно, нет. Практика показывает, что чем менее самостоятелен и более зависим от федерального центра чиновник, тем больше он боится довоенной истории Калининграда. 10 лет назад глава администрации Калининграда Феликс Лапин поддержал идею обратного переименования Калининграда в Кенигсберг, правда, оговорившись, что это его личное мнение. «Молодые технократы» сегодня предпочитают вешать портреты Владимира Ленина напротив бюро пропусков областного правительства, сбивать красивую историческую штукатурку со здания правительства и покрывать его морковного цвета отделкой типа «барашек», а лучше вообще переехать в Дом Советов.

Нелюбовь властей к довоенному периоду калининградской истории сталкивается с не меньшим сопротивлением человеческого материала, чем в 1960-х, когда калининградское начальство стремилось снести Кафедральный собор. В отрасли гостеприимства прекрасно знают, что «Кенигсберг» продается лучше, чем Калининград. Поэтому самая большая сеть кафе в Калининграде называется «Кенигсбеккер», самый крупный элитный жилой дом в центральной части города (буквально в Центральном парке) носит имя «Карлсхоф», а самый дорогой торговый центр «Европа».

Стремление властей выдавить из общественного сознания довоенный Калининград противоестественно, и поэтому едва ли достигнет успеха. А вот проблема нынешнего имени города будет существовать до тех пор, пока его не поменяют. Может ли растущий европейский город носить имя неоднозначного советского деятеля, причастного к организации массового террора против своего населения? Сомневаюсь, что большинство калининградцев положительно ответят на данный вопрос. А задать его рано или поздно придется.

[x]