Житель Гусева (с недавнего времени ещё и Краснолесья) Валерий Гусаров известен в Калининградской области как историк, переводчик, координатор волонтерского движения «Технополиса GS», организатор «Бессмертного полка российской императорской армии» и даже как часовой мастер. Под его началом волонтёрский отряд, состоящий из людей с очень разными интересами, привёл в порядок на востоке региона более полутора десятков воинских захоронений времён Первой мировой, где, как правило, русские воины лежат рядом с немецкими. В честь очередной годовщины окончания Великой войны «Новый Калининград» решил выяснить, зачем Валерий занимается этой работой и как так вышло, что он вдобавок ко всему стал служителем Русской православной церкви.
После очередной волонтерской акции, последней в этом году (уборка и очистка памятников проводилась сразу на двух кладбищах на окраине Роминтской пущи), Валерий Гусаров собрал своих единомышленников в краеведческом музее Краснолесья, чтобы подвести промежуточные итоги работы. Начал он с переклички, отмечая заодно вклад каждого из волонтёров в общее дело:
«Виктория, которая уже уехала, принимала участие в первый раз; Екатерина Николаевна — 14-й; Алексей Валерьевич — 13-й, а его жена Ирина в третий раз с нами; Андрей Николаевич — 108-й, а Анатолий Васильевич 131-й с нами и неизвестно сколько до нас...» — зачитывал он список, пока по кружкам разливался чай из медного тульского самовара.
Когда все заслуги общественников были перечислены, Гусаров развернул карту на деревянном планшете, чтобы, отталкиваясь от местности, рассказать о боевых столкновениях русской и немецкой армий в конце октября и начале ноября 1914 года.
Для обывателя рассказ о пограничных сражениях далёкой Первой мировой войны был бы сложен и непонятен, однако волонтёры согласно кивали и где-то даже поправляли докладчика. Потратив на благоустройство воинских захоронений десятки и сотни часов своего времени, они сидели на лекции с задумчивыми лицами. Похоже, что к местам захоронения бойцов 109-го Волжского, 110-го Камского, 111-го Донского и 112-го Уральского пехотных полков, о которых шла речь в докладе, они относятся как к могилам собственных родственников. Вместе они почти как община: совместно пытаются разобраться, почему не сходятся цифры в донесениях о потерях с числом тел, собранных на поле боя, почему в потери не записывали попавших в плен.
Обычно подобные собрания заканчиваются написанием научных публикаций или локальными краеведческими открытиями. Например, изучая мемуары, волонтёры выяснили, что прямо у охотничьего замка Вильгельма Второго (его руины находятся на границе с Польшей) были похоронены 29 воинов 116-го Малоярославского пехотного полка.
«Эти данные есть и в метрической книге, и в списках именных потерь, — постукивая по планшету, продолжал свой рассказ Гусаров. — Они действительно были там похоронены. Вместе с тем мы понимаем, что сейчас никаких следов воинского захоронения ни там, и нигде рядом нет. После Первой мировой войны замок кайзера принадлежал уже государству, а не Вильгельму, и мы понимаем, что с территории государственного учреждения воины были однозначно перезахоронены. У немцев своя была гордость. Остается открытым вопрос, а куда же их захоронили? В Киаутен или же в Голдап? Это тема отдельного анализа».
Гусаров считает, что иногда сама Роминтская пуща давала ему подсказки и подтверждала его версии. К историям, которыми он делится, координатор волонтёров иногда примешивает долю мистики. Так, разведка местности в районе Виштынецкого озера, которая проходила на Пасху в 2014 году, началась, по его словам, с потустороннего напутствия. Ему показалось, что кто-то похлопывает по плечу и указывает на маршрут, которым отступала 16-я рота 106-го Уфимского полка под командой капитана Александра Успенского.
«Я изучил всю карту и разобрался, куда шёл отряд Успенского, — вводит Гусаров слушателей в курс дела. — Кажется, они привязались к другому полку и прошли за ним в другом направлении. В итоге у Грюнвальде состоялся бой, и там погибло очень много наших солдат. Теперь там есть воинское захоронение, но оно было разграблено мародерами, поскольку находится глубоко в лесу».
А дальше Валерий снова переходит на загадочный тон, вспоминая о мистическом моменте:
«Дорога там вся была кабанами ископана, как будто сражение там было буквально вчера. Мы идем, удивляемся, потому что в первый раз видели такое, — говорит он. — А слева ёлка стояла, у которой с нижних рядов веток осыпались иголки. Только я на неё посмотрел, и мне опять как будто кто-то нашептал: „Давай, иди туда“. А там из кучи хвои какие-то железки торчат и ободок медного солдатского котелка».
Уже дома Валерий отмыл котелок и разглядел на нём клеймо петербургского завода «Литьё и ковка» и штамп военной приёмки 1893 года. Также с двух сторон были нацарапаны гвоздиком инициалы владельца: «О.Б.» Котелок был пробит гвоздиком. Так в России, как уверяет Гусаров, иногда делали с посудой, когда клали её в могилу к усопшему.
«После этого случая я понял, что это теперь мой крест и долг. Всё, что у меня впереди, теперь связано с этими вещами. Связано это и с Пасхой и с тем, кто хлопал меня по плечу и говорил „Валера, иди вот туда, под эту елку“», — заключает он.
Первый же выезд на воинские захоронения стал для Валерия намеком, что эта работа будет для него чем-то очень близким. Он был организован 7 сентября 2013 года, в день его рождения.
«Тогда руководил процессом не я, а Анастасия Грачева. Но очень хотелось, чтобы у добровольцев сразу были положительные эмоции от нового дела. И я взял на всех шашлык, пожарил и угостил. Почин был неплохой», — вспоминает он.
А дальше, как говорится, затянуло. История с котелком, найденным недалеко от Виштынца, заставила его и дальше, как он сам говорит, «наблюдать за необычными и маловероятными событиями собственной жизни».
«Я сделал такое наблюдение, следя за ходом нашего добровольческого дела, что в дни наших выездов практически никогда не бывает дождей, — продолжил он. — Так я постепенно инстинктивно шёл к христианству. В храме Краснолесья я служу с 2019 года. Одним из триггеров стало его восстановление из руин. Ну и личность настоятеля храма, отца Олега, сильно повлияла на меня, конечно. Для меня большая радость служить в таком храме и в таком приходе. Это действительно семья. Я использую такую возможность и никуда не хочу уезжать. Ради всего этого я и из Питера уехал».
В Петербург из Гусева Валерий уезжал учиться в 2007 году. В 2011 он вернулся с тем опытом, который был ему нужен для трудоустройства на малой родине.
«Да. Цель была поработать в зарубежной компании, лидере мирового автопрома, получить там опыт и привезти его на родину. За свою сегодняшнюю работу я держусь обеими руками, потому что она дает мне жилье и дает возможность тут находиться и заниматься любимым делом. Я всегда хотел в свободное от работы время делать что-то полезное для родины. Малой родины. Начиная с 1989 года я всё время что-то поддерживал, двигал, помогал. Археологам, краеведам, историкам. Всем, кому трудно было. И хочу и дальше этим заниматься. Такая вот идея служения своему народу. Не политическая и не военная», — заключил он.
Текст: Иван Марков, фото: Юлия Власова / «Новый Калининград»
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2025