30 тысяч имён в польском Бранёво до сих пор не выбиты на мемориальных плитах. Почему так происходит и можно ли это исправить? Как работают с архивами и что делать, если родственник погиб за границей? Об этом «Новый Калининград» поговорил с создателем электронной Книги памяти Калининградской области Дмитрием Востриковым.
Дмитрий Востриков — руководитель общественной организации «Наследие Калининградскойземли» (НАКАЗ), заместитель председателя Совета по увековечению памяти погибших при защите Отечества при губернаторе Калининградской области, создатель электронной Книги памяти Калининградской области (kpko.ru) и сайта «Пруссия39» (prussia39.ru).
— Дмитрий, в прежние времена в конце апреля проходил мотопробег «Калининград — Бранёво», делегация Калининградской области ездила в польский город Бранево, чтобы почтить память похороненных там советских военнослужащих. Но сначала ковид прервал традицию, а с 2022 года так называемая «геополитическая обстановка» поставила под вопрос какое-либо возможное сотрудничество с польскими соседями в принципе. Между тем на кладбище в Бранёво похоронено около 30 тысяч советских воинов. И, насколько я знаю, их имена до сих пор не увековечены, как того требует российское законодательство.
— В соответствии с паспортом (учетной карточкой) захоронения от 2012 года там похоронены 31 365 советских военнослужащих. Из них, также по данным паспорта захоронения, известны имена 4 020 человек. Официальных плит, на которые наносились бы имена погибших бойцов, в Бранёво нет. Есть только плиты, которые ставили сами родственники похороненных там воинов.
Как вы помните, мы более 15 лет занимаемся тем, что на основе архивных данных устанавливаем имена бойцов, похороненных в той или иной братской могиле, и актуализируем списки мемориалов. В 2020 году наша организация выиграла президентский грант и занялась точечным установлением фамилий тех, кто похоронен в Бранёво. Во время этой работы мы установили порядка 28 тысяч фамилий. Грант закончился, но мы продолжаем работу, и сейчас в нашем списке 30 402 фамилии.
Все отчётные материалы гранта мы, естественно, направляли в адрес Министерства обороны РФ. От них пришло письмо с благодарностью и обещанием проверить. Но, насколько я понимаю, никто ничего так и не сделал, по крайней мере, нового паспорта (учетной карточки) воинского захоронения так и не появилось, плит с именами на мемориале — тем более.
Как проводилась работа по актуализации списков (из интервью Дмитрия Вострикова от 2017 года): «Каждая дивизия раз в десять дней составляла донесение о безвозвратных потерях, так называемую форму 2/БП. В нём для каждого погибшего указывались: фамилия, имя, отчество, звание, год рождения, партийность, откуда родом, каким военкоматом призывался, причина и дата выбытия, где похоронен, адрес родственников. Смотрим сначала графу „где похоронен“, выбираем все первичные захоронения. Это самая тяжелая и кропотливая работа — сопоставить то, что написано в этой графе, с реальной точкой на карте. В течение декады дивизия могла хоронить бойцов в большом количестве мест. Далее, на основе имеющихся документов, алгоритмов и логики каждое первичное захоронение сопоставляем с существующим мемориалом. Иногда есть объективные данные, которые могут указывать на то, что останки бойцов из первичного захоронения во время одной из кампаний по укрупнению братских могил были перенесены именно на тот или иной мемориал».
Были случаи, когда первичные захоронения вообще не перезахоранивались — просто имена переносили. Были, когда некоторые останки переносили, а остальные оставались на месте «первички», и их находили случайно через много лет. Некоторые первичные захоронения до сих пор не обнаружены. Они были заброшены и забыты 50–60 лет назад. Вполне вероятно, что в этих заброшенных братских могилах до сих пор лежат останки бойцов. Часть фамилий этих воинов числятся на официальных мемориалах, другие — вообще не увековечены.
— Кто должен заниматься увековечением имён бойцов, похороненных на территориях иностранных государств?
— Воинские захоронения, которые находятся за пределами Российской Федерации, — это сфера ответственности либо Министерства иностранных дел, либо Министерства обороны Российской Федерации. В тех странах, где есть представительство Министерства обороны, этим занимается Министерство обороны. В остальных — Министерство иностранных дел.
В Варшаве раньше был специальный представитель Министерства обороны РФ, ответственный за увековечение памяти советских военнослужащих, похороненных в Польше. Не знаю, как в последние годы, поскольку в Польшу не езжу и не в курсе, есть он там сейчас или нет. По моему опыту, опять же, несколько раз мы там увековечивали бойцов в единичном порядке, когда родственники обращались, и на самом деле проблем особых не существовало. Была определенная процедура — писали воеводе, воевода спускал ниже, и власти Бранёво давали разрешение на установление мемориальной доски на кладбище. Да, бюрократия, естественно, была, но всё это можно было сделать. Другое дело, насколько я понимаю, что с нашей стороны те, кому положено было этим заниматься, массовый процесс увековечения не инициировали. Даже плит с фамилиями 4020 советских военнослужащих, значащихся в официальных списках, на мемориале в Бранёво на 2021 год не было.
Мотопробег в Бранёво 29 апреля 2017 года, фото: Алексей Милованов
— К этому подойдем чуть позже. А мне вот интересно, как вы проводили работу по поиску информации о погибших на территории Польши? Также на основе данных о первичных захоронениях?
— Да. Даже в ряде случаев проще, чем в других случаях. Поляки в начале 1950-х годов проводили массовые перезахоронения из первичных захоронений в укрупнённые. На сайте ОБД-мемориал выложены акты этих перезахоронений — из каких мест, куда и сколько останков перезахоранивали. В Бранёво переносили останки бойцов, погибших на территории северо-восточной Польши. Там список первичных захоронений очень большой. Мы занимались этой работой сами, иногда получали определённые консультации у знакомых поляков.
Этой работой мы до сих пор занимаемся. Вот вчера вечером было крайнее письмо, искал по просьбе родственников бойца, похороненного в Польше. То есть это процесс постоянный.
— Вы также сделали интерактивную карту с захоронениями на территории Германии, Польши, Эстонии, Латвии и Литвы. Как проводилась работа?
— За рубежом проживают неравнодушные люди — наши соотечественники или бывшие соотечественники, которые в силу своих возможностей фотографируют мемориалы, расположенные на территории этих стран, и нам присылают. Мы на нашем сайте описываем и загружаем фотографии. Это не все пока мемориалы — делаем по мере сил и возможностей.
Могу назвать цифры. В Германии по Первой мировой — 11 захоронений, по Второй мировой порядка 250, в Латвии — 38, в Эстонии — 4, плюс по несколько десятков в Польше и Литве. Это свежие фотографии 2024–2025 годов. Они важны для тех людей, которые не могут посетить могилы предков на территории этих стран, но могут посмотреть фотографии. Там и общие фотографии, и фото всех мемориальных плит с фамилиями похороненных на них советских военнослужащих и военнопленных. Можно увидеть, как это выглядит сейчас. Могу сразу сказать, что в Польше и Германии всё выглядит более-менее прилично. А вот у прибалтов в большинстве случаев всё выглядит очень печально.
Военное советское кладбище в п. Пампали (Латвия, Салдусский р-н), фото: электронная Книга памяти Калининградской области
— Но как найти конкретное место захоронения человека, который погиб на территории, допустим, той же Латвии? Я столкнулась с этой проблемой четыре года назад. Тогда моя мама решила поделиться историей младшего брата её бабушки — моей прабабушки. Михаила Морозова мобилизовали из Сибири в 1943 году, он погиб на территории Латвии в 1944 году. Его жизнь прервалась в 21 год, у него не осталось жены и детей, никого. Его потомки — это наша семья. Найти его место захоронения на сайте obd-memorial.ru оказалось невозможно. Мне помог калининградский краевед Василий Савчук. Скажу ещё, что в Риге есть хорошие люди, которые возлагают 9 мая цветы к его могиле, потому что я лично этого сделать сейчас не могу, к сожалению. И вот, получается, человек с другого конца страны, Сибири, Дальнего Востока, видит по базе данных, что его прадед погиб на территории Латвии. Как он может найти, где именно?
— Это действительно непросто для людей. Но мы им можем помочь. У нас на сайте существует раздел «Поиск погибших» — в левом меню первая ссылка в самом верху. Пишите. Поможем.
— Меня удивляет, почему нет какой-то единой базы у нас в стране. Мой прадед по отцовской линии в 1943 году умер от ран в госпитале, похоронен в центре села Никольское Кировоградской области Украины. Но нигде нет даже ни одной фотографии этого места...
— Потому что этим никто системно на государственном уровне не занимается. Вот смотрите, заходите на сайт «ОБД Мемориал», вбиваете фамилию родственника, год рождения и т. п. Выдает 10 – 50 разных ссылок по этому человеку. Но чтобы понять, где он на самом деле похоронен и там ли, где надо, увековечен, нужно провести определённую аналитическую работу. Чтобы её провести, надо иметь определённые опыт и компетенции. По каждому бойцу этот анализ надо проводить вручную. Этот процесс достаточно трудоёмкий. Но на уровне государства он должным образом не организован.
Более того, если вы возьмёте учётные карточки захоронений в той же Польше, Германии, там будет написано, например, что похоронено 200 человек, из них 50 известных. Но на самом деле окажется, что из этих 50 известных «пробиваются» по базам данных человек 20. А у остальных 30 вроде фамилия есть, но что это за люди, идентифицировать невозможно: где родились, где служили, откуда призваны и т.п., установить не получается. Значительная доля тех, кто значится в официальных паспортах зарубежных воинских захоронений — это люди с искаженными персональными данными. И вроде как они учтены, и вроде как увековечены. Но понять, кто же конкретно увековечен, в большой доле случаев невозможно.
— У нас кто-то ещё в стране занимается такой же работой, как вы? Есть какие-то коллеги по этому делу, с которыми вы поддерживаете связь, делитесь опытом?
— Поисковиков много, есть форумы, на которых примерно тем же занимаются. Но вот второго такого систематизированного ресурса я не знаю, если честно. Мы неоднократно на всех уровнях — от местных до федеральных — предлагали организовать это дело на общероссийском уровне, но реального интереса ни у кого это не вызвало.
— Более того, мы-то встречались с вами ещё до 70-летия Победы и про это говорили. Уже 80 лет Победы, и мы снова про это говорим... Возвращаясь к теме увековечения бойцов, похороненных на территориях других государств — в том же Бранёво, где более 30 тысяч имён не нанесены на плиты. Мы делали в прошлом году запрос в правительство области, нам сказали, что министерство по муниципальному развитию совместно с администрацией Гурьевского округа и при участии ветеранского актива рассматривает возможность увековечения памяти воинов на территории Военно-мемориального кладбища «Курган Славы» в Медведевке. А вот Совет по увековечению при губернаторе предлагал сделать памятное место в Парке Победы в Калининграде.
— На крайнем заседании Совета по увековечению в феврале 2024 года я в своём докладе как раз-таки предложил Парк Победы. Теперь непонятно, когда и как мы сможем ездить в Польшу. Кроме того, в ходе актуализации списков калининградских мемориалов выявлены случаи, когда военнослужащие были ранее ошибочно увековечены на территории Калининградской области, а реально — они похоронены в том же Бранёво. И здесь с плит фамилии убрали во время ремонта, но в Бранёво их, естественно, никто не нанёс. И чтобы эту ситуацию как-то нормализовать, я предложил поставить памятник в Парке Победы, в центре Калининграда. Плиты с именами, наверное, установить — это вряд ли, потому что в Польше похоронено более полумиллиона наших бойцов. Это целый город из плит надо построить, чтобы нанести их имена. Но есть современные методы: например, можно нанести на памятник QR-код, который будет вести на электронный список, на базу данных, на персональную страницу погибшего защитника Отечества.
Мы обращались с этим предложением адресно к губернатору и бывшему заместителю полномочного представителя президента в СЗФО. Ну, как бы, результаты вы видите... Читал, что сейчас в Парке Победы собираются строить «Спасённую Европу». То есть это не совсем то, что мы предлагали... Исторически у нас так сложилось: на память о миллионах нам ничего не жалко, а на организацию системного подхода к увековечению персональной памяти конкретных военнослужащих, коих миллионы, у нас постоянно чего-то не хватает.
Мемориал в Низовье, фото: Юлия Власова
— Скажу так: «Спасенная Европа», судя по той информации, что у на сесть — совсем не то... Непростой вопрос задам, он касается актуализации списков воинских захоронений. Вы занимались этой работой много лет, выяснилось, что некоторые фамилии нанесены на действующих мемориалах ошибочно, и их сейчас во время ремонта убирают, должны наносить в других местах. Знаю, что случаются конфликтные ситуации, когда родственники против переноса фамилий; мы про один такой случай в Низовье мы рассказывали. Кто должен извещать родственников, проводить с ними работу и объяснять, что на самом деле родственник похоронен совсем в другом месте? Я знаю историю, что из Казахстана люди приезжали много лет, а потом не нашли после ремонта фамилию прадеда. С информационной работой как быть? Скоро 80-летие Победы, приедут родственники из других городов, придут на мемориал, не увидят фамилии...
— Извещение в каждом конкретном случае родственников, думаю, история нереальная, потому что вряд ли кто-то знает родственников — таких списков просто никто не ведёт. Другое дело, опять же, на заседании Совета я предлагал, чтобы на каждом мемориале, где были актуализированы списки, поставили информационный щит, на котором лаконично объяснить, что и зачем было сделано; а также на этом щите дать список с изменениями либо в электронном виде, по тому же QR-коду.
Проблема ведь в чем? Человек не понимает, что произошло, почему фамилия исчезла. Ему непонятно, кому звонить, где что спрашивать, случайно это произошло, преднамеренно, или это происки врагов. Если бы стоял информационный щит, где всё это было разъяснено, думаю, из десяти вопросов девять снялось бы сразу. Кто это должен делать — прописано в российском законодательстве.
— Со своей стороны добавлю, что, наверное, хорошо было бы, если бы эта информация официально была распространена везде, где возможно, перед 9 мая — и на сайте правительства, аэропорта и т. п.
— Согласно действующему законодательству формирование списков воинских захоронений — полномочия органов исполнительной власти региона. В нашем случае — это правительство Калининградской области. То есть они должны эту работу организовывать, реализация на местах — за муниципалитетами.
— Есть ли у вас информация, сколько уже мемориалов в Калининградской области отремонтировали, где списки актуализированы?
— За ответом на этот вопрос лучше к правительству обратиться. Мы неоднократно предлагали свою помощь, в том числе по составлению обновленных учетных карточек (паспортов) воинских захоронений. После заседания Совета в феврале 2024 года была встреча с Алихановым (Антон Алиханов — экс-губернатор Калининградской области), Масловым (Евгений Маслов — руководитель областной Службы государственной охраны памятников) и Сергеевым (Андрей Сергеев — министр по муниципальному развитию и внутренней политике Калининградской области), были даны конкретные поручения. После этого мы с Сергеевым встречались несколько раз один на один. По одному мемориалу пытались как-то организовать работу по взаимодействию, и что-то пошло. Но потом в связи с кадровыми изменениями в руководстве нашего правительства всё это как-то утихло. Очевидно, приоритеты изменились.
Следующее заседание Совета было запланировано на август 2024 года, но, поскольку была выборная кампания, всем было не до этого, ушло и не вернулось...
— Как понимаю, у вас были надежды, что вопрос решится к маю 2025-го?
— Да, так и было. Вопросы были поднят в феврале 2024 года именно с прицелом на год 80-летия Победы, потому что тогда было ещё более года времени. То есть можно было и раскачаться и успеть что-то сделать. Но, несмотря на решения, принятые на уровне высших должностных лиц области, все закончилось обыденно...
— ...Ничем. У меня вот ещё два вопроса. Первый касается спецпроекта, который мы делали к 80-летию штурма Кёнигсберга. Он об улицах города, названных в честь участников штурма. Здесь, конечно, большая благодарность вам за консультации. Вот я, например, хоть и из семьи военнослужащего, с удивлением узнала, что звания «генерал» на самом деле не существует.
— Не совсем так. Это обобщённое название. Например, военнослужащих на параде поздравляют: солдаты и матросы, сержанты и старшины, офицеры и генералы. То есть в понятие «генерал» входят воинские звания высших офицеров — все звания выше генерал-майора в армии и контр-адмирал на флоте. То есть все они генералы. Но персонального воинского звания генерал не существует. Можно сказать «генерал», имея в виду общность людей с соответствующими воинскими званиями. Но когда мы говорим про гвардии генерал-полковника Галицкого, то лучше, конечно, оперировать его воинским званием в конкретный момент времени.
— У нас есть улица генерал-лейтенанта Озерова, а вот остальные все — улицы генералов: Павлова, Толстикова, Галицкого. Это не совсем верно, получается?
— Как сказать... В названии улицы указывать «Улица гвардии генерал-полковника Галицкого Кузьмы Никитовича», наверное, очень длинно. И, на мой взгляд, «улица Генерала Галицкого» — звучит вполне нормально. Вот другое дело, что мемориальная доска, которая в начале улицы укреплена на фасаде здания, должна воспроизводить точное воинское звание Кузьмы Никитовича на момент его командования 11-й гвардейской армией в период штурма Кёнигсберга. Или вот другой вопрос. В Калининграде есть улицы, носящие имена Героев Советского Союза, с совершенно необъяснимыми воинскими званиями. Например, улица Старшего лейтенанта Сибирякова. Он погиб в звании капитана, о чем в открытом доступе есть соответствующие документы. Кто и на каком основании понизил в звании офицера-героя? Понятно, что когда-то он был старшим лейтенантом, а до этого был лейтенантом. Но обычно указывают именно последнее воинское звание, которое имел офицер. И это не единственный пример.
— Видимо, вопросы к тем, кто называл улицы в те времена, когда это происходило. Сейчас, наверное, мы вряд ли уже что-то можем сделать.
— Сейчас понятно, что это очень дорогостоящая процедура — переименовать улицу: не только таблички на домах поменять, но и людям, кто там прописан, изменить документы. Но опять же: мемориальную доску хорошо было бы подправить — затраты копеечные, было бы желание у администрации Калининграда.
— Мы брали список улиц с сайта мэрии Калининграда. Когда наш журналист Ольга Саяпина (историк по образованию) начала разбираться, выяснила, что часть людей — не участники штурма. Получается, что даже на сайте мэрии неправильный список. Я уже не говорю о званиях, информации о датах гибели, захоронениях. Ощущение сложилось, что раньше такая работа вообще не проводилась.
— Думаю, подобные «несущественные» детали в администрации никому особо не интересны.
— Нам интересны. Мы за историческую правду.
— В Российской Федерации защита исторической правды гарантирована статьей 67.1 Конституции. Но когда даже в обращениях на это ссылаешься, почему-то представители власти считают, что статья Конституции о защите исторической правды — это про происки в Польше, Литве и у прочих супостатов, но никак ни про действия и бездействия региональных и муниципальных российских чиновников.
— Ещё вопрос про восстановление исторической правды. В ходе архивной работы вы выявили 90 военнослужащих РККА, которые повторно награждены орденом Славы третьей или второй степени, в результате чего восемь из них незаслуженно не стали полными кавалерами ордена Славы. Что это означает?
— По статуту ордена Славы повторное награждение орденом одной степени не предусматривалось. Если у военнослужащего, к примеру, была уже Слава III степени и его опять к ордену Славы представляли, то награждать должны были второй степенью ордена. Соответственно, награждённому ранее второй степенью ордена при очередном представлении должны были давать первую. В силу разных причин этот порядок не всегда соблюдался. Наградные документы о награждении орденом Славы могли прийти после перевода военнослужащего в другую дивизию или выбытия по ранению. На новом месте службы он мог быть повторно награжден, не подозревая об уже имеющейся награде. Ситуации могли быть разные, но факт остается фактом: повторные награждения орденом Славы одной степени случались.
В 1950-1970-е годы проводилась работа по исправлению ситуации, награждённым повторно меняли ордена Славы на более высокую степень. Но, насколько мне известно, это делалось только в отношении тех, кто остался в живых и состоял на учёте в военкоматах. По погибшим такой работой никто не занимался.
После того, как мы выявили 90 случаев награждения орденом Славы одной степени, поняли, что по всей Красной Армии таких случаев могло быть значительно больше. Инициировали вопрос восстановления исторической справедливости на федеральном уровне, обратились в Центр исторической памяти при Президенте Российской Федерации и предложили план конкретных мероприятий. Результатов пока нет.
В преддверии 80-летия Победы хочу пожелать читателям: изучайте военную историю своей семьи, не ленитесь искать документальные свидетельства о подвигах дедов и прадедов, храните память о предках — защитниках Отечества, передавайте свои знания, документы и награды детям и внукам. Не стесняйтесь настойчиво напоминать представителям власти всех уровней о необходимости достойно увековечивать память погибших при защите Отечества. С Днем Победы!
Беседовала Оксана Майтакова, фото: сайт электронной книги памяти Калиниградской области, Юлия Власова, Виталий Невар, Алексей Милованов (из архива «Нового Калининграда»)
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав
Ctrl+Enter
© 2003-2025