Гендиректор «Храброво»: «Я не хочу оправдываться»

Гендиректор «Храброво»: «Я не хочу оправдываться»

В интервью «Новому Калининграду. Ru» генеральный директор аэропорта «Храброво» Александр Корытный рассказал о том, что происходило в воздушной гавани в течение двух дней после аварийной посадки самолёта Airbus A321, объяснил причины информационного хаоса и постарался заверить в том, что сотрудники аэропорта сделали всё, зависящее от них, а также нашёл в себе силы, чтобы извиниться перед двумя с половиной тысячами пассажиров, оказавшихся в транспортной блокаде.

«Что касается извинений — они, конечно, присутствуют»

— Александр Семёнович, я прочитал опубликованное накануне на сайте аэропорта сообщение об авиационном происшествии. Там много информации, там есть благодарность правительству области и Антону Алиханову. Я там только одного не обнаружил — каких-либо извинений 2452 пассажирам, оказавшимся в крайне неприятных обстоятельствах. Вы не считаете, что вам стоит хотя бы принести извинения?

— Ну, начнём с того, что это пресс-релиз по итогам случившегося.

— И это единственное сообщение на сайте компании вообще, касающееся событий этой недели.

— Да, здесь вы абсолютно правы. Наверное, информации со стороны аэропорта было недостаточно. И это момент, над которым нам надо будет поработать. Информация на сайте отсутствовала, по некоторым организационным и техническим причинам не удалось дать её раньше. Но слишком много было работы, которую нужно было выполнить, чтобы быстрее устранить препятствия функционированию аэропорта в штатном режиме, все силы были брошены на это. Ошибку я признаю, первоначальная информация должна была пойти от нас, чтобы она потом не была искажена средствами массовой информации и пассажирами, а лишь дополнялась. Это справедливое замечание.

Что касается извинений — они, конечно, присутствуют. И я, пользуясь случаем, хочу выразить своё уважение пассажирам за их терпение, за их, скажем так, сопричастность к данному событию. Инцидент создал массу неудобств для жителей Калининградской области, многие потеряли стыковочные рейсы, отпуска. К сожалению, это единственная воздушная гавань в регионе, которая связывает Калининградскую область напрямую с остальной страной и внешним миром. 

Закрыть аэропорт нужно было обязательно, он не мог продолжать функционировать в той обстановке, в которой мы находились, с точки зрения безопасности полётов. У нас не было другой возможности обеспечить прилёт пассажиров, аэродром в Чкаловске закрыт.

Поэтому всё, что я могу сказать: аэропорт прикладывал максимум усилий для того, чтобы возобновить воздушное сообщение в кратчайшие сроки. Полагаю, что оценки профессионализма и профессиональной пригодности, как моей, так и всех сотрудников аэропорта «Храброво» будут давать уполномоченные органы по итогам всестороннего расследования обстоятельств событий последних четырёх дней, а также собственники компании. Прозвучавшие в вашей статье оценки я не считаю уместными.

— Несомненно, оценку действиям сотрудников аэропорта будет давать комиссия Росавиации и следователи, расследующие уголовное дело, а также — акционеры авиакомпании. Однако до завершения всех этих процедур я хочу спросить вас: насколько качественно и профессионально сработал персонал аэропорта во главе с вами в этой очевидно критической ситуации?

— Начнём с того, что имело место авиационное событие. Я не могу назвать его ни инцидентом, ни происшествием. Оно будет классифицировано по результатам осмотра воздушного судна, его повреждений. Если оно подлежит восстановлению, серьёзных повреждений нет, произошедшее будет расценено как серьёзный инцидент. Если будут выявлены конструктивные изменения корпуса воздушного судна, оно будет классифицировано как авиационное происшествие. Вполне возможно, что дальнейшее расследование этого события будет производить Международный авиационный комитет.

— Я верно понимаю, что длительный срок вывоза аварийного самолёта с взлётно-посадочной полосы связан именно с тем, чтобы не нанести ему дополнительный ущерб и тем самым не повлечь за собой более жёсткую классификацию?

— Совершенно верно, это один из факторов. Но нужно понимать, что сроки эвакуации воздушного судна не регламентированы ни одним документом. Они зависят от каждого конкретного случая и от сопутствующих факторов. Наше авиационное событие — одно из серьёзнейших, которое когда-либо происходило в истории российской гражданской авиации. Я не говорю о катастрофах; никто не пострадал, да и самолёт, вероятно, подлежит восстановлению. Но последствия посадки, то, как он выкатился с ВПП, как встал, в каких погодных условиях это происходило — в совокупности эти факторы создают достаточно уникальный характер той операции, которую проводил аэропорт «Храброво».

Я считаю, что службы аэропорта практически на сто процентов справились со своей задачей в кратчайшие возможные сроки. Я готов признавать некоторые ошибки в части информирования пассажиров. Но они, надеюсь, хотя бы отчасти нивелируются объемом выполненных работ и самоотверженностью персонала, усилиями, которые были приложены, чтобы как можно быстрее открыть аэропорт и вернуться к его нормальному функционированию.

Самолёт находился в 20 метрах от взлётно-посадочной полосы, это достаточно далеко. У него была подломлена передняя стойка, что усугубляет ситуацию. Если бы были подломлены все три стойки, было бы легче его вытащить волоком, на салазках. Здесь нужно было очень аккуратно его вытаскивать, чтобы не повредить основные стойки, не нанести дополнительных повреждений корпусу воздушного судна.

— Эвакуация — это некий совместный процесс, где решения принимаются вместе руководством аэропорта и представителями авиакомпании, которой принадлежит самолёт?

— В основном, решения принимаются оператором аэропорта, нами. Но, конечно, пожелания владельца воздушного судна учитываются. А он, конечно, заинтересован в том, чтобы нанести минимальный вред судну, чтобы не усугубить ситуацию. Поэтому кому-то может показаться, что работы проводились медленно, но я считаю, что они проводились кропотливо. Чтобы вытащить самолёт с грунта в кратчайшие сроки с минимальными техническими повреждениями.

a97a70d5c7b7bbc5aafd8604127103ad.jpg

«Погодные условия были тяжёлыми»

— Давайте обсудим, что, собственно, произошло вечером во вторник. Насколько сложными были погодные условия в момент посадки рейса SU-1008? Вы уже не раз заявляли, что взлётно-посадочная полоса была должным образом подготовлена, по вашим словам это подтверждается расшифровкой датчика измерителя коэффициента сцепления. И когда садился предыдущий рейс? Насколько в тот момент погодные условия были сложнее?

— Погодные условия были тяжёлыми, мокрый ливневой снег, боковой ветер, порывы до 11–12 метров в секунду. Соответственно, взлётно-посадочная полоса в данных погодных условиях обрабатывается и очищается постоянно в интервалах между рейсами. Предыдущий рейс совершил посадку за час до этого, погодные условия были приблизительно такими же. Соответственно, чтобы не было ухудшения коэффициента сцепления, техника продолжала работать, как и всегда в таких условиях.

Полоса расчищалась регулярно, и за 8 минут до посадки коэффициент сцепления составлял 0,32. До последнего снегоуборочная техника работала на полосе, самолёт находился некоторое время в зоне ожидания по команде диспетчеров, потому что уборка продолжалась. 

Был произведён окончательный замер коэффициента сцепления, у меня есть юридические документы, распечатки электронных датчиков замера. Не во всех региональных аэропортах есть такая техника, которая-де-юро, на самописцах фиксирует коэффициент сцепления, подделать или изменить данные невозможно. Данные были переданы диспетчеру, непосредственно перед посадкой командиру воздушного судна были переданы действующий коэффициент сцепления и действующая погода, чтобы он принял решение.

— Вряд ли вы как умный человек до завершения всех расследований будете перекладывать вину на «Аэрофлот». Но я верно понимаю, что ваша позиция заключается в том, что аэропорт «Храброво», принимая рейс 1008, сделал со своей стороны всё, что от него требовалось?

— Абсолютно, в этом я уверен на 200 процентов и все документы уже представил комиссии Росавиации и следователям СК.

— Ещё один вопрос касается эвакуации пассажиров с лётного поля. За какое время пассажиры совершившего аварийную посадку самолёта были эвакуированы? Некоторые жаловались, что это заняло чуть ли не 40 минут, да и на видео, которые выкладывали в соцсети пассажиры, было видно, что они в растерянности бродят вокруг самолёта.

— Начнём с того, что сама посадка была штатной, у нас не было предупреждения об аварийной посадке, борт заходил в абсолютно штатном режиме. Поэтому аварийные службы находились на местах их дислокации. Только после схода самолёта с полосы прозвучала тревога, после чего пожарные, скорая и перронные автобусы для эвакуации пассажиров прибыли в установленные сроки. Для пожарных машин это 1–2 минуты до прибытия на любую точку ВПП, для автобусов и скорой помощи — от 5 до 8 минут.

Техника прибыла вовремя. Теперь — что касается тех видеоматериалов, которые были опубликованы пассажирами. Самолёт находился в 20 метрах от полосы, на грунте. Эвакуация происходила как с левого, так и с правого борта, где были выпущены надувные трапы. Я не берусь судить о том, как проходила эвакуация, какие давались команды.

— Я правильно понимаю, что эвакуация пассажиров это ответственность экипажа? А вы несёте ответственность за пассажиров, когда они уже оказались на земле?

— Совершенно верно. Эвакуация аварийного воздушного судна — это достаточно сложная процедура, она регламентируется соответствующими документами. Я очень надеюсь на то, что она будет отражена в заключениях комиссии. Потому что есть самописцы, которые фиксируют все команды экипажа, все действия как при посадке, так и при эвакуации. Результаты расшифровки самописцев покажут, насколько правильно действовал экипаж, я не берусь обвинять его или говорить, что-то было сделано не так.

После эвакуации с аварийных трапов пассажиры должны как можно быстрее отойти от воздушного судна. Никто не знает, какими могут быть последствия, возможно возгорание топлива, возможен взрыв. Пассажиры, которые эвакуировались по трапам, достаточно чётко и быстро выполнили инструкции, которые, наверное, дал им экипаж, чтобы как можно дальше отойти от самолёта. 

Повторю, эвакуация происходит с обеих сторон воздушного судна, причём с одной стороны — грунт, собрать быстро воедино всех пассажиров достаточно сложно. Поэтому процедура посадки пассажиров аварийного судна в автобусы может не всегда проходить оперативно.

— У вас есть данные, сколько времени прошло с момента посадки самолёта до момента, когда все пассажиры были эвакуированы с лётного поля?

— Спустя 40 минут после посадки наша комиссия вместе с командиром воздушного судна выехала на повторный замер коэффициента сцепления. То есть, к этому времени была завершена эвакуация пассажиров, мы уже пообщались с экипажем, который выполнил определённый набор действий. Я считаю, что где-то минут 20 нам хватило, чтобы собрать всех пассажиров и увезти их в терминал.

— Давайте обсудим процесс вывоза самолёта. И первый вопрос касается наличия в аэропорту спецтехники. Врио губернатора заявлял, что собственной техники недостаточно, привлекалась техника сторонних организаций. Но в вашем вчерашнем сообщении отмечается, что аэропорт «Храброво» располагает достаточным количеством специальной эвакуационной техники. Достаточным для чего? Насколько уникальной была ситуация с точки зрения потребовавшейся техники?

— Справедливый вопрос. Давайте начнём с хронологии событий. В 22.54 произошла посадка, к эвакуационным мероприятиям мы смогли приступить лишь в 4.30 утра. На месте посадки работал Следственный комитет, работали силовые структуры, которые просто не позволяли нам приступить к эвакуации воздушного судна, пока не были заполнены все необходимые формы. В 22.35 мы поставили самолёт на блоки и начали выкатывать к месту стоянки, соответственно вся эвакуационная процедура заняла порядка 19 часов.

Что касается наличия техники в аэропорту. Для таких работ существует достаточное количество собственной техники, которая позволяет нам осуществлять эвакуационные мероприятия. У аэропорта есть договора с некоторыми компаниями, которые предоставляют дополнительную технику — к примеру, с «Балткраном», у нас нет необходимости иметь 200-тонный кран, который может использоваться раз в тысячелетие. Согласно договорам, подобная техника должна прибывать в аэропорт в течение 6 часов, в этой ситуации они перевыполнили норматив в 2 раза и прибыли в течение 3 часов.

Мы также обращались в МЧС и Балтфлот. Аэропорт «Храброво» — совместного базирования, соответственно здесь не были нужны никакие дополнительные договора, это наш общий аэропорт.

— Наличие эвакуационной техники, насколько я понимаю, тоже регламентируется определёнными документами, скорее всего федеральными, распространяющимися на все аэропорты. У нас всё же ситуация особенная, аэропорт для жителей Калининградской области — единственный способ оперативной связи с «большой» Россией. Но работаем мы по общефедеральным правилам, эта наша специфика не учитывается?

— Вы правы. Единственное, что облегчило бы нашу задачу и относительно ускорило эвакуацию — так называемые пневмотканевые подъемники. Которых у нас нет. Здесь я с претензиями соглашусь. Такие подъемники — дорогостоящее серьёзное оборудование, региональные аэропорты за редким исключением его не имеют.

— Возможно, мы то самое исключение, где они должны быть.

— Вероятно. К чемпионату мира мы собирались приобретать это оборудование, возможно сейчас мы ускоримся и приобретём его уже в 2017 году. С собственником эти вопросы согласованы, к сожалению раньше ситуация этого не позволяла.

f5b93755ce1cb781cba90125419eb1ea.jpg

«Мы не представляли, сколько времени займёт эвакуация»

— Теперь самые болезненные вопросы — то, что происходило с пассажирами. Понятно, что как «Храброво», так и «Аэрофлот», да и другие авиакомпании понесли серьёзный ущерб в связи со сложившейся ситуацией. Но всё же именно для пассажиров последствия, полагаю, наиболее чувствительны. По словам транспортной прокуратуры, наибольшее количество жалоб за время кризиса в «Храброво» поступило на работу авиакомпаний в связи с недостаточным информированием, а также сбоями при отправке пассажиров и багажа. Почему вы оказались не в состоянии наладить адекватное информирование? По крайней мере, часть пассажиров, если бы были информированы о происходящем, не находились бы в здании аэровокзала и облегчили бы ситуацию.

— Я хочу отметить один очень важный момент: последняя жалоба в соответствующей книге жалоб и предложений аэропорта датирована 21 декабря. Прерогатива обеспечения питанием пассажиров, их расселения в гостиницах — прерогатива перевозчиков. Аэропорт оказывает подобные услуги по заявкам авиакомпаний. В цехе бортпитания у нас также есть книга жалоб и предложений, в которой нет ни одной жалобы на непредоставление питания пассажирам. Для меня это документ, который позволяет сделать выводы о том, насколько ситуация была критичной, насколько она была провальной. Кормит авиакомпания, расселяет авиакомпания, мы предоставляли свои автобусы для трансфера.

Почему пассажиры не были информированы? Потому что мы не представляли, сколько времени займёт эвакуация воздушного судна. Поэтому продлевали задержку каждые 2 часа, надеясь на то, что эвакуация и расчистка ВПП займёт не 19 часов, а много меньше. 

Статус «задержан» на табло — нормальное явление, у нас нет возможности сообщать на табло о причинах задержки, там указывается лишь ориентировочное время. Лишь когда стало понятно, что полетим только утром в четверг, когда в зале оставалось порядка 700 пассажиров, причём местных, все трансферные и иногородние были размещены в гостиницах, мы сообщили об этом им. По поводу сайта аэропорта, где не было размещено необходимой информации — вновь признаю эту недоработку и приношу за неё свои извинения.

— По поводу парковки есть вопрос — вчера вы заявили, что в течение 5 января в аэропорту бесплатно работала парковка, но как она работала 4 января, когда аэропорт уже был закрыт для вылетов?

 — 4 января она работала платно. Мы приняли решение о бесплатной парковке 5 числа потому, что пассажиров на вылет стало в 2 раза больше, мы обслужили 72 рейса, 36 на вылет, столько же на прилёт. Соответственно, отправили 8,5 тыс человек.

— Количество автобусов из города в аэропорт в эти дни не увеличивалось?

— Это вопрос к перевозчикам. Мы предоставили свою технику, порядка 6 перронных автобусов, чтобы представители авиакомпаний отвозили людей в гостиницы и утром привозили их обратно.

— Один вопрос у меня есть относительно работы со средствами массовой информации, которая, на мой взгляд, оставляла желать много лучшего. Почему так получилось, что главным пресс-секретарём аэропорта стал врио губернатора Антон Алиханов? Основной поток информации о происходившем в аэропорту исходил именно от него.

— Здесь с нами присутствует пресс-секретарь, мой заместитель, помощник по связям с общественностью Наталья Грицун.

— Мы пробовали звонить ей двое суток, трубку она так и не взяла. Я понимаю, что ситуация внештатная, что это довольно серьёзное испытание для всех сотрудников, для вас в частности и для ваших заместителей. Но мы пытаемся выяснить, что происходит в аэропорту, не для того чтобы приподнять себе рейтинг или как-то иначе снискать дешёвую популярность. Нас читает довольно много народу, в эти дни была очень высокая посещаемость, потому что люди пытались узнать, что же им делать, какова ситуация. Мы пытались их информировать. Выполнять ту самую функцию, с которой, как вы согласились, авиакомпания не очень-то справилась. Почему так получилось и можно ли надеяться на какой-то прогресс в этом направлении?

— Я в определённой части с вами соглашусь, наверное эту работу нужно было отрегулировать лучше, чтобы объективную информацию СМИ получали из первоисточника, а не занимались самодеятельностью и домыслами, которые выкладывались на некоторых сайтах. Которые скорее будоражили пассажиров, скорее создавали негатив вокруг аэропорта, не помогая нам работать, а только усугубляя ситуацию. Потому что те люди, которые посещают ваши ресурсы, являются нашими пассажирами. После некоторых ваших необоснованных публикаций у них создаётся определённый негатив, влияющий как на самого пассажира, как на службы аэропорта, так и на авиакомпанию, которая его перевозит.

Я могу сказать, что через 15 минут после посадки, когда я ехал в аэропорт, мне поступил первый звонок от агентства ТАСС, первое интервью я давал, ещё не зная деталей, получив первичный доклад от своего сменного заместителя. Затем был создан критический штаб, куда также вошли сотрудники пресс-службы. Всем, кто мне дозванивался, я в меру сил и возможностей старался давать максимально объективную информацию. Также поступала и мой зам Наталья Грицун. Находясь на месте ЧП, координируя работы, очень сложно давать развёрнутые интервью. Моё место в первую очередь там.

Антону Алиханову я хочу сказать слова благодарности, он прибыл в аэропорт с врио министра инфраструктуры Еленой Дятловой, они были в гуще событий и оказали реальную помощь. Полностью владели ситуацией о том, что происходит. Вместе с ними прибыли представители СМИ, мы допустили их на лётное поле, чтобы показать, что происходит.

Да, наверное мне нужно было чаще выходить к людям, в зал ожидания, давать им больше информации. Но это было сложно, в первую очередь хотелось эвакуировать самолёт, открыть аэропорт и выйти к пассажирам с позитивными новостями, чем-то их порадовать.

То, что вы не смогли дозвониться — наверное это не ваша вина, а наша общая проблема. Я хотел встретиться именно с вами, потому что ваш ресурс дал самую негативную оценку нашей деятельности. Были и положительные отзывы, были негативные, но я хотел, чтобы мы посмотрели друг другу в глаза и объяснились. Если вы не смогли дозвониться, почему нужно было давать некорректную информацию, которая не основывалась на данных аэропорта? Вам хотелось выйти в эфир и поскорее что-нибудь дать, чтобы увеличить посещаемость?

— Нет, мне хотелось, чтобы десятки тысяч моих читателей знали о том, что происходит в аэропорту.

— А мне кажется, что ваши читатели и наши пассажиры — это наши люди, жители Калининградской области. И они должны получать объективную информацию. Даже если абстрагироваться от этого события, всё, что связано с аэропортом, очень читаемо, обсуждаемо. Мы тут притча во языцех много лет, у этого есть как субъективные, так и объективные причины.

— Вы понимаете, что отношение к этой ситуации невозможно отделить от общего отношения к «Храброво», к ужасному состоянию аэропорта в последние лет 5, а то и все 9? Бесконечная реконструкция, смена собственников, смена гендиректоров — только до вас за два с половиной года сменилось трое.

— Но реконструкция и позавчерашний инцидент никак не связаны между собой.

— Я говорю не о выходе самолёта за пределы ВПП и долгой процедуре эвакуации. Наверное это не связано с реконструкцией. Но пассажиры, которые столько лет видят, слышат и чувствуют своими ногами разруху в «Храброво» не могут абстрагироваться от этого, оказавшись на сутки в обстановке неопределённости относительно их рейсов.

— А когда вы с вашими корреспондентами в последний раз находились на объектах реконструкции аэровокзального комплекса?

Полторы недели назад, когда сюда приезжал врио губернатора Антон Алиханов.

— Я что-то не увидел ни одной статьи, где губернатор бы позитивно отражал ход работ. А ведь мы к 30 апреля, к майским праздникам намерены открывать левую часть аэровокзала.

— Наверное вы не видели их потому, что это не совсем ваша функция, и у вас много другой важной работы. Но я обязательно пришлю вам ссылки вместе с текстом этого интервью для визирования.

— Я не хочу оправдываться. Я честно скажу, что будет. Как только будут закончены результаты расследования и будут опубликованы причины авиационного события, я обязательно соберу большую пресс-конференцию с привлечением федеральных телеканалов. Я соберу все средства массовой информации и проинформирую о причинах данного происшествия. Первоначально больший вектор ответственности за происшедшее был направлен в адрес аэропорта. Он здесь рядом, он притча во языцех, а авиакомпания далеко. Давайте, мол, вектор напряжённости сразу переведём на аэропорт.

— Вы не совсем правы. К «Аэрофлоту» у нас также масса претензий, в том числе и в вопросах коммуникаций. И я не следователь, не специалист в гражданской, да и какой-либо вообще авиации. И, если вы внимательно читали наши материалы, мы в первую очередь задавали вопросы. Очень жаль, что ответить на них вы оказались способны лишь сейчас.

— Вы обратили внимание на название вашей статьи? Как она называется?

— Она называется «„Гори в аду, „Храброво“!“: 8 вопросов без ответов о коллапсе в аэропорту».

— Ну, с наступающим Рождеством, замечательное название. А вы кто, господь Бог, чтобы делать такие заявления?

— Это не я делаю такое заявление, я лишь цитирую ваших пассажиров.

— Ни с одним из них я не общался.

— Ну вот видите, а наши корреспонденты с ними общались.

— Но статью называете вы, вы под ней подписываетесь, зачем создавать такой негатив и такое напряжение?

— Слушайте, я несу за это ответственность. Я, как и вы, юридически ответственное лицо, согласно закону «О СМИ». Я всегда готов к наихудшей для моего издания ситуации, мы маленькая компания и один крупный иск о защите деловой репутации нас попросту убьёт. К счастью, за всё время нашей работы такой иск был один, и мы его выиграли. И, так же как и вы, я наёмный сотрудник, если моим акционерам не понравится моя работа, они меня попросту уволят. Также, как и ваши акционеры могут уволить вас.

— Ваш ресурс выдал самую негативную оценку, не опираясь ни на какие факты и заключения специалистов.

— Мы опирались на ту информацию, которую нам удалось получить всеми возможными способами. Если бы ваш заместитель, ответственный за работу со СМИ, отвечал на звонки в критической ситуации, мы бы с радостью опирались на информацию аэропорта. Но давайте всё же закончим с вопросами, а затем можем ещё поругаться, если есть время и желание.

_NEV2456.jpg

«Я буду ждать заключение комиссии»

 — Сейчас работает комиссия Росавиации, когда появятся результаты её работы и какие последствия они могут иметь для аэропорта и для вас?

 — Я не знаю. Я буду ждать заключение комиссии. Со своей стороны аэропорт оказал полное содействие, предоставил всю информацию Следственному комитету и Северо-Западному управлению Росавиации, они сегодня во второй половине дня улетают, собрав весь материал. Сейчас им понадобится информация от «Аэрофлота» по оценке состояния аварийного воздушного судна, инженеры уже прибыли сюда, они будут вывешивать самолёт и делать акт о его техническом состоянии. 

В то же время идёт расшифровка бортовых самописцев, которые были сняты с борта и отправлены в Москву. Соответственно, самую объективную и точную информацию можно будет получить после завершения их расшифровки. Она ответит на все вопросы, по крайней мере на 99 процентов.

Комиссия будет работать в течение 10 дней, 14 января они должны дать своё предварительное заключение. Если кто-то будет не согласен или потребуются дополнительные заключения и привлечение экспертов, представителей производителя — они будут привлекаться. Но предварительные итоги я ожидаю в районе 14 января. Тогда мы и поймём, кто виноват и что делать.

— Самолёт, как и заявил врио губернатора, сейчас нетранспортабелен?

— В данный момент — нет.

— Я верно понимаю, что в процессе эвакуации с ВПП одной из важных задач было именно сохранить возможность его последующей транспортировки?

— Да, конечно, не допустить дальнейших повреждений. Но нетранспортабелен он именно из-за повреждения передней стойки. Стойка, двигатели — навесное оборудование, которое снимается и ставится на воздушное судно. Самая большая проблема и вопрос в его конструктиве, состоянии фюзеляжа. Если сейчас инженеры оценят его и скажут, что в конструктиве изменений нет, он станет транспортабельным, сюда поставят стойку, подвесят новые двигатели, если такая необходимость есть. И тогда самолёт своим ходом уйдёт отсюда.

— Вне зависимости от итогов работы комиссии, какие, по вашему мнению, меры будут приняты в аэропорту по итогам ситуации?

— Думаю, что мы разделим их на организационные и технические. Чисто технические — приобретение в кратчайшие сроки пневмотканевых подъемников, которые будут облегчать подобную работу. Средства заложены в бюджете компании на ближайшее время. Организационные меры — проведём ещё более детальный разбор действий каждой службы и каждого сотрудника каждой службы, чтобы выявить слабые места, если они были. Чтобы избежать подобных ситуаций в дальнейшем.

Но я считаю, что практически на 99 процентов службы аэропорта, занимавшиеся как пассажирами, так и эвакуацией воздушного судна, в тяжелейших погодных условиях и вообще в тяжелейшей ситуации с самолётом, справились достаточно достойно.

Текст — Алексей Милованов, фото — Виталий Невар, «Новый Калининград.Ru».

Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав Ctrl+Enter

[x]


Полулегальные методы

Замглавреда «НК» Вадим Хлебников о том, почему власти скрывают от горожан свои планы по застройке.