В здании Калининградского драматического театра вновь открылось кафе «Мельпомена». «Рестораны Нового Калининграда.Ru» посмотрели, что изменилось в старейшем театральном кафе города, а иллюстратор Трофим Попов представил в новых интерьерах известных современных режиссеров.
Пока что здесь еще пахнет ремонтом. В меню, сверстанном по типу театральной программки, нет бутербродов с икрой, красной рыбой и театральных пирожных — неотъемлемых закусок любого театрального буфета, зато есть салат «За кулисами», пельмени «Мельпомена», а также блюда под названиями «Бенефис семги», «Курочка на бис» и «Кроличье амплуа».
Новая «Мельпомена» не имеет ничего общего ни с московским кафе театра «Школа современной пьесы», ни с «Детьми райка», расположенными в той же Москве в паре метров от театра им. Маяковского, ни с самим кафе «Маяк». Хотя зачем далеко ходить, оно не имеет ничего общего ни с соседним «Театральным» кафе, ни с «12 стульями» в Доме актера.
Писатель и краевед Александр Попадин рассказывал, что в начале девяностых это было первое частное кафе, куда было принято привести девушку, чтобы она смогла посмотреть на высший местный аристократический свет. Тогда посетителей в «Мельпомене» собиралось так много, что было введено правило всех театральных работников обслуживать вне очереди.
Сейчас представить себе, что тех же самых актеров и других работников храма культуры пропускают к бару и обслуживают без очереди, довольно тяжело, потому что зал кафе, как в будний день, так и вечером перед каким-нибудь спектаклем практически пуст.
И если уж начистоту, то видеть, как актеры драматического театра, основная претензия зрителей к которым заключается в том, что они «слишком громко орут на сцене», празднуют премьеру или юбилей режиссера, — не самая приятная перспектива проведения вечера. Кстати, о возможном театральном торжестве ненавязчиво напоминает железное ведро с как бы небрежным букетом цветов, в углу зала.
В «Мельпомену» приходят сотрудники театра, пары с детьми, женщины средних лет в сложных интеллигентских нарядах, которые обычно появляются здесь за час до спектакля, чтобы выпить кофе и перекусить. Я заказываю сок, куриный бульон, кофе и алкогольный коктейль. Меня пугают некоторые названия блюд в меню, поэтому приходится выбирать самые безопасные.
Вместо сока мне приносят сокосодержащий напиток, такой дают в больницах и пионерских лагерях. Персонал обслуживает очень медленно и переспрашивает все по нескольку раз. Кофе я ждала двадцать минут, с коктейлем пришлось долго разбираться: — Вы можете сделать вот это? — Нет, у нас пока нет бармена — А это? — Для этого сейчас нет всех необходимых ингредиентов. — А что вы можете мне предложить? — То, что вы захотите. — Я хочу какой-нибудь не очень крепкий и не сладкий лонг-дринк. — Лонг-дринк… — официантка задумчиво водит пальцем по строчкам меню и листает страницы — Лонг-дринк… Вы знаете, у нас нет коктейля с таким названием, может быть, вы что-то перепутали?
Мне хочется уйти, не дождавшись коктейля и супа. После долгих совещаний с администратором, шебуршанием за барной стойкой — меня уже стало мучать подозрение, что официантка достала рецепты и только сейчас учится по ним готовить, точнее, смешивать — мне, наконец, приносят липкий бокал с соломинкой, которую положить я должна или на темный лаковый стол, или себе на блокнот. Кофе был плох, потому что с кофе-машиной никто еще толком не научился управляться. В процессе заказа кофе приходится объяснять, что маленький крепкий кофе называется «эспрессо». Пока готовится (или разогревается?) суп, мне очень хочется курить. Я спрашиваю, где это можно сделать, потому что в рекламе обещали какую-то курительную комнату. Девушка выдает пепельницу и отправляет в коридор.
Я сижу на стуле между гардеробом и туалетом, в полумраке и совершенном одиночестве, и заходящие в кафе гости то и дело принимают меня за кого-то из обслуживающего персонала. Я думаю, куда переместится курительная комната после того, как в гардероб начнут сдавать верхнюю одежду.
Мало что может сравниться по пошлости, чем то, когда ты сидишь за столиком под занавесом, ожидая заказ, компанию тебе составляют два-три портрета великих театральных режиссеров с известными и уже надоевшими цитатами и несколько женщин за соседним столом, обсуждающие достоинства солянки и качества актрисы Кутеповой, которую им посчастливилось увидеть на местной сцене. В обсуждении и блюда, и игры преобладают эпитеты «миленькая» и «славная». Официантка любезно спрашивает: «Может, вы желаете что-нибудь еще? Вот, у нас хорошо готовят „Курочку на бис“…».
Написать в театральной рецензии на премьерный спектакль Калининградского драматического театра, что местные актеры «сильно орут на сцене» — это то же самое, что заявить в материале о том или ином ресторане или кафе, что этот бизнес-ланч или это новое блюдо «недостаточное вкусное» или «недосолено». Никто не собирается учить поваров ресторанов, официанток, барменов, как нужно готовить, подавать, наливать, считать, встречать, провожать и так далее — для этого, в конце концов, есть специальные курсы. Но никто не сможет заставить не описывать то, как они это делают, т. е. наливают, подают, готовят.
К примеру, недавно управляющий одного калининградского ресторана, хотя, что скрывать, ресторана литовской кухни «Нида», на мой вопрос: «А как ваша официантка додумалась вместо чая с лимоном принести мне заварник черного чая, внутри которого плавает нарезанный лимон?» ответил: «Понимаете, мы так стараемся угодить гостю, что делаем даже то, о чем вы и не могли подумать!».
В общем, занавес.
Текст — Александра Артамонова, иллюстрации — Трофим Попов
© 2003-2024