Александр Никулин: «У нас периодически „закрывается шлагбаум“ на границе»

Александр Никулин.

На этой неделе Совет Федерации утвердил поправки в Налоговый кодекс и закон «Об особой экономической зоне в Калининградской области». Законопроект прошел через российский парламент с существенными потерями. Как это повлияет на ситуацию в регионе, что дают области законодательные нововведения, стоит ли ждать инвестиционного бума — об этом корреспондент «Нового Калининграда» поговорил с председателем комитета по экономической политике Калининградской областной Думы Александром Никулиным.

Неожиданные поправки

 — Завершилась работа над калининградским законом. Он сначала носил название «О Калининградской области», потом трансформировался в поправки в закон «Об Особой экономической зоне». На ваш взгляд, хорошо это или плохо, что нет отдельного закона, а есть только поправки в существующий?

 — Считаю, что это не особо принципиально и не сильно важно. Не важно, как называется закон. Важно, какие механизмы он предусматривает, какие дает преференции, возможности для бизнеса, ведения деятельности в Калининградской области. У нас на самом деле два закона. Один — это поправки в действующий ФЗ-16 «Об Особой экономической зоне». Второй — поправки в Налоговый кодекс. С точки зрения юридической техники эта конструкция, может быть, даже и лучше, чем отдельный закон. Потому что любые изменения в Налоговый кодекс или те законы, которые по уровню находятся выше федерального, могли бы привести к тому, что часть положений, касающихся Калининградской области, становились нерабочими. Поэтому конструкция, когда поправки вносятся в те законы, которые непосредственно регулируют налоговые режимы, гарантирует, что любые поправки в Налоговый кодекс будут просматриваться с той точки зрения, как это прописано в кодексе для Калининградской области.

 — Может, лучше внести в Налоговый кодекс отдельную статью о налоговом режиме в Калининградской области?

 — У нас же нет каких-то отдельных налогов для Калининградской области. У нас все налоги — такие же, как и в целом в Российской Федерации. Только особенности их уплаты немного другие. Поэтому отдельно прописывать для Калининградской области… Они и так прописаны — это же прямые поправки в Налоговый кодекс. Я думаю, что иную конструкцию тут невозможно придумать.

 — Во время второго чтения законопроекта из него была исключена поправка, которая касалась комиссионной торговли. Я была на заседании Калининградской торгово-промышленной палаты, на котором бизнесмены выказали явное неудовольствие этой ситуацией…

 — Немного неожиданно это произошло — мы, конечно, надеялись, что поправка пройдет. Наша позиция была аргументирована и понятна — в Калининградской области сложился такой режим работы предприятий, который очень серьезно отличает нашу территорию от прочих территорий России. У нас много сельхозпроизводителей находятся на едином сельхозналоге, соответственно, они не являются плательщиками НДС и ряда других налогов. При этом у нас очень много импортной продукции, которая ввозится в Калининградскую область под режим свободной таможенной зоны, она попадает под особую категорию налогообложения — с неё не уплачивается НДС, пошлины.

111.jpg

«Мы просто сдохнем»: как бизнес отреагировал на поправки в закон об ОЭЗ

Поскольку комиссионная торговля запрещена, получается, что торговая сеть будет делать на такую продукцию наценку на полную стоимость и уплачивать НДС. Получается своего рода налог с оборота. Если логика налога на добавленную стоимость состоит в том, чтобы уплачивать налог только с добавленной стоимости — есть входящий НДС, а есть НДС с реализации, и разница уплачивается. В этом смысле, когда у нас нет входящего НДС, то получается налог с оборота. И в этом особенность Калининградской области. К сожалению, было принято решение, которое не позволяет вновь ввести договоры комиссии.

Я знаю, как на федеральном уровне долго боролись с комиссионной торговлей. На самом деле тут не надо кривить душой — торговые предприятия, особенно федеральные, очень серьезно приложили руку к тому, чтобы такие механизмы были применены в Российской Федерации. Для поставщиков были большие сложности, и схемы ухода от налогов торговых сетей — они использовались. Именно поэтому федеральный центр не хочет менять свои решения. Было решено комиссионную торговлю в торговых сетях запретить, и сейчас федеральный центр на этом жестко настаивает. Так понимаю, в этом логика и состоит, поэтому наши поправки и не прошли.

 — В чем заключалась схема ухода от налогов благодаря комиссионной торговле?

 — При комиссионной торговле налог на добавленную стоимость уплачивался только с комиссионного вознаграждения, наценки. То есть торговую сеть не волнует, есть или нет входящий НДС, какое предприятие поставляет им продукцию — находящееся на упрощенной системе налогообложения, на едином сельхозналоге или на общем режиме — это уже вопрос того поставщика, который поставляет им продукцию. А торговая сеть уплачивает НДС только с наценки. В этом логика своя была, но сейчас такое уже невозможно. Кстати, мы этой парадигме уже год живём — закон «О торговле» в нынешней редакции действует с 1 января 2017 года.

 — Мы уже год платим НДС с оборота?

 — Все торговые сети с января 2017 года находятся в логике НДС с оборота, при поставке товара от предприятий, работающих без НДС.

 — Если они уплачивают НДС не с наценки, а со всей суммы, то издержки стали больше?

 — Да. Но те предприятия, которые всегда работали с НДС, не почувствовали на себе нагрузки — они как поставляли товар с НДС, так и поставляют. Те предприятия, которые поставляли товар без НДС… Надо понимать, что нагрузка выросла на торговую сеть в большей степени. Проще говоря, торговая сеть должна была бы просто поднять цены на сумму НДС. Стандартная ставка НДС у нас 18%, на некоторые категории продуктов — 10%. Но есть покупательская способность…

 — Получается, что торговые сети с начала года должны были повысить цены на 10–18%, но не стали повышать из-за проблем с покупательской способностью?

 — Да. Торговые сети договорились с поставщиками, что поднятие цен будет не таким большим.

 — На заседании КТПП бизнесмены говорили, что вынуждены были работать себе в убыток, ожидая, когда примут поправки о комиссионной торговле.

 — С точки зрения налогообложения история следующая — правила для всех должны быть одинаковыми. Если налогообложение будет для всех одинаковым, все будут в равных условиях, то и условия конкуренции будут для всех одинаковыми. Понятно, что бизнес в убыток не должен работать и делать этого не будет. Думаю, что в течение какого-то переходного периода кто-то и может поработать без прибыли или в небольшой убыток. Но я думаю, что за год большинство отыграло свои позиции… Понимаете, там ведь достаточно длинная цепочка, можно по-разному влиять на цены. Есть и договоренности с поставщиками, и снижение себестоимости. Каждое предприятие само для себя решает, как выходить из данной ситуации. Знаю, что некоторые сельхозтоваропроизводители пошли на то, чтобы перейти на общий режим налогообложения, то есть стали уплачивать НДС… Сказать, что они понесли какие-то потери при переходе с единого сельхозналога на общий режим, сложно. Да, наверное, отчисления в бюджет увеличились, но насколько — это сложно сказать, потому что для каждого предприятия это по-разному. Сельхозпроизводители покупают много горюче-смазочных материалов — они с НДС, электроэнергия вся с НДС, товары некоторые с НДС, поэтому в структуре себестоимости таких производителей получился достаточно большой объем к возмещению НДС. Соответственно, речь не идет о том, что цены должны были подняться на 10% или 18% (в зависимости от того, какой товар поставляется).

Отмечу, что одновременно принимаются поправки в Налоговый кодекс, не касающиеся Калининградской области. Есть такая достаточно противоречивая норма, которая вызывает у меня двойственные ощущения. Сейчас устанавливается предельный объем выручки при применении единого сельскохозяйственного налога. В следующем году он составит 100 млн рублей (если объем выше, то нужно работать на общем режиме — с НДС). Затем он будет ежегодно снижаться до предельного объема выручки в 60 млн рублей. Мне кажется, это недостаточная величина — у нас даже упрощенная система налогообложения применяется при выручке до 150 млн рублей. Но 60 млн рублей! 

Честно говоря, я не знаю, что это за бизнес, для кого это делается и кому нужно. Дискредитируется система единого сельхозналога. Мне кажется, эту позицию нужно пересматривать и каким-то образом модифицировать, потому что абсолютное большинство нормальных товаропроизводителей вынуждены будут уходить на общий режим налогообложения.

_NEV2490.jpg

Контрсанкции имеют отложенный эффект

 — Можно в нескольких словах объяснить, чем отличается общий режим от упрощенных?

 — НДС — это косвенный налог, в отличие от налога на прибыль, налога на имущество. К примеру, получаешь прибыль — соответственно, отчисляешь часть от этой прибыли в бюджет в виде налога. Имеешь имущество — ежегодно отчисляешь в бюджет от этой суммы 2,2% за минусом амортизации, если установлена максимальная ставка. С НДС ситуация принципиально другая — это косвенный налог, который с движением сырья от производителя до конечного потребителя на каждой стадии возрастает на величину так называемой добавленной стоимости.

Возьмем, к примеру, производство картофеля. Сельхозтоваропроизводитель, чтобы получить урожай, покупает ГСМ, электроэнергию, делает определенные затраты. Когда он собирает урожай, картофель получается, допустим, по 10 рублей за килограмм. Эти 10 рублей включают в себя стоимость ГСМ, в которую уже включен НДС в 18%. Таким образом получается картофель 10 рублей за килограмм, в том числе 2 рубля НДС. Далее он реализует урожай по 15 рублей за килограмм. На картофель НДС 10%, сельхозтоваропроизводитель должен с этих 15 рублей уплатить налог. Но НДС в том и состоит, что сельхозпроизводитель уплачивает НДС в 10% не с оборота, а он уменьшает его на величину входящего НДС. В дальнейшем история какая — торговая сеть покупает картофель у производителя по 15 рублей, в котором выделен НДС в 10% — это 1,5 руб. Торговая сеть реализует картофель, получает выручку. Она платит НДС с суммы, уменьшенной на величину входящего НДС в 1,5 рубля. Мы видим это в чеках.

НДС имеет цепочку по всему пути движения товара. И в конечном счете налог уплачивает конечный потребитель товара, именно он несёт полную степень затрат. Если мы с вами покупаем картошку в магазине, именно мы платим эти 10%. Но предприятия, которые стоят на пути реализации этого картофеля, платят налог только с величины наценки. Считается, что это инфляционный налог — увеличение его ставки влияет на инфляцию, на каждом этапе происходит увеличение стоимости товара.

В природе НДС кроется то, почему в Калининградской области есть проблемы. У нас есть предприятия, которые работают на упрощенной системе налогообложения — они работают без НДС. У нас много импортного товара, который также поставляется в область без уплаты НДС. Таким образом, у предприятий нет входящего НДС, и они должны уплачивать его с оборота. Конечно, эта ситуация осложняет во многом работу у нас на территории области.

 — Версия правительства — что если НДС введут для сельхозпроизводителей, которые имеют выручку свыше 100 млн, то это плюс для торговых сетей, потому что появится входящий НДС.

 — Этот вопрос и сейчас уже решается на самом деле. И уже многие производители с НДС поставляют товар. Это и переработчики, и производители молока, и так далее. Просто мы хотели своими поправками вернуть тот режим, который был ранее. Но, к сожалению, не получилось.

 — То есть вы проанализировали ситуацию и пришли к выводу, что она у нас хуже, чем в других регионах России, поэтому нам нужны преференции?

 — Нельзя сказать, что она хуже. Но у нас есть свои особенности. Вы видите, наверное, идет замещение импортного товара российским. Если взять ситуацию 5-7-летней давности, то у нас импортного товара тогда в разы было больше на прилавках, чем сейчас. История с НДС как раз влияет на то, чтобы российские товары, произведенные в Российской Федерации, в Калининградской области, становились более конкурентными, чем импортные.

 — Еще и контрсанкции, наверное, помогли.

 — Контрсанкции имеют отложенный эффект. Сначала ведь нужно что-то произвести. Просто в свое время очень грамотно были сделаны ставки на сельхозпроизводство. Если бы мы им активно с 2011 года не занимались, то в 2014 году ничего бы они нам не дали. Есть производственный цикл — надо построить предприятия, распахать землю, получить товар, который потом возможно реализовать. Я считаю, что то, чем занималась Калининградская область с 2011 по 2014 год, было абсолютно правильным. Это ставка, которая сыграла. И сыграла очень хорошо.

 — Но всё же именно Калининградская область больше остальных регионов ощутила на себе проблемы, связанные с введением контрсанкций. И в первую очередь из-за логистики, отсутствия общей границы с Россией, проблем с таможнями, пересечениями территорий других государств.

 — К сожалению, это так. Мы от этой нашей особенности деться никуда не можем — живем в этой ситуации. Но должен сказать, что бизнес с пониманием к этому всему относится. Более того, за долгие годы работы мы к этой оторванности уже привыкли. Конечно, хотелось бы большего, чтобы мы вообще не чувствовали на себе эту удаленность. Но пока мы находимся в той ситуации, в которой находимся. И я не вижу причин, чтобы она как-то поменялась. Это просто такие условия работы бизнеса в Калининградской области. Сложно? Да. Но нигде не просто работать, поверьте мне. В той же Москве у поставщиков свои проблемы, где-то они даже сложнее, чем у нас. Поэтому для всех ситуация одинаковая.

Очень особая зона

 — В целом новый пакет поправок в законы, которые касаются Калининградской области, — что он нам даёт? Наша особая зона будет иметь больше преференций, чем другие? Будет лучше остальных?

 — Смотрите, история следующая — у всех по-разному. Есть вещи, которые прописаны в новом законе, и они во многом уникальны. Есть такие же, как у остальных — они повторяются в других особых экономических зонах в Липецке, Калуге и так далее. Вообще тенденция такая, что тепличных условий, каких-то уникальных налоговых преференций, как это было в законе «Об Особой зоне» 96-го года, такого уже не будет. Наше конкурентное преимущество мы можем, во-первых, извлекать, исходя из нашего геополитического положения. Оно доставляет нам как определенные неудобства, так и определенного рода бонус для бизнеса. Из этого можно извлекать конкурентные преимущества — мы находимся в центре Европы, и у нас рядом европейские рынки. И мы в принципе должны стараться привлечь сюда российские предприятия, которые хотят выйти на европейские рынки, и Калининградская область для них может выступать как перевалочная база, территория, на которой можно разместить посреднические офисы, склады. Мы в этом смысле можем быть очень интересны.

Во-вторых, многие решения мы можем найти в прошлом, покопавшись в истории. И в этом смысле далеко ходить не надо — у нас есть судостроительные, судоремонтные предприятия. Мы должны эксплуатировать это конкурентное преимущество — выход к морю, он никуда не делся. У нас есть заказы на военные суда, рыболовные. К этой теме надо возвращаться. К сожалению, не до конца решены вопросы финансирования рыболовного флота. Судостроение — очень затратная и длинная по циклу процедура. У наших рыболовецких, рыботорговых компаний не всегда есть ресурсы, чтобы входить в долгосрочные дорогостоящие проекты по строительству судов. За рубежом существуют программы, позволяющие за счет дешевых финансовых средств, кредитования в течение длительного срока строить такие суда. У нас таких механизмов, к сожалению, недостаточно. Буквально первые ласточки начали появляться — сейнер не так давно спускали. Когда они появятся массово, думаю, интерес к нашему судостроению будет выше. Это очень перспективная отрасль.

Также может вернуться к теме авиационного хаба. Сейчас запустили два рейса — в Берлин и Прагу из Калининграда. Будем смотреть, как это будет развиваться. Я вижу в этом тоже выгоду — летать из Калининграда на таком коротком плече во многие европейские города было бы очень интересно.

 — Согласна. Но это было бы интересно, если бы до России можно было недорого долететь.

 — Вопрос ценообразования у авиакомпаний стоит по всей России. Когда мы можем купить на один и тот же рейс билет за 6 тысяч рублей или за 26 тысяч — это неправильно абсолютно, его надо урегулировать. Это вопрос Воздушного кодекса РФ и ценообразования компаний, работающих на российском рынке. Но в любом случае рейсы из Москвы в небольшие европейские города невыгодны — там просто не будет большого пассажиропотока. А вот из Калининграда, если большими самолетами везти сюда людей, это было бы интересно.

 — Этот принцип хаба у нас уже существовал. И насколько я понимаю, он будет работать, если билет из того же Омска в за рубеж через Калининград будет дешевле, чем через Москву. Но пока что я купила билет из Калининграда до Москвы на следующее лето уже за 6000 рублей в один конец, обратно мне предлагают лететь за 8000… Если вернуться к особой зоне. Министр промышленности Дмитрий Кусков говорил, что наша ОЭЗ лучше остальных, потому что у нас в одном месте будут и налоговые преференции, и пониженные социальные платежи. То есть всё в одном месте сразу. В то время как в других регионах России пониженные социальные платежи есть только в ТОРах, а налоговые льготы — в локальных ОЭЗ. Всё вместе — это только у нас. Это действительно так?

 — Да. К примеру, ТОРы на Дальнем Востоке — там есть льготы по социальным платежам, но нет по налогу на прибыль и имущество. В локальных ОЭЗ есть по налогам, но нет по социальным платежам. У нас — всё вместе. Более того, мы не ограничены какими-то конкретным территориям — у нас вся Калининградская область является ОЭЗ, и инвестор может разместить свое производство, предприятие там, где ему интересно.

 — Мои коллеги обратили внимание, что Правительство РФ не ожидает большого всплеска инвестпроектов — сумма выпадающих доходов по социальным взносам на ближайшие пять лет всего 800 млн рублей. Получается, что, по мнению федерального центра, у нас не так много зарегистрируется новых резидентов, которые смогут получить эту льготу.

222.jpg

Не ТОР: в Госдуму внесён пакет законопроектов о Калининградской области

 — Мы пока не можем прогнозировать объем, к сожалению. И ведь надо же создать рабочие места, чтобы не платить социальные платежи.

 — Вы видели — в законе появилась строка, которая требует согласовывать число новых рабочих мест с правительством? Я обратила внимание, что у бизнесменов на встрече в КТПП это вызвало вопросы и правительство региона не смогло пока объяснить, о чем речь.

 — Смотрите. В законе прописано, что льгота по социальным платежам применяется только на вновь созданные рабочие места. Соответственно, эти рабочие места еще нужно создать, чтобы получить льготу. Поэтому мы не можем сказать, что в 2018-й год тысячу рабочих мест создадим. Если эти выпадающие доходы и возникнут, то точно не в 2018 году по большей своей части. Понятно, что нужно будет смотреть, какие предприятия придут, как они начнут строить, какие проекты реализовывать. Вряд ли можно сказать, что в течение одного года у нас появятся сотни предприятий с тысячами работников.

 — Возможно ли, чтобы действующие предприятия смогли зарегистрировать новые юрлица и получить льготы по новым положениям закона?

 — Есть очень серьезные ограничения, в том числе по передаче капитала. Наши калининградские инвесторы смогут в этом поучаствовать, но нужно будет создавать совершенно отдельный проект с новыми рабочими местами, новым оборудованием. Все достаточно сложно зарегулировано, так просто уже не перерегистрируешь предприятие.

_NEV2481.jpg

Страдаем, но временно

 — Всё это нужно обсуждать с администрацией ОЭЗ. Кстати, ваш заместитель, представитель «Справедливой России» Павел Фёдоров считает, что губернатор не должен возглавлять администрацию ОЭЗ, потому что инвестор всегда должен иметь прямой доступ к главе администрации Особой зоны. В случае с губернатором это вряд ли возможно — он всегда занят.

 — Не вижу того объема работы, с которым мы бы могли не справиться…

 — Это вы про себя. А если губернатор лично возглавляет ОЭЗ? Он же с каждым резидентом должен лично согласовывать все инвестпроекты и даже рабочие места.

 — Есть правительство Калининградской области, в котором работает достаточно людей. Есть министерства промышленности, сельского хозяйства, экономики, в которых работают квалифицированные люди. Губернатор лично и не будет заниматься. Он будет принимать последнее решение, как и сейчас делает. Я, честно говоря, не уверен, что у нас с 1 января, когда закон вступит в силу, произойдут какие-то колоссальные изменения и работы в правительстве станет в разы больше. Если станет — тогда будем решать, конечно.

 — Льготы по социальным платежам коснутся только новых резидентов. Наши бизнесмены не очень хорошо восприняли эту норму, посчитав ее не совсем справедливой.

 — Норма коснется не просто новых резидентов. Она коснется тех рабочих мест, которые будут созданы. То есть это не льгота бизнесу вообще как таковому и именно на вновь созданные рабочие места. Единственное, что в этой части меня смущает — хотелось бы иметь более длинный срок действия этой льготы. Инвестпроектам недостаточно срока в семь лет для реализации проекта.

 — С другой стороны — закончится срок действия льготы, предприятие может просто снизить зарплату и всё.

 — Ну нет. В бизнесе сейчас так не происходит. Вопрос снижения зарплаты всегда очень болезненный для предприятия так же, как и для человека. Это в исключительных случаях только может быть.

 — А увести часть зарплаты в конверты что мешает?

 — Мешает. За последние годы много что поменялось. Ужесточение законодательства, внедрение различных механизмов контроля очень сильно, я бы сказал, на порядок снизило возможность применения серых и черных схем выплаты зарплаты. Ни для кого не секрет, что раньше использовалось много схем с участием фирм-однодневок. Была такая история. Но введение электронных счетов-фактур сделало этот бизнес сложно реализуемым, это в разы увеличило стоимость тех денег, которые раньше обналичивались через фирмы-однодневки достаточно свободно. Раньше смотришь — многие калининградские предприятия, строители в большинстве своем, по субподряду работают, и все субподрядчики — в основном почему-то московские фирмы. Думаете, там рабочая сила дешевле? Да нет. Просто деньги отгонялись на фирмы-однодневки, обналичивались и так далее. Сейчас всё это прозрачно — счета-фактуры в базе налоговой инспекции, все видно. Бизнесу сейчас выгодно платить белые зарплаты. Но с белой зарплатой связаны определенные сложности. Права трудящихся у нас по законодательству защищены, и если ты платишь белую зарплату, ты уже не можешь манипулировать. Это сложно. Но это нормально. Все страны мира так живут.

 — Знаете, я бы сказала, что это спорный вопрос. Сотрудник иногда предпочитает сам получать зарплату по серой схеме. Потому что пенсионная реформа у нас бесконечна, пока до пенсии дойдет — денег из-за инфляции на пенсионных счетах не останется. А жить нужно здесь и сейчас. Но это тема для отдельного разговора.

 — Да, тема отдельная. Но я знаю, что есть сферы бизнеса, в основном небольшие, как правило, непроизводственные предприятия, на которых работник является ИП — индивидуальным предпринимателем. Он получает зарплату, сам за себя платит социальные платежи, налоги. Такая схема вполне законна. Но немного неудобная. Её неудобно применять, когда тысяча человек работает на предприятии — нельзя всех заставить быть частными предпринимателями.

 — Правительство неоднократно отмечало, что те налоговые льготы, которые имеют резиденты ОЭЗ, касаются областного бюджета. Комитет по бюджету облдумы говорил о 6 млрд выпадающих доходов. Министр промышленности Дмитрий Кусков сказал, что 35 млрд рублей наши резиденты ОЭЗ заплатили в бюджеты в 2016 году. Но по данным минфина, из этой суммы только 200 млн рублей ушли в областную казну. Остальные — в федеральную. Получается, что особая зона нашей области особых плюсов и не дает.

 — Тут две позиции. Первое. Один из пунктов закона — субсидия на поддержку юридических лиц из федерального бюджета. Она больше доходов нашего собственного бюджета. Понятно, что у нас государственная граница, и через неё идёт движение грузов, людей, идут таможенные платежи в бюджет РФ. Но эта компенсация в сумме 40–50 млрд — это очень серьезная поддержка для наших предприятий. Второе — что касается наших налогов. Тут мы действительно страдаем из-за того, что не получаем этот доход. Но это же временно. И уже сейчас есть резиденты, которые уже платят налоги — у них закончился льготный период по налогу на прибыль и имущество. Если посмотреть динамику налога на прибыль — это у нас один из лучших налогов, у него самая лучшая динамика по росту.

Мы даем льготы предприятиям. Они строят производство, начинают работать, приносить прибыль, обзаводиться имуществом и платить налоги. Если бы мы эти преференции не давали, у нас бы таких предприятий даже не появилось и в итоге мы бы ничего не получили в принципе и никаких перспектив не имели. Поэтому мы тут ничего не теряем — «во времени» даем льготу, потом получаем налоги.

 — Предприятия-резиденты ОЭЗ, у которых заканчиваются налоговые каникулы, не сворачивают свое производство?

 — Я не слышал, чтобы кто-то сворачивал. Честно скажу, что раньше была дырка в законодательстве, резиденты перерегистрировались и себе льготу продляли. Но чтобы кто-то переносил производство именно из-за того, что заканчиваются льготы резидентства? Я, честно говоря, не слышал. Был ряд предприятий, которые переносили свою деятельность, но это другая тема — это было связано с завершением переходного периода 1 апреля 2016 года.

 — В 2014 году были разговоры о том, что руководители некоторых предприятий рассматривают вариант переноса производства в Крым после того, как будет построен мост. Говорили, что свернут линии, соберут модульные конструкции и уедут, потому что условия в Крыму не хуже, а добраться до остальных регионов России проще. А не как тут, через три границы.

111.jpg

Год без льгот: как пережила экономика Калининградской области «проблему-2016»

     — Такие разговоры, как мне кажется, — это определенного рода спекуляция. Любое предприятие нужно построить, ввести в эксплуатацию, собрать массу документации, разрешений, сертификатов. Далее — специализация трудовых ресурсов. Тут очень яркий пример — мебельщики. Что значит — перевести предприятие в другое место? Ты же людей не перевезешь — дорого и нерентабельно. Получается, что нужно обучать людей на новом месте, а это может занять десятилетия. В Калининградской области сложился уникальный мебельный кластер. Толчком послужила ОЭЗ, которая действовала по закону от 1996 года. Но этот кластер отстроен, в нём работают уникальные технологии и уникальные люди. Может, кто-то и хотел бы перевести производство, но это очень сложно.

 — Сейчас мебельщики наши хватаются за голову из-за того, что возникают сложности с идентификацией товара при его вывозе за пределы региона.

— Есть сложности с идентификацией. Но это вопросы другого плана — не налоговые, не вопросы закона, вопросы больше работы с таможенными органами. 

У таможенных органов одно мнение, у бизнеса другое. Мы видим, что есть проблема. Но что очень сильно напрягает — она почему-то возникает эпизодически — она не постоянна во времени. У нас периодически «закрывается шлагбаум» на границе и начинаются какие-то сложности, досмотры избыточные и так далее. И это не связано ни с законодательством, ни с чем.

 — Вот в этом и вопрос. Если бы мы жили на основной территории России, этого ничего бы не было. А тут — мало того, что своя таможня палки в колёса, так ещё и дружественные белорусы иногда…

 — Я считаю, что не хватает прозрачности в работе таможни. Если бы она была — было бы всё иначе. С другой стороны, созданных в Калининградской области условий вполне достаточно, чтобы нормально работать.

_NEV2463.jpg

«Создать IT-тусовку»

 — Поправки в закон понижают порог инвестиций для представителей медицинского и фармацевтического бизнеса до 10 млн рублей, IT-бизнеса — до 1 млн рублей. Честно говоря, у меня вызвали вопросы фармацевтический и медицинский бизнесы. 10 млн — это не очень большие деньги. Купил новый томограф — попал в число резидентов. Но почему фармация? Складывается ощущение, что этот пункт пролоббирован определенными людьми, к примеру, вашим бывшим коллегой депутатом Андреем Гороховым, который занимается производством «Мирамистина».

 — Как раз для него это совсем неактуально. У него инвестиции миллиардами исчисляются. Я с большим уважением к нему отношусь — он очень большое дело делает для Калининградской области. Если тот фармацевтический кластер, который он строит, разовьется — это станет той топовой вещью, которая станет локомотивом для нашей экономики. Потому что фармацевтика с точки зрения добавленной стоимости, с точки зрения бизнеса — перспективное направление, и Калининградская область могла бы стать хорошей площадкой.

 — Только мы слышали, как заводы закрывались, когда Горохов на выборы собирался. Такой вот политический аспект бизнеса… А для кого тогда эти 10 млн рублей?

 — Я не стал бы персонифицировать, потому что не знаю. Но любые такие преференции — во благо. Мы же заинтересованы, чтобы в Калининградской области на хорошем европейском уровне оказывались медицинские услуги. И если мы таким предприятиям будем оказывать преференции — да ради бога. Я смотрю, как у нас развивается медицина, сколько открылось медицинских центров — значит, их услуги востребованы, к ним обращаются.

 — Это тоже тема для отдельного разговора. Почему так много частной медицины — наверное, потому что государственная медицина недоступна или некачественна. Это же две чаши весов.

 — Я считаю, что государственная медицина пришла в такое состояние как раз из-за недостаточной конкуренции. Её надо бодрить. Надо создавать конкуренцию, всячески поощрять частный бизнес, чтобы он участвовал в программе обязательного медстрахования. Если посмотреть на Европу, на которую мы часто обращаем внимание, там именно такая ситуация — всё в частных руках. Мы, как работники, платим отчисления в фонд медстрахования и должны иметь возможность за счет этих средств проходить лечение в частных клиниках. Так что преференции для медицинского бизнеса — это очень хорошая история. Чем больше здесь появится клиник, новых технологий — тем лучше именно для жителей Калининградской области.

 — Что скажете по поводу льгот для IT-бизнеса

 — Вопрос IT очень сложный. Посмотрим, как сработает история с 1 млн рублей порога для вхождение в резиденты. Я уже знаю некоторые предприятия, которые хотят зайти в регион. Но вопрос в том, как этот кластер будет развиваться, потому что сфера IT, во-первых, высокомобильна. Во-вторых, у неё очень большие требования к обучающим программам. И чтобы здесь у нас сложился кластер программистов, создающих интеллектуальный продукт, нужно сделать очень много. Образовательные программы, комфортная среда для работы здесь. Ведь может получиться какая история — предприятие будет зарегистрировано тут, работники числиться тут, но на самом деле фактически они тут находиться не будут.

 — Разве это плохо? Налоги ведь они всё равно тут будут платить.

 — Хотелось бы, если говорить по-молодежному, получить IT-тусовку именно здесь, в Калининградской области. Для этого нужны специальные школы, которые могут появиться на базе университетов. Нужны IT-конференции, нужно обеспечить комфорт этому сообществу, чтобы оно тут развивалось, чтобы они тут жили и «тусили». Но на это может понадобиться много-много лет, много средств, креатива, и над этим придется очень серьезно и кропотливо работать.

Текст — Оксана Майтакова, фото — Виталий Невар, «Новый Калининград»

Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав Ctrl+Enter

[x]


Полулегальные методы

Замглавреда «НК» Вадим Хлебников о том, почему власти скрывают от горожан свои планы по застройке.