Вначале марта вКалининградской области был выявлен первый случай заражения COVID-19. Наданный момент диагноз «коронавирус» официально был поставлен уже 358 местным жителям. Очаги распространения инфекции фиксируют вбольницах,соцучреждениях ивчастных организациях. Уже месяц врегионе действует режим всеобщей самоизоляции, однако число заболевших продолжает расти, ивласти нескрывают, что «вирус снами, пока небудет вакцины», поэтому навсякий случай готовятся к«худшему сценарию». «Новый Калининград» поговорил сминистром здравоохранения области Александром Кравченко о ситуации в целом, а также отом, отказываются ли медики работать впериод пандемии, чего боятся заболевшие калининградцы игде самый большой шанс подцепить инфекцию.
—Сколько всего койкомест для больных коронавирусом вданный момент оборудовано врегионе? Набазе каких учреждений?
— Понормативу нанашу область должно быть готово коказанию помощи больным сCOVID 506-507 коек (вразных источниках поразному округляли). Соответственно, понимая, что унас довольно высокая маятниковая миграция, нами было принято решение развернуть 707коек, тоесть 200 плюсом для того, чтобы чувствовать себя комфортнее испокойнее. Для увеличения числа коек вобласти зарезервировано несколько медицинских организаций. Это, безусловно, Областная инфекционная больница, изкоторой мывывели все остальное (там только COVID ите, кто могут вних превратиться вперспективе)— там 200 коек развернуто. ВБСМП будет развернуто еще 142койки. Вбольнице вГусеве (там отдельно стоящий корпус) будет 30коек, вЦГКБ— 335коек. Этото, что мырезервируем под COVID ивсе, что сним связано— пневмонии, например.
—Сколько изэтих коек сейчас уже занято?
—Сейчас лежит 53человека сCOVID в Больнице скорой медицинской помощи и159— в Областной инфекционной больнице. Почему мынезаполняем одну больницу иненачинаем вторую? Потому что есть «оптимальное размещение» и«максимальное размещение». Чтобы уменьшать нагрузку насистему врачей, мыидем попути оптимального размещения идаже при этом условии еще не«распечатали» ЦГКБ. Тоесть мысегодня вкомфортном для себя режиме работаем. Поэтому пофакту получается, что насегодняшний день (по данным на 29 апреля - прим. «Нового Калининграда») госпитализировано 248 человек скоронавирусом вдве основные больницы области. Мыдаже не "распечатали" ЦГКБ игусевскую, ногусевская работает напневмонии, поэтому там итам сейчас лежат спневмонией.
—Акуда госпитализируют людей синфекционными заболеваниями, неимеющими отношение ккоронавирусу?
—Мыопределили несколько учреждений для лечения инфекционных заболеваний. То, что попроще, ито, счем мырутинно работаем, мы«утащили» навосток области— это черняховская инфекционная больница, это инфекционные отделения неманской икраснознаменской больниц,— там полностью отдельно стоящие корпуса повсем требованиям инормам сделанные. Калининградец скишечной инфекцией непоедет винфекционную больницу вКалининграде— онпоедет вЧерняховск или куда-то еще. Да, это неочень удобно, нологистика сегодня такова. Мыосвободили вгороде койки— вдруг вспышка локальная будет? Часть инфекций, которые хронические инеопасны, условно, для других, разделены втом числе ипогородским больницам. Пациенты с ВИЧ-инфекцией, с гепатитом— они все распределены погороду испокойно получают свою терапию там.
—Какое количество специалистов сейчас врегионе работает сбольными коронавирусом или спациентами сподозрением наCOVID-19?
—Унас всего сейчас задействовано 226 врачей и505 человек среднего медицинского персонала. Изкоторых 78человек суммарно— это резерв наподмену, если кого-то будем выводить всвязи скарантином, риском заражения или еще чем-то. Это неизбежная ситуация, поэтому унас врезерве 38врачей и40человек среднего медперсонала, которые вслучае [своего] выходадве недели будут подменять [заболевших]. Тоесть такая логистика тоже продумана.
—Абригады скорой помощи как-то разделяются нате, что ездят кпотенциальным больным коронавирусом иостальным?
—Да. Мыпонимаем, что есть потенциальные больные, икним, впринципе, может ехать любая бригада, но мыпытаемся повозможности отправлять подготовленные бригады, хотя таких требований непредъявляется. Иесть подтвержденные случаи. Унас ксчастью очень много случаев, которые мыподтверждаем засчет наших плановых мероприятий. Ихмыпроводим очень эффективно благодаря Роспотребнадзору— они очень хорошо расследования проводят. Поэтому унас много больных легкими формами, имывыезжаем заними вспокойном режиме, можем планировать это все. Унас есть бригады, специально «заточенные» под эти все истории. Там суммарно 19врачей скорой медицинской помощи и140 человек среднего медицинского персонала. Это как разте, что выезжают навызовы, забирают, транспортируют, перевозят между учреждениями, если пациент поступил, условно, спневмонией аунего диагностировался COVID.
—Эти бригады как-то поособому оснащены?
—Они, во-первых, оснащены посамому высокому классу биологической защиты. Тоесть, если они выезжают запациентом, укоторого коронавирусная инфекция подтверждена, тоони полностью экипированы вкостюмы максимальной бактериологической ивирусологической защиты. Плюс уних есть специальные транспортные капсулы.
—Амедработники, которые мониторят ситуацию слюдьми, прилетевшими, например изМосквы или контактировавшими сзаболевшими, применяют какие-то специальные средства защиты? Или имдостаточно маски, халата иперчаток?
—Для этой категории людей непредусмотрены специальные средства защиты. Этомы, кстати, очень активно обсуждаем. Потому что унас есть медработники (это особенно касается среднего медперсонала), которые почему-то считают, что теперь они должны впротивочумных костюмах ходить везде. Новэтом нет такой необходимости. Для стандартной рутинной работы— для забора материалов итак далее — обычных средств защиты более чем достаточно.
Впринципе, если учеловека нет явно выраженной клинической картины пневмонии итак далее, тооннарасстоянии двух метров даже без использования каких-либо средств индивидуальной защиты (СИЗ) неопасен. Аесли мыиспользуем правильно стандартные СИЗы— такие как маска, шапочка, перчатки ихалат, — томыдостаточно спокойно себя чувствуем. Сегодня становится понятным, что медработники заражаются нетам, где они контактируют сбольными, атам, где они всю защитную экипировку ссебя снимают. Правильно снять костюм биологической защиты— это очень непростая задача.
—Вфедеральных СМИ регулярно появляются истории отом, что таких защитных костюмов нехватает, ипоэтому медикам рекомендуют меньше пить, реже выходить наперекур ичутьли невпамперсах работать.
—Это бред. Костюм защитный может быть использован взависимости отмарки максимально шесть часов. Сегодня, нанаш взгляд, оптимальным вариантом работы является, когда человек заходит вкрасную зону кинфицированным иработает там шесть часов (если есть такая возможность). Апотом оноттуда выходит иневыносит ссобой ничего— ниисторию болезни, никакие-то другие документы. Тоесть заходишь туда упакованный, авыходишь только впижаме.
—Унас врегионе защитных средств хватает? Костюмов, масок, шапочек?
—Опятьже, возвращаясь кправилам, маска сегодня нужна невсем. Она нужна тому, кто болеет, чтобы онбыл ограничен пораспространению. Унас сегодня достаточно средств индивидуальной защиты. Унас есть понимание так называемого неснижаемого запаса.
—Кнам поступают сигналы, что внекоторых районах медикам втерапевтических кабинетах или впрофильных отделениях нехватает одноразовых медицинских масок иони вынуждены пользоваться самодельными измарли.
—Одноразовых масок сегодня всистеме более чем достаточно, унас их вналичии больше 200 тысяч. Возможны варианты, когда кто-то чего-то неуспевает докупить, возможен вариант, что укого-то конкретного этот запас снижается, номожно ихпередать. Это нормальная история перераспределения ресурсов. Мониторинг ведется ежедневно, имыпонимаем что игде. Проблема втом, что спекулятивные процессы нарынке сейчас происходят, идовольно сложно покупать. Ноунас небыло периода, когда мыпросели помаскам, например. Унас вучреждениях масок хватало все время. Суммарно мыкупили значительно больше миллиона масок заэтот период мелкими партиями. Костюмов самой высокой степени защиты унас на22апреля было 1900штук, апросто защитных медицинских комбинезонов— 10700. Тоесть исними нет проблем.
—Ажидкости обеззараживающей хватает?
—Ееунас много. Страшно говорить, номне кажется, что мыейдаже улицы можем помыть, если понадобится.
—Естьли сообщения отом, что какие-то медики отказываются работать изстраха заражения?
—Есть. Это иврачи, исредний медперсонал.
—Икаким образом решается проблема? Ихотправляют вотпуск засвой счет или что-то еще?
—Те, кто попадает вопределенные группы, которые могут пойти набольничный, берут больничный лист— это старшая возрастная группа. Части медработников мыпредлагаем другие виды работ, сменьшими рисками, ноиотних некоторые отказываются. Унас было сообщение всоцсетях одвух медсестрах, которых якобы принудили уйти вотпуск пособственному желанию ибез оклада. Насамом деле имбыла предложена другая работа вне очага, откоторой люди отказались. Это две медсестры массажного кабинета, которые витоге ушли без содержания. Но есть такие прецеденты, когда люди приходят иговорят: «Янехочу работать вочаге, потому что уменя астма или еще что-то». Конечно, перераспределяем. Потому что дефицит врачей имедработников все равно существует коллективный, исейчас терять ниврачей, нимедсестер нам нельзя.
—Всвязи сэтим еще большего дефицита сотрудников, которые готовы сейчас вести прием, нет?
—Медицина— это все-таки призвание, ибольшая часть людей готова работать, понимая скакими рисками сталкивается. Идут иработают.
—Вкалининградской инфекционной больнице были случаи, когда кто-то изперсонала отказался работать?
—Могу ошибиться, но,по-моему, ниодного. Были ситуации вЦГКБ, еще где-то были. Ноэто нетакие истории, которые приходилось брать под свой контроль иходить кого-то убеждать. Все более или менее гладко прошло.
—Больше десятка сотрудников облбольницы ипереведенные туда навремя медики изЦГКБ заразились COVID-19.
—Вообще случаи коронавирусной инфекции есть уже вомногих больницах, иэто ниочем трагическом неговорит. Тоесть мывсе равно смягчаем карантинные иограничительные меры, мывсе равно растем позаболеваемости, мывсе равно перешли вэпидраспространение. Поэтому унас все равно случаи заболевания медработников будут расти, иони, так или иначе, появятся вкаждой больнице. Самое главное, что мывэтот момент отрабатываем: мынаходим больного врача, понимаем круг контактных лиц итак далее. Мыработаем повсем направлениям, покоторым мыдолжны работать вочагах. Вспышки заболеваемости могут быть везде: всоцучреждениях, например. Откроем сейчас детсады— будут вдетских садах. Итак далее, итому подобное.
—Все больше накарантин закрывается медучреждений.
—Ненакарантин, анаокончательную дезинфекцию. Мывводим ограничительные мероприятия— отмываем все, медработников контактных обследуем ивозвращаем наработу после отрицательных результатов. Тем самым мыограничиваем распространение. Я,например, точно помню, что мывЧерняховске отделение ЦРБ закрывали иинфекционку там закрывали имыли ее— там было много больных, —мызакрывали краснознаменское отделение инфекционной больницы, вобластной больнице отрабатывали отделение, вБСМП... Яперестаю это отдельно контролировать, потому что это обычная работа. Это как спросить: «Априходилли больной скашлем?».
—Повремени всегда всего несколько дней занимает такая обработка?
—Это зависит отвариантов распространения, количества заболевших— тех самых границ очага. Ситуация может очень сильно разниться. Отнескольких дней додвух недель.
—Вам известно ослучаях травли пациентов сCOVID или медиков, которые работают стакими больными вКалининградской области?
—Мысталкиваемся сситуациями, когда люди, укоторых подтверждена инфекция, говорят (это цитата): «Мыочень боимся, что выприедете кнам сейчас так, как выприезжаете задругими, ипотом нас будут соседи гнобить.Мынехотим. Пожалуйста, можно мысами придем вбольницу?». Итак далее, итому подобное. Стем, чтобы вадрес медработников что-то подобное происходило — пока унас таких случаев зафиксировано небыло.
—Приезжаем скапсулами. Здесь безопасность иработа превыше всего, компромиссов быть недолжно. Были медработники, которые хотели лечиться надому, номывсе-таки ихнастойчиво госпитализируем, потому что эффективность отлечения вбольнице несопоставима стем, что происходит дома. Главная проблема коронавируса— это развитие пневмонии. Пневмония приводит кгипоксии, тоесть кснижению насыщения крови кислородом, аэто дальше влияет насамокритику— человек может неадекватно оценивать тяжесть своего состояния. Поэтому ровно столько, сколько нам будет время позволять отказаться отлечения надому, будем это делать. Аесли будет количество заболевших иинфицированных такое, что мысэтим несправимся, тотогда, наверное, будем искать компромиссы. Де-юре сегодня незапрещено лечение надому легких или бессимптомных форм.
—Анепоступает звонков отсоседей госпитализированных скоронавирусом людей, которые требуют, чтобы вытеперь весь подъездпроверили накоронавирус?
—Спрос наобследование очень высокий. И мы его сегодня технологически неможем обеспечить, потому что это очень сложное обследование.Мы даже телефонную линию разворачивали, где бездушная машина металлическим голосом определяет, нужноли человеку проходить тестирование или нет. Потому что человек сегодня считает, что если унего насморк или ондва раза кашлянул, тоему обязательно надо обследоваться накоронавирус. Нет, ненадо. Информационный фон очень активный идет, ивсем кажется, что надо обязательно провериться. Устудентов-медиков есть такой термин «болезнь третьего курса»— когда они изучают симптомы инаходят усебя все болезни, которые только можно найти.
—Сейчас довольно активно идет просветительская кампания повопросам COVID-19. Отовсюду звучат аудиоролики, что если выобнаружили усебя признаки ОРВИ, оставайтесь дома иобязательно вызовите врача. Ахватаетли врегионе врачей, которые будут надом приезжать ккаждому такому больному?
—Тяжело. Нагрузка возросла кратно попонятным причинам, нохватает. Причем, сейчас, втекущий момент, нагрузка уменьшилась. Сезон прошел, полегче стало. Даже поскорой медицинской помощи вызовов на250в день стало меньше, чем две недели назад. Поэтому мывыходим наспокойный режим работы.
—Раньше ведь даже когда впериод сезонного роста заболеваемости ОРВИ тызвонил вполиклинику, тотебе нередко предлагали сбить высокую температуру исамому прийти наприем, объясняя это как раз тем, что вызовов много иврачей нехватает.
—Это неправильно. Пытались заэто очень жестко наказывать, ночеловека непеределать. Там баба Глаша, которая работает вколл-центре, говорила: «Нуичто, тымолодой— поднялся ипришел!». Ноунас впиковые нагрузки доходило доболее чем 10тысяч вызовов вдень, имыихобслуживали. Конечно, приходится делать сортировку— где-то больше, где-то меньше время ожидания. Небуду называть конкретно, нобыли регионы, где при эпидподъеме время приезда врача достигало 4-х дней. Поэтому мы здесь еще неплохо отбивались— все-таки втечение дня успевали все эти вызовы обслуживать.
— Накакую пиковую нагрузку —ясейчас именно про пациентов сCOVIDговорю — рассчитана наша областная система здравоохранения?
—Таких цифр нет, потому что система оказания помощи меняется взависимости отнагрузки. Конечно, чем меньше— тем лучше. Можем сказать достаточно уверенно, что если нагрузка возрастет раза вчетыре-пять, тоэто неприведет кколлапсу. Мынадеемся, что этого непроизойдет, новцелом мыочень неплохо готовы сегодня.
—Есть прогнозы, что московская история сраспространением коронавируса сейчас вся уйдет врегионы. Насколько вероятно, что этот сценарий может реализоваться вКалининградской области?
—Вообще математические модели неочень работают вэтой ситуации. Уменя был свой собственный расчет десять дней назад поприросту, ипока онпопадает тютелька втютельку. Ноянеберусь дальше прогнозировать, потому что ситуация меняется. Тебазовые условия, откоторых можно строить модели, меняются каждый день. Тоесть мыввели 14-дневный карантин для приезжающих— это хорошая история. Нотут есть много всяких «но». История знает эпидемии, которые реализовывались только благодаря какому-то одному человеку, имеющему дипломатический паспорт изавезшему инфекцию. Помню, как вдекабре многие говорили «где Китай, агдемы», ноуже тогда были эпидемиологи ивирусологи, которые говорили, что для вируса границ нет иэто вопрос лишь времени. Асдерживать такие заболевания реально можно только вакцинацией. Поэтому прогнозировать что-либо очень сложно сейчас.
—Тоесть пока даже нельзя сказать, накакой период придется пик заболеваемости врегионе?
—Нет.
—Метод слечением пациентов плазмой крови тех, кто уже переболел коронавирусом, вКалининградской области используется?
—Он пока реально ничем нерегламентирован. Мыготовы былибы кэтому, ноунас нетак много тяжелых случаев для того, чтобы подобрать плазму, которую можно использовать для лечения. Буквально напозапрошлой неделе разговаривал отом, будутли какие-то рекомендации детальные отом, как мыэто должны делать. Вообще лечение COVID сложно тем, что все вещи работают офф-лейбл (использование лекарств попоказаниям, неутверждённым государственными регулирующими органами— прим. «Нового Калининграда»), тоесть без четких рекомендаций. Сегодня Москва, например, начала активно собирать плазму, авот как еебудут использовать... Есть какие-то отдельные кейсы потому, что она эффективна. Это все-таки больше задача иммунологов икрупных институтов, которые должны понять, откаких пациентов плазму забирать икому она необходима, анализировать правила посовместимости и по тому, как ееприменять. Пока этих данных нет.
—Мыпока даже несобираем плазму?
—Нет.
— Ненаблюдается ли дефицита донорской крови иеесоставляющих вКалининградской области?
—Унас работает донорская служба, идля всех наших плановых потребностей все компоненты крови есть. Буквально наднях разговаривали сглавврачом станции переливания крови иобсуждали возможность даже полного обменного переливания плазмы крови у тяжелых больных, если таковые показания будут. Впринципе, унас служба очень хорошая, работает очень достойно— скомпонентами крови сегодня нет проблем втом числе идля гематологических больных, которые очень большие потребители унас.
—Есть уже понимание, сколько всреднем уобычного пациента скоронавирусом занимает период выздоровления?
—Наших данных пока недостаточно, чтобы статистически значимый результат получить. Пока нерепрезентативная выборка есть. Понашим ощущениям, проходит плюс-минус 16дней отмомента госпитализации довыписки. Ноопятьже есть легкие формы, когда при повторных тестах настандартной терапии ничего нет, аесть легкие формы, при которых несколько тестов подряд —положительные. Мыпродолжаем лечение, подбираем схему противовирусной терапии для того, чтобы все-таки добиться полного ухода вируса изорганизма.
—Возрастные группы, представители которых чаще болеют врегионе?
—Сегодня унас получается натекущем состоянии, половина людей— это группа старше 50 лет. Вторая половина делится примерно напять равных частей, одна изкоторых— лица до18лет, остальные четыре части— люди от18до50лет.
—Тяжелая форма болезни ускольких пациентов сейчас? Иправильно ли я понимаю, что это возрастные пациенты?
—Унас сейчас шестеро реально очень тяжелых больных— таких, вокруг которых мы прямо подпрыгиваем. Авообще вцелом тяжелых, можно сказать, 13-15 человек. Насчет того, что только возрастные итолько скучей хронических заболеваний— это неправда.
—Как оказывают помощь пациентам сCOVIDв тяжелом состоянии?
—Там много всего, начиная отподдержки сердечно-сосудистой системы, искусственной вентиляции легких итак далее. Все, что нужно, мы предоставляем. Мыготовы полностью— унас есть все для этих тяжелых пациентов, начиная отбанальных ИВЛ и заканчивая так называемым «искусственным легким».
—Аукакого процента отвсех наших больных легко или вообще бессимптомно протекает заболевание?
—Унас достаточно выявленных пациентов вообще без клинических форм— примерно одна пятая часть. Ноихвсе равно надо лечить, потому что, кроме того, что учеловека это может перейти вклиническую форму ионстанет явно заразным, последствия длительного нахождения вируса ворганизме неочень понятны. Носительство— это плохая история, отвируса нужно избавляться.
—Выуже говорили, что бессимптомный больной нетак заразен, как пациент сявными признаками.
—Если учеловека есть вирус, тоонвпринципе может быть заразным. Вирус сегодня выделяют ивбиологических жидкостях, ивкале итак далее. Тоесть, такой человек, условно говоря, незаразный при соблюдении стандартных требований кбезопасности. Если унего есть вирус, который мыполучаем сослизистых носоглотки, значит через поцелуй онпередастся свероятностью 100%, нодля окружающих такой человек врядли объективно будет являться очень заразным, если онходит вмаске, социально дистанцирован итак далее. Хотя официально онсчитается контагиозным— сним надо работать.
—Как у нас происходит диагностика коронавируса? Существует много разных версий отом, сколько всего надо сделать тестов икакими они должны быть, чтобы точно установить наличие учеловека COVID-19.
—Тот самый опыт, который есть полечению больных сегодня вмире, еще репрезентативных выборок четко недал. Мыэтот опыт только набираем. Мыпонимаем, что унас вобласти есть пациенты, укоторых были отрицательные тесты, ачерез шесть-семь дней стали положительными. Были попытки вРоссии тестировать при выходе изсамолета. ВШереметьево ниодного человека выявлено небыло больного, ноизэтойже группы людей обследовали надесятый день, поскольку они были вгруппе риска, иунекоторых этот вирус находили. Сегодня есть много тестов, позволяющих определить наличие антител вкрови, номысчитаем, что реально объективным способом является получение самого вируса выделением изнего РНК (рибонуклеиновой кислоты) иопределенияее, как вирусной. Тогда мычетко понимаем, что вирус есть. Выделить вирус бывает очень сложно иногда. Были больные, укоторых мыбрали мазки иничего ненаходили. Нопотом человек начинал болеть, унего появлялся кашель ипри исследовании мокроты вирус уже находили. Ивсе эти положительные анализы обязательно отправляются для подтверждения вреференс-центр. Натерритории области такая лаборатория одна— это лаборатория, подведомственная Роспотребнадзору.
—Вкаких случаях надому берут заборы материалов для анализа? Кто это делает?
—У«контактной группы». Натекущий момент унас около тысячи человек, находящихся под наблюдением надому, иуних медработники забирают эти материалы. Делают это обычные сотрудники районных больниц, отчасти могут быть исотрудники скорой.
—Есть ли относительно благополучные муниципалитеты врегионе вчасти расползания инфекции?
—Мывышли втустадию, когда больные есть вомногих муниципалитетах. Это такаяже вирусная инфекция, которая повсем законам будет распространяться. Давайте напримере гриппа спросим: абываетли такое, чтобы какой-то муниципалитет остался без гриппа? Нет, конечно. Таже самая история здесь. Яневижу вэтом какой-то трагедии. Идумать, что раз втвоем городе пока нет выявленных случаев коронавируса, значит тыможешь небояться— это очень большое заблуждение. Говорят: коронавирус убил нетак много, нозадолбал многих. Номыпокрайней мере руки научились мыть. Тоесть теправила социального дистанцирования, окоторых мыговорим — это нормальные правила, которые впринципе должны вповседневной жизни улюдей присутствовать. Распространение антибиотиков, антимикотиков ипротивовирусных препаратов, конечно, позволило этими правилами пренебрегать. Ненужно говорить, что унас все хорошо, унас ничего нет. Явсем говорю: будет, необольщайтесь. Ятак иколлегам издругих регионов говорил, которые заявляли, что уних нет коронавируса. Это вирус, и по-другому быть не может.
—Тела скончавшихся пациентов, укоторых были симптомы, схожие скоронавирусом, проверяются?
—Да. Втех случаях, когда инфекция могла протекать скрыто. Вслучае смерти отпневмонии, например. Хотя таких смертей унас единицы. Кроме случая вгоспитале пока небыло подтверждений наличия вируса.
— По тем выявленным случаям, окоторых ранее заявлялось, что непонятно где люди заразились, уже есть какие-то результаты? Может, уже удалось выяснить, при каких обстоятельствах произошло инфицирование?
—Роспотребнадзор почти увсех все-таки нашел источники инфицирования. Унас буквально несколько человек, которые непонятно где заразились, хотя мыпоняли, где они моглибы [заразиться]. Как это нистранно звучит, номаксимально опасным местом поинфицированию внастоящее время, наверное, являются или будут являться вближайшее время медицинские организации. Поэтому когда я слышу истерики «авот яхочу сходить наУЗИ, потому что уменя кольнул бок», товсем говорю: «Выпросто соотносите риск подцепить сейчас какую-нибудь заразу вбольнице вэтот нелегкий период стем эффектом, который выполучите отэтого похода. Лучше еще пару месяцев подождите, пока вся эта бодягазакончится».
—Некоторые очень переживают из-за отсутствия возможности планово вылечить зубы, к примеру, потому что если сейчас острой боли учеловека инет, то призатягивании похода кврачу доэтого дойдет.
—Унас есть стоматологические клиники, закрытые попричине обнаружения COVID. Это очень рискованное место, несмотря насредства индивидуальной защиты. Если стоматолог будет выделителем вируса, тообязательно этим вирусом заболеет пациент. Хотя мыдаже сегодня развернули службу лечения стоматологических заболеваний набазе инфекционной больницы, если убольных сCOVID будут показания кэкстренной помощи. Ноплановую медицинскую помощь, безусловно, нужно остановить, взвешивая просто эффекты ириски. При этом мыпонимаем, что хронические заболевания могут инетерпеть отлагательств имы, безусловно, такую помощь оказываем.
—Ачто сплановыми больными, укоторых наопределенный срок была назначена операция или еще какая-то процедура?
—Ну человек ходит сгрыжей три года, атут он созрел-таки эту грыжу прооперировать (янеговорю про экстренный случай защемления). Зачем нам это делать вусловиях риска втойже областной больнице? Оттого, что онпроходит еще три месяца сгрыжей, ничего непроизойдет— прооперируют позже. Висключениях, безусловно, инсульт, инфаркт миокарда ионкологические заболевания. Вот ихмыобязаны лечить илечим вмаксимально короткие сроки.
—Химиотерапия плановая проводится. После этого пациенты нележат встационаре, аихсразу выписывают?
—Вообще, сточки зрения оказания онкологической помощи очень много всего изменилось запоследнее время. Тоесть мыочень много всего перевели вдневной стационар, сделали более доступной высокотехнологичную химиотерапию. Иотсюда мыимеем обратный эффект: получаем кучу обращений отграждан, которые раньше получали таблетки, условно, в краснознаменской поликлинике, атеперь их «гоняют залечением вКалининград». Человеку менее удобно, ноонневсегда понимает, что это совершенно разные вещи— то, что онполучал раньше вполиклинике ито, что онсегодня получает вонкологическом стационаре.
— Что сбеременными женщинами, которые должны проходить плановый осмотр регулярно?
—Все получают, все работает всоответствии стребованиями безопасности.
—Адетские плановые обследования? Яимею ввиду регулярные осмотры, которые дети догода проходят?
—Все приостановлено, что можно приостановить, нопатронаж новорожденных продолжается. Мыстараемся перенести всю эту историю надом, чтобы минимизировать контакты.
—Спожилыми людьми, которые постоянно всилу возраста приходили наосмотры, что сейчас? Как имоказывается помощь?
—Никак. Отдыхают сейчас. Это плановая помощь. Мысейчас стараемся через целевые группы отрабатывать дистанционно— консультативная помощь, диспансерные группы наблюдения.
—Вакцинация переносится. Ноесть ведь какая-то группа вакцин, которые нельзя откладывать?
—Есть, имыихколем. Все целевые группы обэтом знают. Мывакцинируем тех, кого нужно обязательно прививать. Знаю, что полетним многие прививки оставлены, потому что иммунитет надо успеть сформировать, потому что рисков ототмены больше, чем рисков привести детей вмедучреждение. Везде взвешиваются целесообразность ириски.
—Всвязи сситуацией скоронавирусом ненаблюдаютсяли проблемы соснабжением лекарствами льготников?
—Может, рабочие моменты логистические — где-то самолеты нетак летать стали, поэтому коллеги говорили ориске задержек споставкой препаратов, — нотрагичного чего-то нет такого, чтобы сказать, что все встало иничего нет.
—Учитывая, что плановая помощь неоказывается, тологично предположить, что нагрузка намедиков, оказывающих экстренную помощь возросла?
—Нет, невозросла. Она может возрасти вопределенный момент времени вопределенном учреждении, нонакруг она невозросла. Если условно натравматологию работало две больницы, тотеперь работает одна, ноесли суммировать это все, топринципиально никакого прироста нет.
—После того, как карантин закончится,люди наверняка сразу побегут вбольницы. Как готовитесь кэтой ситуации?
—Никак. Плановое лечение потому иназывается плановым— будем аккуратно поэтапно организовывать его. Трудно пока прогнозировать. Скорее всего, вопросы какие-то будут.
—Тоесть выпока даже прогнозов неделаете, насколько нагрузка возрастет?
—Пропорционально выпавшему времени. Тоесть если мынатри месяца выпадем, тотрехмесячный объем плановой помощи надо будет как-то «размазать» еще нашесть месяцев вперед. Стандартные управленческие схемы— вместо 50случаев какой-то плановой помощи будем лечить по150. С тем, что требует длительной госпитализации, конечно, какие-то вопросы будут. Мыбудем ихрешать. Больше может быть проблем споставкой чегобы тонибыло, ноэто будет зеркало общей экономической ситуации.
—Как после отмены ограничений вполиклиниках будет распределяться наплыв посетителей?
—Недумаю, что наплыв будет длиться больше, чем первую неделю. Мыпонимаем, что пик какой-то будет, имыкэтому пику будем готовы. Мыбудем понимать, что мыоткрываем поликлиники незавтра, а, условно, через десять дней. Безусловно, мыприготовимся— все ресурсы вытащим, чтобы этот пик перевалить. Это пообразу иподобию многих проектов, которые запускаются— сначала вместо позитивного эффекта тыполучаешь негативный: «Квам сюда непопасть! Тонельзя, это нельзя!». Потом ажиотажный спрос уходит, ивсе начинает работать рутинно испокойно.
—Аресурсы резервные есть? Врачам-то тоже надо отдых какой-то после текущей нагрузки.
—Может, наконец-то начнут ценить врачей. Везде, конечно, есть свои особенности, иврачи бывают разные. Нобольшая часть врачебного сообщества работает сейчас напределе.
—Про военные части ничего незнаю, они мне неотчитываются.
—Тоесть они даже вам статистику никакую недают?
—Статистику ведет неМинздрав, аРоспотребнадзор. Ноунас есть заболевшие изгоспиталя Савулькина, которые переведены кнам илечатся. Они просят нас ихлечить. Такие люди есть— сколько нескажу, нонемного.
—Именно из военных частей квам никого изпациентов недоставляли?
—По-моему, нет.
— Возможно, что Минобороны скрывает факты заражения или намеренно игнорирует схожую сCOVID симптоматику увоеннослужащих?
—Явот точно ничего нескрываю исчитаю, что это глупость. Это ненужно. Зачем что-то скрывать? Шило вмешке неутаишь, ипопытка скрыть такую ситуацию приведет неизбежно ктому, что будут вспышки. Лучше еенаоборот максимально оперативно озвучивать ипринимать все мероприятия поограничению. Тут скрывать что либо бессмысленно— все равно все станет известно.
Текст: Екатерина Медведева. Фото: Виталий Невар/ Новый Калининград
Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав Ctrl+Enter